Солнце цвета ночи

– Ладно, – император глубоко вздохнул, расправил плечи. – Подберите день, а ты… – он глянул на командующего, – подготовь отборных воинов. Что-то мне подсказывает – дети Кецалькоатля так просто не сдадутся.

– Рады исполнить волю владыки, – ответили жрец и полководец одновременно.

Музыканты завели новую мелодию, а слуги начали разносить шоколад.

Викинги смотрели на коричневый напиток без удивления, а пили с удовольствием. Зато при виде трубок, набитых ароматным табаком, они дружно изобразили отвращение.

Император медленно курил, выпуская дым через ноздри, и думал, что сидящие напротив него могучие существа радуются жизни, не подозревая о том, какая судьба их ждет.

Мысль эта почему-то вызвала озноб, и до самого конца пира император пребывал в необычайном для себя унынии.

– Слушай, Куаутемок, а как у вас с женщинами? – поинтересовался Нерейд, почесывая пузо.

Несколько дней после жертвоприношения викинги маялись бездельем, и если поначалу просто отсыпались и отъедались после длительного пешего похода, то потом начали скучать.

Сегодня утром почистили оружие, немного помахали мечами, чтобы размять мышцы, а сейчас просто валялись на циновках в Покое Соленой Воды.

– Э… – ацтек задумался, почесал голову. – В каком смысле?

– В прямом, – рыжий викинг сел на циновке, потянулся. – Если вот тебе захочется женского общества, то ты куда пойдешь? К какой-нибудь веселой вдове? Или у вас есть специальные девушки, отведенные для этих целей? А то ты видишь, что мы со скуки дохнем…

– Точно, – кивнул Рёгнвальд. – С каждым днем все больше хочется кого-нибудь убить.

– Ну, клянусь сандалиями Тлалока, – Куаутемок задумался. – Есть девушки, развлекающие молодых воинов танцами и пением, но на молодых вы не больно-то тянете.

– Еще как тянем, – хмыкнул Ульв.

– Но еще вы чужаки, а они живут при храме, куда вас вряд ли пустят, – сказал ацтек. – Там все происходит под присмотром богов.

– Что за народ? – трагически вздохнул Нерейд. – Пить – лишь старикам, продажных женщин – только молодым. А что делать нам, красавцам-мужчинам в полном расцвете сил?

– Воспитывать в себе добродетель, – лицо Куаутемока оставалось совершенно серьезным.

– Но развлекаться как-то надо? – вступил в разговор Ивар.

– Можно пойти посмотреть зверинец, – с сомнением проговорил Куаутемок. – Обойти сады, прекраснее которых нет на земле, послушать пение привезенных с юга птиц…

– Все это мы уже делали, клянусь башмаками Хель, – заметил Ивар. – Если так дело пойдет, то я сегодня-завтра отправлюсь к императору и попрошу его нас отпустить. Сколько можно? Пора бы и к кораблю вернуться.

– Э… – судя по лицу, Куаутемок призвал на помощь всех богов и богинь. – Пойдемте тогда, посмотрим город.

– Хорошая мысль, – сказал Ивар. – Все лучше, чем тут киснуть. И давай пойдем без сопровождения. А то как-то стыдно – нас, викингов, еще и охранять?

Дружинники оживились, повскакали на ноги, принялись натягивать кольчуги и застегивать пояса. Куаутемок торопливо ушел, но вскоре вернулся с кислым лицом:

– Не велено идти в одиночку, – сказал он. – Гостям императора положена охрана.

– Ладно, что с вами поделаешь, – Ивар махнул рукой.

Сидящие у крыльца ацтеки повскакали на ноги, подтянули к себе стоящие у стеночки копья.

Выйдя из здания, викинги окунулись в знойный воздух, густой и полный запахов, точно похлебка. Солнце хоть и миновало зенит, палило яростно, и немногочисленные облака не могли умерить его пыл.

Деревья в императорских садах едва шелестели листьями, и даже фонтаны журчали тише, чем обычно.

Пока шли по дорожкам, не встретили ни единого человека, только у ворот обнаружили воинов охраны, дремлющих в тени. Те проводили чужаков удивленными взглядами.

– Хорошо, – вздохнул Ивар, оглядывая почти пустую центральную площадь. – Ну что, куда пойдем?

– Можно в сторону рынка, – сказал Куаутемок. – Туда свозят диковины со всех четырех краев земли.

