Загораются звезды (СИ)

— Вы не хотите разогнать тучи и прекратить дождь? — предложил Севем, пока она раздумывала над магией полета.

— Что? Ах, да. Он вам мешает?

— Нет, мне он как раз не мешает, а вот у вас скоро соревнования по Воздушным Игрищам.

— Ну и что?

— А когда вы будете учиться летать?

— Все равно, так я это сделать не смогу. Мне надо в библиотеку.

«Я, конечно, могу и собственными силами, но не упускать же такой шанс — побывать в его библиотеке, да и думать будут, что без магии книг мне не справиться. Нельзя показывать, насколько ты по-настоящему силен. Пусть лучше недооценивают, чем наоборот. Живее буду».

— И, естественно, вы хотите пропуск в секцию Высшей Магии. Какого замка на этот раз? — язвительно вопросил Севем, откинувшись на спинку кресла.

— Нет, что вы. Я говорила о ВАШЕЙ библиотеке, — улыбнулась, справедливо рассуждая, в Царстве Книг еще побывает, а вот в его личную библиотеку просто так не пробраться. — Часа два мне будет вполне достаточно.

«Чтобы дочитать все то, что я не успела в прошлый раз», — показывая вредно-лукавую улыбку истинного алхимика, закончила свою мысль.

Была уверена, дем Гор даст ей доступ в свою библиотеку. Не может не дать.

— А вот теперь докажите, что буря не ваших рук дело, — кровожадно усмехнувшись, поймав ее на словах, заметил Севем.

— Вы сначала докажите, что ее вызвала я, — копируя манеру поведения собеседника, возразила. — Я же сказала, мне нужна библиотека для того, чтобы развеять чары.

— Молодец, — фыркнул Севем, невольно похвалив. — Из вас выйдет отличный алхимик, который сможет добиться всего, чего только захочет. Что ж, тогда отправляемся в мою библиотеку, — поднимаясь с кресла, решительно предложил, подав ей руку.

Как потом оказалось, Лео дала буре хороший заряд и та могла продолжаться еще несколько недель, если бы ее не остановили, поэтому пришлось преобразовывать ту энергию и забирать себе обратно, благо, уже прочитала в библиотеке Севема, как это сделать.

Первой мыслью было, ее организм столько магической силы не выдержит, а потом словно открылось второе дыхание с дополнительным сосудом, в который вместилось бы в несколько десятков раз больше, чем уже успел разместить за все время использования магической силы. Почувствовав, магия расходится по всем клеточкам ее тела, а не только в крови, как раньше, блаженно улыбнулась — это было ни с чем не сравнимое удовольствие — чувствовать свою силу.

Пятница для нее выдалась очень бурной и мало запоминающейся; а в субботу и воскресенье Лео честно отсыпалась за предыдущие почти два месяца. А то время, что не спала, просто валялась в кровати, мысленно перебирая весь материал, который успела усвоить за время нахождения в волшебном мире, в который ее внесло ураганом меняющихся событий.

Тридцать первого октября у нее как раз должен был начаться эшеминг в Башне Совета Архидуайенов, куда ее сопровождал Ланцерис, так как место, где находится сама Башня, не положено было знать никому кроме самих Архидуайенов и Защитников.

А Лео ничего не стоило после каждого этапа эшеминга уговорить блондина на посиделки в кафе-мороженое на ярмарке, которое тот очень любил, как оказалось. Лео опасалась, думая, дольше будет на нее злиться за случай с расспросами, но он оказался не злопамятным. А потом начала переживать, что Ланцерису перепадет за вывод ее на ярмарку, а выяснилось, любой обитатель Крепости может выходить из нее, если его сопровождает Защитник или волшебник, получивший звание выше орфимейжа и успокоилась.

Ей так интересно было побывать на праздновании Хэллоуина, и жалела, не сможет попасть в Трапезную, так как у нее в это время будет проходить первый этап эшеминга. А оказалось, Хэллоуин не отметили даже обычным праздничным столом, хотя Лео ожидала огромных светящихся тыкв и множество летучих мышей. Только для некоторых, кто достиг определенного звания, был устроен бал в торжественном зале Гильдии Предварительного Определения Магии. Но туда допускались далеко не все, от чего стало немного спокойнее.

