Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать (СИ)

— Жила…подальше от вас…

— Ты хотела найти покупателя на это кольцо?

— Идиот…чтоб тебя епископ Кобургский…повесил…сука…феодальная…

Скрип двери и новый голос:

— Конрад, я заплатил за нее десять золотых марок и имею полное право первым услышать все, что она знает. Ты вступишь в долю?

— Герр Михель, я провожу допрос арестованной и имею интересные сведения…

— Конрад, все интересные сведения сейчас я узнаю у нее сам. Как тебя зовут?

Холодная вода в лицо вытаскивает сознание из полусна. Зачем по сто раз спрашивать одно и то же?

— Положено так. Твое имя?

— Марта…

— Фамилия?

— Хайгель.

— Это фамилия твоего мужа, а как твоя фамилия?

— Нихтен…

— Странная фамилия, не означающая ничего. Обычно фамилии даются по названию местности, где человек родился…Ты родилась в Варбурге?

— Н-нет…

— Не врешь. Откуда ты пришла в Варбург?

— Н-не знаю…не помню…

— Она врет, герр Михель! Нельзя ничего не помнить о себе! Даже если тебе дали поленом по голове, что-то должно остаться… пусть ею занимается Освальд, он быстрее выбьет из нее все! Да и зачем вам знать, откуда она пришла?

— Об арестованных надо знать все, Конрад, тогда тебе будет легче ловить их на вранье. Марта, ты пришла в Варбург два года назад, откуда?

— Я же сказала…не помню…очнулась в лесу…меня встретил Ансельм, лекарь, привел в Варбург…

— Герр Михель, да вы про кольцо ее спросите, она его не только видела, но и в руках держала! Я как только начал о нем говорить, она сразу поняла и подтвердила это, даже про золотые розочки вокруг рубина вспомнила!

— Да подожди ты со своим кольцом… Писца отпускай, он больше не понадобится. Освальд, свободен. Слушай, Конрад, я с дороги, принеси мне что-нибудь поесть.

— Прямо сюда?

— Прямо сюда. Жрать хочу, аж сводит все… и вина давай того, розового, что третьего дня пили. Давай, жду!

Хлопнула дверь, затихли шаги в коридоре.

— Марта, или как там тебя на самом деле, ты меня слышишь?

— Слышу.

— Марта, ты понимаешь меня? Слушай внимательно: Ты. Понимаешь. Меня. Ну? Ч-черт, неужели я ошибся?

Последние фразы были сказаны по-русски и я не могла произнести ни слова, так нереально они прозвучали в этой обстановке. Неужели…неужели это человек из моего мира? Этого не может быть…

— Этого не может быть… — я с трудом разлепила глаза. — Это бред…

— Ф-фу… — выдохнул с облегчением тот, кто стоял напротив, напряженно вслушиваясь в каждое слово. — Значит, мне не послышалось, когда меня покрыли русским матом. Подожди, сейчас отстегну тебя. Ты как? Жива?

— Жива, раз могу говорить… — я ссыпалась на лавку и блаженно вытянулась, закрыв глаза.

— Слушай, сейчас придет Конрад, принесет жратвы и выпить. Я тебе дам вина, потом отнесу к себе в комнату. Там поговорим, когда очнешься. Этот язык здесь выучила?

— Немецкий? В школе был…здесь доучивала…

— Это не совсем немецкий, ну да черт с ним. По-русски больше не говорим, чтобы ничего не заподозрили, поняла? Иначе нам обоим кранты.

— Поняла…

— Конрад бил тебя?

— Было дело…

— Потом лекаря позову, осмотрит. Все, молчи, чтобы я не говорил, не лезь, если жить хочешь.

Скрипнула дверь и раздались шаги.

— Герр Рихтер, ваше вино и… зачем вы ее отстегнули? Еще не все узнали, времени до рассвета полно, можно выжимать все, что угодно!

— Угу…опять пересолено…угм… вино давай сюда…

— Это что вы ее вином хорошим поите? Эту…эту…шлюху?

— Конрад, — в голосе усталость и назидательность, — надо уметь работать с арестованными так, чтобы они сами тебе все рассказывали, без утайки. Завтра я буду знать все, что ты так старательно пытался у нее узнать. А сейчас я пошел спать…

— А…а ее-то вы куда забираете, герр Михель?

— К себе. Там все и выясню.

— Так сбежит же опять, тогда удрала…

— Вот увидишь, больше она никуда не убежит. Все, пока.

