Возвращение (СИ)

Братья не различали слов. Даже чуткие уши эльфов не смогли уловить подробностей, однако время шло, голос Владыки становился все тише и печальнее, Белку стало совсем не слышно. Наконец, зеленые ветви неохотно раздвинулись, пропуская повелителя Темного Леса, а потом так же бесшумно сомкнулись за его спиной, надежно отрезая от Белки и ее личного долга.

Стрегон, увидев лицо Тирриниэля, вздрогнул и почувствовал, как кожа покрывается холодными мурашками: глаза Владыки горели таким бешенством, пополам с обреченным отчаянием, что стало ясно - что-то не так.

- Ты знал?! - с ходу набросился Тиль на мрачного Охотника. Тот сверкнул пожелтевшими глазами и сухо кивнул. - И давно она...?!

- Да. Но в последний год стало совсем плохо.

- Иррадэ! - Тиль прикусил губу, шаря по окрестностям полубезумным взглядом. - Проклятье! Ellure! Trensh! Vorrack! Что она от вас требует?! Что велела сделать, если вдруг... сорвется?!

Охотник отвел глаза и угрюмо промолчал.

- ЧТО?! - рявкнул Владыка, потеряв терпение. - Что. Она. Приказала?! Что за клятву с вас взяла?!

- А ты не догадался? - невесело усмехнулся Шир.

Тирриниэль на мгновение заглянул в его глаза и побледнел.

- Боже...

- Мы не можем отказаться, - тихо сказал перевертыш. - Мы слишком привязаны. Это - плата за наши возможности... или наказание, если хочешь. Но это был хороший выбор. Каждый из нас принял его добровольно и никогда уже не предаст.

- Как вы могли обещать ей ЭТО?! КАК?! Ответь!

- Когда Вожак требует, стая обязана подчиниться.

- Но вы же люди! - в отчаянии вскинул голову Тиль, но Шир только горько улыбнулся. - Вы люди, а не звери!

- Люди только наполовину. А то и меньше. Наш разум устроен иначе, и он гораздо ближе к волкам, чем ты думаешь. Мы, как и они, подчиняемся одним законам и одним инстинктам, даже если находимся в человеческом теле. Мы - иные. Мы приняли это, согласились на изменение и больше никогда не вернемся к людям. Теперь Проклятый Лес - наш дом, а Вожак - наш единственный якорь. Его слову невозможно противиться, это у нас в крови. Его приказ невозможно не выполнить и его волю нельзя перебороть: она слишком сильна. Поэтому, когда настанет время, я первым подам голос и сделаю то, о чем нас так настойчиво попросили.

Тирриниэль нехорошо прищурился.

- Я не вам позволю!

- Ты попытаешься, - согласился Шир. - Но перед стаей не устоять даже тебе: Бел уже давно научила нас противостоять Огню Жизни. Поэтому, как бы ни повернулось дело, все решат зубы и когти.

- Нет. Этого не будет, - неожиданно спокойно заявил эльф, а затем резко отвернулся и быстрым шагом двинулся прочь. - Пока я жив, вы ее не тронете. Учти это, волк. И поторопись: я хочу оказаться в Чертогах как можно скорее...

На исходе четвертого дня межлесье неожиданно посветлело. Причем, посветлело в буквальном смысле слова, потому что, благодаря магии эльфов, листва стала утрачивать привычную зеленую окраску и начала наливаться совершенно невообразимыми оттенками: белым, серебристым, золотисто-желтым. Так, будто деревья вдруг шагнули из теплой весны в величавую осень, со вкусом раскрасившую природу в свои любимые тона.

Поначалу это происходило медленно, постепенно и почти незаметно. Сперва по листочку, по ветке-другой, затем - все больше и чаще, а потом деревья начали сменять убранство еще быстрее и охотнее. До тех пор, пока, наконец, вокруг не остались только роскошные, щедро усыпанные серебром и червонным золотом эльфийские остролисты, которых так много растет в Светлом Лесу, а также знаменитые белые ясени, которыми так гордилась Священная Роща Иллаэра. Все - высокие, прямые, гордые. Находящиеся в самом расцвете сил. На богатых кронах ни единого мертвого листочка, в коре ни одной дырки, сделанной жадным короедом. И все кругом сверкает в свете лучей заходящего солнца, играет и радостно трепещет на ветру, беззаботно купаясь в золотистом свете... просто сказка.

Золотой Лес, хоть и разменял недавно пятый век, казался поразительно молодым, чистым, свежим, как только что нарисованная картинка. Настолько уютным и теплым, что запакованные в тяжелые брони и плотные плащи, с повязками на лицах и низко надвинутыми капюшонами люди выглядели здесь чужими, дикими и совсем неуместными. Словно вылезшие из болота упыри среди царства фей и прекрасных нимф.

