Пособие по выживанию (СИ)

— Видишь ли, — Адрей задумчиво глядел на меня. — В нашем мире живёт достаточно много не людских рас, например, хаклонги. А здесь их, думаю, назвали бы драконами, хотя похожи они на ваших легендарных ящеров лишь отдалённо.

— Кто? — совсем обалдела я. — Погоди, ты хочешь сказать, что бабушка моя была наполовину драконом? Это как?!

— Вот так, — весело сказал Адрей. — Она была наполовину хаклонг, а ты, соответственно, на одну восьмую. Теперь понятно, откуда у тебя дар спонтанной магии и почему ты такая… э-э-э, лучшего слова не могу подобрать, ты уж прости… живучая.

— Ага, — забыла я обидеться на это тараканье качество. — Я — на одну восьмую — дракон… то есть этот, кахалонг… тьфу, хаклонг! Ой! А где хвост, крылья? И чешуя там? — я встревожено скосила на себя глаза.

Адрей засмеялся:

— Хаклонги умеют изменяться настолько, что становятся похожими на людей и другие человекообразные расы. Научились давно, чтобы не привлекать лишнего внимания, и с тех пор довели это искусство до совершенства. Ты уж прости за такие подробности, но зачаты и твоя бабка, и твой отец, и ты сама были в человеческом обличии, так что в нём ты и ходишь. Подозреваю, что вернуть истинный облик хаклонга у тебя не получится — слишком мало в тебе их крови. Так что не беспокойся, хвост расти не станет! — снова засмеялся Адрей.

Ну погоди, папа! Что ещё ты мне забыл рассказать?! Что-то мне как-то странно… Правда ведь, он не начнёт расти? Ну правда ведь?

— Хорошо бы познакомить тебя с Гверфальфом, — сказал Адрей. — У них редко рождаются хаклонгята, и к детям от смешанных браков они относятся очень хорошо.

— А… Гверфальф — хаклонг? — поинтересовалась я, припомнив, что вроде слышала это имя от Витора.

— Да, из тех, что активно участвуют в людских делах, у него даже была подруга из людей, но она давно умерла. Видишь ли, для них пара сотен лет — все равно, что год для нас — они очень долго живут. И их потомки от смешанных браков — тоже. Кстати, он тебе кем-то приходится, не спрашивай только, кем — у хаклонгов очень запутанные родственные связи.

— Погоди, долго, это сколько? — подозрительно поинтересовалась я, внезапно сообразив, что речь шла и обо мне.

Андрей усмехнулся.

— Я только сейчас сообразил, что тебе не понадобится наше заклинание, для того, чтобы прожить… около двух тысяч лет.

— Сколько? — обалдела я.

— Хаклонги живут в среднем пятнадцать-шестнадцать, — весело объяснил Андрей. — Ты у нас на одну восьмую дракон, шестнадцать на восемь…

— Два, — подтвердила я, всё ещё в шоке. — Ого! А папа, значит, четыре… но почему он в двести выглядит даже не на свои ненастоящие сорок девять?!

— Просто в какой-то определённый момент старение прекращается. Тридцать пять-сорок для твоего отца… поскольку ты — женщина — тридцать-тридцать пять для тебя.

— О, — выдала я, и тут же решила: — А что, совсем неплохо, — я посмотрела на Адрея. — У нас с тобой ещё такая долгая счастливая жизнь впереди!

Он засмеялся.

— Да… Пока я тебе не надоем.

— Ты мне никогда не надоешь, — промурлыкала я. — Потому что ты самый замечательный мужчина на свете.

— Не стану тебя разубеждать, — усмехнулся Адрей, целуя меня, и тут на кухню влетела Алила, снова испортив нам весь кайф.

— Где обед? Слава, у тебя восхитительный отец! Какая жалость, что он влюблён в твою мать! В смысле, что… ну, в общем, ты поняла! Эта кастрюля? Отлично, а где поварёшка? Слава, ты оказалась права, я действительно нравлюсь Мару! И, ты не поверишь, но он так обходит запрет! Мне безумно обидно, что он так долго скрывал это! Я пошла, ждём только вас! — она подхватила кастрюлю, и вдруг замерла. — А где Лад?

— Его Амир позвал, — ответила я, Алила кивнула и выскочила в столовую.

— Пойдём? — Адрей взял меня за руку.

— Пойдём! — ответила я.