Улицы расходились от центральной площади прямые, точно спицы, многие состояли из прохожей части и канала. С воды доносился плеск, многочисленные лодки, нагруженные по самые борта, двигались в разных направлениях.

Пешком шагали вельможи в перьях и цветастых плащах, спешили куда-то простые горожане.

– Вон там квартал купцов, – рассказывал Куаутемок. – Они живут отдельно, у них свой суд, и порядки особые. А тут обитают ювелиры, их предков привезли с юга после одного из набегов и не стали приносить в жертву. А вон там – гранильщики драгоценных камней…

Викинги шагали, разинув рты, глазели по сторонам – в Теночтитлан прибыли ночью, ничего не успели разглядеть. Сейчас удивлялись величине и красоте города, плавучим садам, торчащим там и сям белоснежным башням и пирамидам храмов.

– Что-то мне кажется, местные всю жизнь молятся и приносят жертвы, – пробормотал Нерейд, разглядывая стоящую на перекрестке стелу, изображающую оскаленного толстяка с пучком молний в руке.

– А у вас разве не так? – удивился Куаутемок.

– Каждый жертвует по желанию, – сказал Ивар. – Хотя есть праздники, когда приносят дары все, но это бывает пару раз в год, зимой в Йоль, ну и весной, перед началом сева…

Воины из охраны изумленно вытаращили глаза, начали переговариваться.

Прошли храм, посвященный, судя по барельефам, какому-то типу, любящему сдирать с себя и других кожу. За ним открылась громадная площадь, заполненная людьми, как початок кукурузы – зернами.

– Главный рынок, – сообщил Куаутемок.

Ивар помнил рынки в Миклагарде и Багдаде, стоящий там неумолчный крик. Тут все происходило в тишине, тысячи ацтеков ходили между вытянутых крытых галерей, но никто не орал, не пытался навязать товар, доносилось приглушенное бормотание да из задних рядов долетали птичьи голоса.

Рядом с пирамидой торговали шкурами, Ивар видел пятнистый мех ягуаров, рыжий – лис, еще каких-то незнакомых зверей, дальше кипами лежали перья, яркие и сверкающие, как драгоценные камни.

– Если хотите хоть что-то посмотреть, нужно идти, – Куаутемок глянул на викингов с изумлением. – Если стоять на месте, не увидите ничего.

Прошли мимо поставленных в ряд небольших печек, около которых хлопотали женщины, а в широких блюдах грелась кукурузная каша со специями, пироги или тушеная рыба.

Нерейд сглотнул, в животе у Кари выразительно заурчало.

В огороженном углу располагался рынок рабов, обнаженные люди, некоторые с колодками на шеях, стояли рядами, меж них прохаживались покупатели, щупали мускулы, заглядывали в рот.

Продавцы, воины в ягуарьих шкурах, наблюдали за происходящим надменно, точно верблюды.

За рабским рынком открылись продуктовые ряды: горками лежали фрукты, стояли корзины с бобами, кукурузой и какими-то семенами, от округлых кувшинов тянуло медом, мухи жужжали над окровавленными кусками мяса.

– Если пойти направо, то мы попадем туда, где продают краски и утварь, – сказал Куаутемок, – а если налево, окажемся в оружейных рядах. Что-то мне подсказывает, что вы предпочтете пойти туда.

– Ты прав, клянусь Мьёлльниром, – кивнул Ивар.

Прошли к следующей галерее, где стояли прилавки, заваленные кремневыми ножами всех форм и размеров, отдельно лежали обсидиановые лезвия для мечей, отдельно – деревянные основы. Мягко поблескивали медные топоры, сброшенными черепашьими панцирями выглядели щиты.

Воняющие потом викинги медленно двигались между рядами, вертели головами. Продавцы глазели на них с удивлением, выпучивали глаза, некоторые делали священные знаки от сглаза, бормотали молитвы Уицилопочтли, другие наоборот стремились коснуться хотя бы краешка одежды сыновей Кецалькоатля.

Куаутемок шел впереди, с неудовольствием слышал, что их сопровождает вал шепотков. Понимал, что сделать ничего нельзя – мечом болтунам языка не окоротишь.

– Все это красиво и здорово, – проговорил Ивар, осматривая меч с рукоятью, украшенной золотом. – Но столкновения со сталью не выдержит.