Кроме всего, на затяжных беседах Ланцерис рассказывал очень много интересного о финансовой стороне когда-то процветающего волшебного и нофоского миров, их разницу и всевозможные способы, которые лучше применять на практике. И Лео начала интенсивно использовать предложенные схемы, а пошло все с того, что попросилась зайти в Лаваприкс в надежде почитать книги, которые видела в свое первое посещение. В итоге, не без помощи Ланцериса, стала играть на бирже ценных бумаг уже не важно, какого из миров, и оказалось, вполне удачно, а главное — это было не только интересно, но и прибыльно.

Возвращались они, как правило, поздно, не в меру веселые, а Севем частенько ворчал на Ланцериса, тот «отвлекает ребенка от процесса эшеминга», но быстро успокаивался, стоило блондину, словно «доброму волшебнику» достать из кармана плаща что-то вкусное или интересное непосредственно Главному Защитнику.

Так пролетели почти две недели, на протяжении которых Лео беспрерывно участвовала в эшеминге. Она сдавала по одной отрасли магии в день — три часа теории и столько же практики, а так как состав эшеминга был один и тот же, то иногда приходилось рассказывать теорию, подкрепляя ее выполнением разной сложности формул заклинаний и комплекса рун. А практика получалась еще веселее: ей показывали заклинания, которые потом следовало повторить, а необходимо все делать исключительно при помощи магии — стол рисовался комплексом рун из воздуха, как кресло и письменные принадлежности. На алхимии огонь тоже воспроизводился при помощи рун, а колбы, реторты выдувались из наколдованных копий волшебных ламп.

На некоторых видах магии, таких, как начертательная магия, участники эшеминга дошли до того, что Лео начала самостоятельно придумывать и выводить на листке формулы заклинаний, вплетая в них руны, магию слов и природного окружения, не задумываясь, будет ли это потом работать, ведь от нее в основном, требовались рассуждения о заклинаниях и понимание использования. На Защите пришлось впервые пробовать превращать зеркала в человекоподобных противников — големов или даже элементалей, которые могли наколдовывать простенькие заклинания. Интереснее всего оказалось сражаться с ними при помощи специальных боевых заклинаний и заготовленных комплексов рун, попутно раздавая комментарии на каждое специализированное заклинание, предлагая альтернативные способы уничтожения или обезвреживания живых существ.

А после первого этапа эшеминга, вечером, Драхем выгнал Клеопатру на площадку перед замком — в это время никого уже не было ни во дворе, ни около самого замка, и там Ланцерис чуть ли не торжественно вручил ей красивые серебряные крылья. Они казались живыми, словно только что их сняли с какого-то мифического животного, но каким-то образом забыли их убить, так как они жили своей собственной жизнью. Серебром искристые безупречно белые перья чуть покачивались на ветру, а сами крылья так и порывались распахнуться и взлететь, и только магический приказ Ланцериса не позволял им это сделать.

Лео хотела надеть их и попробовать полетать, но Драхем предложил сначала поколдовать над ними.

— Новые крылья слишком своенравны и их нужно еще подчинить, — предупредил Ланцерис, но творить волшебство пока не стал.

— Спасибо, конечно, но почему бы тогда не воспользоваться старыми? Я сначала научусь летать, а потом…

— На одну пару крыльев может быть только один хозяин, — авторитетно заверил Ланцерис, и Лео как-то не захотелось спорить, так как оба Солерона посмотрели на нее как на слабоумную.

— Прирученные крылья подчиняются только своему хозяину, если он вообще смог их приручить, — все же объяснил Драхем, словно предупреждая, пока она не справится с крыльями, в спальню не отправится. — А это очень сложная работа. Во всяком случае, не всем удается.

Тогда Клеопатра начала подготавливать возможно полезные заклинания для творения волшебства над крыльями, которые ей презентовал Ланцерис, внимательно слушая правила Воздушных Игрищ. Первым делом хотела наложить руну подчинения, но вмешался Ланцерис, объясняя ошибочность такого решения — подобные заклинания на крылья не действуют и могут даже взбунтовать. Если же и подействуют, то эта магия скоро развеется, и тогда крылья полностью перестанут слушаться в самый ответственный момент, что может стоить жизни.