Обед прошёл мирно и спокойно. Алила безостановочно рассказывала папе, что, где, когда и как произошло — мелькали незнакомые имена и названия, события и места… И мне не удавалось расспросить папу о своей родословной. А необходимость становилась уже насущной. Потому что мне казалось, что он всё-таки растёт. Ну вот прямо сейчас. Как я узнала, что я этот, как его… вот он и начал…

Адрей подло хихикнул, заметив, что я в очередной раз проверяю, не растёт ли всё же этот треклятый хвост. Я надулась и перенесла внимание на вкусный-превкусный суп и на бесконечный поток слов, в который ни я, ни папа при всём желании не успела бы ничего вставить. Тем не менее, я заметила, что Алила с периодичностью в пять минут грустно вздыхает и весьма сожалеюще смотрит на него, и, когда мы с ней загружали тарелки в посудомоечную машину, я сказала:

— Алила… — я попыталась выбрать формулировку помягче, но потом не выдержала и выпалила: — Знаешь, ЧТО я с тобой сделаю, если ты попытаешься пополнить список своих мужчин моим папой?!

Тарелка в её руке миновала полочку в машине и звучно разбилась.

— Да за кого ты меня принимаешь? — возмущённо завопила Алила. — Ладно, временами я бываю несколько несдержанной…

Я не выдержала и нагло расхохоталась.

— Ну ладно, очень приставучей, довольна? — Алила грохнула об пол вторую тарелку. — Но соблазнять женатого мужчину, который ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любит свою жену, не говоря уж о том, что он — отец моей подруги?! Ты меня оскорбила! Всё, я с тобой не разговариваю!

Алила прощально хряснула ещё одну тарелку и демонстративно отвернулась. Я перешагнула через осколки, обняла её сзади за плечи и промурлыкала:

— Алила, милая, ну не сердись ты на меня! Просто я испугалась за папу: ты такая красивая, изящная, горячая, одним словом, неотразимая…

— Правда? — Алила обернулась и с сомнением посмотрела на меня.

— Нет, я просто подлизываюсь! — ехидно заявила я и отпустила её. Она фыркнула и снова гордо отвернулась. В кухню с очередной порцией посуды вошёл папа.

— Это что ещё за мамаево побоище? Славка, давай, убирай всё!

— Даю, — вздохнула я, вытаскивая из-под раковины ведро. Алила посмотрела на меня и стала помогать собирать осколки.

— Спасибо, что не сказала, что это я, — сказала она, когда папа ушёл. — Надеюсь, это был не фамильный сервиз?

— Нет, просто тарелки, и вообще не наши, — я оторвала от рулона салфетку и протёрла пол. — Это ведь не наша дача.

— А почему вы тогда здесь живёте? — Алила убрала ведро и снова взялась за тарелки, правда, теперь они отправлялись по назначению — в машину.

— Это дача папиного хорошего знакомого, Сергея Дмитриевича. На самом деле, это очень грустная история, — я вздохнула. — Он крупный бизнесмен… ну, такой влиятельный и богатый человек, занимающийся торговлей.

— Угу.

— И однажды конкуренты захотели от него избавиться, и, когда он с семьёй ехал в аэропорт — они все летели куда-то на отдых… Слушай, давай я про аэропорт как-нибудь потом объясню?

— Угу.

— В общем, в их машину подложили бомбу, и папа с трудом, но всё же откачал его сына. Эй! Ты меня вообще слушаешь?

— Адрей с твоим отцом ругаются.

— Я ничего не слышу.

— А я слышу. Адрей говорит, что твой отец не имеет права не оставлять тебе выбора, а твой отец говорит, что он о тебе совсем не думает, рискуя собой, и он не может уйти в другой мир, оставив своего ребёнка на произвол судьбы… Адрей обиделся. Когда он вот так спокойно говорит, значит, он в ярости… Он говорит, что знает, как тебя защитить, и что твой отец прекрасно знает, что он пойдёт за тобой куда угодно, если ты сама решишь… Идут!

Мы отскочили от двери и сделали вид, что до этого интересовались исключительно тем, как лучше разложить посуду в машине. Одинаково хмурые Адрей и папа вошли на кухню и остановились: Адрей — рядом со мной, папа — напротив.

— Станислава, — спокойно начал папа, и я поняла, что он тоже не шибко дружелюбно настроен. — Я хочу раз и навсегда покончить с этим. Ты не останешься ни в одном из этих миров, а тем более, не будешь участвовать в этих самоубийственных планах. Как только я найду подходящее место, я забираю всю нашу семью, и тебя в том числе, и мы туда уходим. Всё, точка. Адрея можешь брать с собой, если он захочет.