Сквозь пьяный сон я поняла, что Рихтер закинул меня на плечо и понес куда-то. На этот раз висеть в таком положении было даже приятно…

Самое первое, что меня посетило утром, было Удивление. Именно вот так, с большой буквы, потому что сама я никак не могла попасть на такую роскошную кровать, где сейчас бессовестно дрыхла прямо в грязной и пыльной одежде. И в сапогах, кстати, тоже. Болели руки, саднило шею и запястья, а в голове была сплошная каша. Что везли меня в Штальзее, помню, что мрачный и злой Конрад пристегнул меня к стенке и допрашивал на предмет какого-то кольца, тоже вроде помню, а потом уже пошел откровенный бред, вызванный сдвигом в мозгах. Почему-то Рихтер заговорил по-русски, уверяя, что он мой товарищ по несчастью и даже решил проникнуться ко мне сочувствием и спасти от рукоприкладства своего помощника. Только вот непонятно, почему это я не в камере, а на такой шикарной кровати. Может, это новый вариант допроса?

Лежать на мягкой и чистой кровати было чертовски приятно, но когда я перевела взгляд на свою руку… м-да, если я вся так выгляжу, то ничего удивительного не вижу в том, что Конрад называл меня обозной шлюхой. Это еще ласково… Но раз я свободна, то можно и комнату осмотреть хоть на предмет умывания. Да и вообще не мешало бы выяснить, кто тут постоянный хозяин!

Детальный осмотр подтвердил, что в этой комнате я уже была, даже двигала в ней кресла, да и кочерга мне знакома. И тазик с водой, и зеркало…ой, туда лучше не смотреть, а то сама испугаюсь! Но помыть рожу необходимо, как и зубы почистить, а тут и подходящий инструмент имеется, ну надо же! И зубной порошок…вот ведь просвещенные какие, а пасты зубной у них нет?

Когда отворилась дверь и в комнату влетел Рихтер, я от неожиданности и страха чуть не прикусила себе язык, отскочила за резные стойки кровати и настороженно осматривала мужчину. Сцена двухмесячной давности была еще очень жива в памяти, а вот вчерашний бред вполне мог им и быть.

— Очнулась? Отоспалась? Что ты так смотришь на меня? Ах, ч-черт…прости… — он прошел в комнату и сел в кресло. — Садись, поговорим, — перешел он на русский. — Или ты думаешь, что тебе все приснилось?

— Да, я решила, что это был бред и я опять очнусь или в камере или в лесу, а за нами идет погоня. — Сев в кресло напротив, я немного расслабилась. — Трудно поверить, что я говорю по-русски здесь…и это не сон.

Наверное, я должна была кинуться ему на шею, рыдая от счастья, а он должен был мужественно утешать меня, поглаживая по голове, но такое бывает только в сериалах, а в жизни происходит совершенно другое. Даже получив подтверждение, что все правда и Рихтер действительно мой товарищ по несчастью, я не избавилась до конца от настороженности. Кто его знает, какими судьбами ему удалось влезть на это место?

— Марта, чтобы не выдать себя, будем говорить только на их языке, даже когда одни. Стены тоже имеют уши, а мне не хотелось бы потерять доверие герцога. Поняла? Теперь давай по порядку, — перешел он на местный язык, — я действительно хочу знать о тебе все. Сколько ты здесь живешь? Сколько тебе лет? Откуда ты? Как попала сюда? Да не сжимайся ты так, не на допросе, — Рихтер улыбнулся и лицо у него при этом стало почти нормальным и даже более человеческим. — Раз уж мы тут вдвоем влетели, то надо думать сообща, как отсюда выбраться. Что ты опять так смотришь на меня?

— Ты улыбнулся и перестал быть тем надменным Рихтером, которого я видела два месяца назад. Тогда я тебя страшно испугалась. Да и то избиение, которое ты там устроил…

— Перестань, — поморщился он. — За столько времени, что я тут нахожусь, любой бы уже давно понял, что с этим народом иначе нельзя. Они уважают только силу. Дал в рыло — будут слушаться, начал разводить политесы — получишь нож в бок. А эти, с которыми ты шла…они же бандиты и убийцы, ты что, сама не видела этого?

— Видела, только нам от них было не отвязаться. Убили бы, не моргнув и глазом. Ребята со мной были молодые…а что с ними? Они живы?

— Да живы они, живы, не переживай, — усмехнулся Рихтер. — Еще увидишься с ними, они здесь, я их в стражу пристроил. Поддал, правда, особенно старшему. Начал наскакивать на меня, как петух…ну и получил сполна. Зато теперь уважает. Давай об этом потом поговорим. Тебя как зовут на самом деле? Меня Михаил, Рихтер. Даже фамилию не менял, со своей живу. А ты?