Лакр, азартно вертя головой, восхищенно прищелкнул языком.

- Все-таки эльфы молодцы: в таком раю даже я не отказался бы пожить! А воздух-то, воздух... прямо медом истекает! Землю хоть за... в смысле, ложкой ешь! Просто черпай и в рот засовывай! Из листьев прямо сейчас сок брызнет! А вон тот грибок я бы даже сырым сожрал - до того аппетитный, зараза!

Стрегон настороженно покосился в ту сторону, но огромный белый гриб, приютившийся между корней ближайшего дерева, выглядел весьма аппетитным. А на соседнем кусте щедрой россыпью алели незнакомые крупные ягоды, при виде которых Перворожденные дружно сглотнули. Интересно, они ядовиты?

- Можете снять повязки и капюшоны, - хмуро разрешил Шир. - Дальше безопасно.

- А гриб? - с жадностью уставился на лесного великана Лакр.

- Можешь съесть, если оголодал.

- Я потом от него не помру?

- Нет. Разве что в слюнях утонешь.

Ланниец немедленно просиял и, живо сбросив надоевший плащ, кинулся за лесным сокровищем, будто дитя за сладкой булочкой. Сопя от возбуждения, срезал гигантский гриб, с некоторым сомнением оглядел толстую ножку, но червяков не нашел и окончательно умилился.

- Все, я уже люблю этот лес всей душой! Торос, глянь, какой он чудесный!

Молчаливый южанин скептически оглядел находку, но комментировать по обыкновению не стал. Только когда довольный побратим отвернулся, красноречиво покрутил пальцем у виска.

Стрегон, поколебавшись, тоже снял душный капюшон, с удовольствием вдохнув полной грудью. Голова от избытка ароматов слегка закружилась, но ненадолго. А потом он ощутил такой небывалый прилив сил, будто и не бежал весь день без перерыва, а только-только проснулся после долгого, целительного сна. Сперва удивился, конечно, потому что не верил в чудодейственный воздух Золотого Леса, о котором ходило столько слухов, однако через несколько секунд понял, в чем дело.

- Остролист, - согласно кивнул Охотник в ответ на его вопросительный взгляд. - От него прибавляется сил и быстрее заживают раны. Если, конечно, есть магия, которая позволяет ему цвести. А здесь ее в избытке: Владыки никогда не скупились для своих.

- Долго еще до Чертогов?

- К ночи придем.

- А Граница? Бел говорила, должна быть еще одна?

- Ты как раз на ней стоишь, - был краткий ответ.

Братья непонимающе переглянулись.

Что он имеет в виду? Неужто остролисты и есть - Граница? Та самая, последняя, после которой межлесье превращается в совершенно обычный, ничем не примечательный и совсем неопасный лес? Значит, мы поэтому остановились? И поэтому стало возможным снять повязки, не рискуя нарваться на ядовитую стрекозу?

- Чего мы ждем? - хмуро поинтересовался Тирриниэль. - Почему стоим?

Шир, внимательно принюхавшись, рассеянно отмахнулся.

- Я всегда так делаю, когда возвращаюсь: после Проклятого Леса все запахи чувствуются гораздо острее.

- И что ты учуял?

- Ничего особенного.

- Стоило тогда стараться! - тихонько фыркнул Ланниэль, которому тоже было не по себе из-за отсутствия Белки.

Охотник, конечно же, услышал, но ничего не ответил. Усмехнулся только совершенно по-волчьи, сверкнул пожелтевшими зрачками и, совсем уж по-звериному встряхнувшись, широким шагом направился дальше. Не собираясь ни пояснять что-либо, ни спорить, ни открывать свои маленькие тайны.

Следом, настороженно посматривая по сторонам, двинулись эльфы. Тиль - впереди, надежно закрытый со всех сторон Братьями и неотлучно находившимися рядом Ланом и Картисом. За ними, по-прежнему молча, потянулись подчиненные ллера Эналле - в походном строю, внимательно озирающиеся и готовые в любой момент выхватить луки. Против Шира они не возражали - Белка велела идти вместе с ним, и они подчинялись. Но это не избавляло ни от сомнений, ни от вопросов, ни от грызущей внутри тревоги. Правда, пока задавать вопросы было некому, разрешить свои сомнения они тоже не могли, а тревога, как появилась несколько дней назад, так и не спешила рассеиваться. А после того, как Тиль поругался с невесткой и стал совсем злым, вовсе многократно возросла.