Спящая цикада (СИ)

- Ну, что скажете?

- Наири, я немедленно пошлю за вашим завтраком. Вам не придется ждать.

- Значит, ждать, пока приготовят, будут ученики... верно?

- В Академии достаточно работников, чтобы...

- Я тут как в одиночной камере. Поэтому...

Курсанты взяли на караул.

- Вот что, ребята. Сейчас все вместе идем в столовую. Будем завтракать. Вы тоже, не надо так таращиться. Мне плевать на ваше "положено-не положено", смотреть, как молодые, здоровые парни зарабатывают гастрит, я не желаю!

Её появление в главном корпусе Академии произвел фурор. Поняв, кто перед ними, и взрослые, и подростки падали ниц, не смея поднять взгляда. Сообразив, что все ученики рискуют остаться голодными, Анна шепнула сопровождающему:

- Скажи, чтобы не смели. Пусть все идет своим чередом.

Но приветствия от ректора выслушать пришлось, да и в столовой молодые люди повскакивали с мест, вытягиваясь в струнку.

- Вольно! К приему пищи приступить! - вспомнила Анна студенческую жизнь и сборы, которые раз в год устраивал военрук.

Первыми решились выполнить приказ курсанты. Кадеты, глядя на старших товарищей, тоже стали усаживаться. Застучали ложки – к удивлению Анны, с утра подали суп.

Перед ней поставили красивую тонкостенную тарелку. Повар сам принес, держа поднос на вытянутых руках, словно невиданную драгоценность. Рис, и несколько видов маринованных овощей расставили заранее. Преподаватели не посмели усесться в присутствии Наири, так и стояли вокруг.

- Господа офицеры, присаживайтесь. И очень прошу - отпустите ребят. Пусть хоть поедят спокойно.

По знаку ректора "почетный караул" испарился. Преподаватели, несколько смущаясь, заняли свои места. Только повар замер за спиной Анны, готовый прислуживать.

- Нет, так не пойдет. Я сама могу взять нужный прибор или положить себе добавки. Поэтому... Слушайте, по-хорошему прошу - дайте нормально поесть, а? Без всяких китайских церемоний.

- Госпожа, дисциплина и субординация...

- О нет! - взвыла Анна.

Интонации в её голосе напугали ректора, потому что по его кивку повара словно ветром сдуло.

- Приятного аппетита, господа!

Ели в молчании. Анна первая разговор не заводила, осматривалась.

Большой зал, уставленный длинными столами. Судя по всему, ученики рассаживались поотрядно. И по возрасту - место у входа занимали самые младшие. Преподавательский стол расположился у высоких окон, так что можно было любоваться пейзажем: зеленой лужайкой с ровно подстриженными кустами.

- Здесь есть садовник?

- Нет. Порядок в Академии поддерживают сами ученики.

Анна кивнула и повернулась к целителю:

- Хочу поблагодарить. Хон - просто сокровище! Но я беспокоюсь, что он уроки пропускает.

- Для Хона это своего рода испытание. Мало кому из курсантов посчастливится побывать на практике еще до окончания обучения.

- И все-таки... Не наказывайте его строго за пропуски.

- Наири, - ректор отложил ложку. - Хон - будущий рораг. А королевский телохранитель должен уметь многое. Поэтому поблажек не будет. И я умоляю вас отнестись к курсанту со всей строгостью. Используйте его, как пожелаете, и ни о чем не беспокойтесь.

Анна замолчала. Слово "используйте" из уст инкуба прозвучало двусмысленно. Стало неловко.

- А сколько ему лет?

- У нас другая продолжительность жизни, Наири. Хон старше вас, если вы об этом.

- Я спрашиваю, какой у него возраст в переводе на человеческий. Все же период взросления у разных видов живых организмов различается.

- Можете считать, что Хону двадцать два-двадцать четыре года. Как и его однокурсникам.

Анна перевела дух. Пусть он мальчишка по сравнению с ней, но к педофилии инкубы не склоняют.

Потом пришлось ждать, пока доест последний из кадетов: едва она отложила ложку, её примеру последовали все присутствующие. Сообразив, в чем дело, Анна попросила добавки и ковыряла в своей миске, давая остальным спокойно позавтракать.

Едва вернулась к себе и разложила вчерашние записи – явился Хон. Отсалютовал и замер у стола, готовый отвечать на вопросы.

- Погода сегодня хорошая... Прогуляемся? Совместим приятное с полезным...

Дежурный рораг и охрана из курсантов выдвинулись следом.

- Послушайте, что тут со мной может случиться? Обещаю – за пределы Академии не выйду!

- Наири, вас похитили из Храма...

- Неправда! Я сама ушла. И сейчас очень прошу - хотя бы здесь, ненадолго...

Рораг заколебался, но все же отступил, зыркнув в сторону Хона. Курсант вытянулся еще больше, стерев с лица даже намек на эмоции.

- Ну чего ты, в самом деле. Улыбнись. И пошли гулять!

В пальмовую рощу не долетал жаркий ветер пустыни. Крохотный родник фонтанчиком вырывался из-под земли и разбивался о плоские камни, выстилающие русло. Анна опустилась на колени, погрузила руки в воду, и, сложив ладошки ковшиком, поднесла к губам. Зубы заломило.

- Надо же. Даже тут, в пустыне, вода ледяная... Эй, ты чего?

На парня было жалко смотреть. Словно здесь и сейчас погибал мир.

- Хон?

- Наири... зачем вы так?

- Я... нарушила какое-то табу? Эту воду нельзя пить?

- Нет, но... из ладоней? Вам стоило сказать... я бы кружку принес.

- Уф, напугал. Я думала, что-то запрещенное сделала. Кстати, как будет "родник"? "Камень"? "Пить"? Да не столбей памятником самому себе, садись! - и Анна показала пример, усевшись прямо на траву.

Толстый пальмовый ствол удобно поддерживал спину, так что можно было без последствий просидеть и час, и два. Но Хон запаниковал.

- Наири, простите. Встаньте, пожалуйста. Я быстро, сейчас сюда принесут стулья и стол... Подождите немного...

- Зачем? Мне и так удобно. Садись, - и она приглашающе хлопнула рядом с собой ладонью.

Хон смотрел так жалобно, что Анна психанула:

- Ну?

- Наири, может, хоть не на голой земле сидеть изволите?

- Изволю. На голой. Или это тоже религией запрещено?

Вместо ответа Хон обреченно стал расстегивать мундир. Стриптиз с таким выражением лица не показывают, но Анна заволновалась:

- Эй, ты чего? Мы, кажется, сюда язык учить пришли?

Расправленный китель лег на траву. Рядом с ним, опустив глаза в землю, припал на колено Хон:

- Наири, умоляю... Тогда хотя бы...

Поняв, что он не отвяжется, Анна пересела:

- Ну? Доволен? Может, теперь позанимаемся?

Молодой инкуб робко уселся рядом и урок начался.

Анна сразу поняла, что зря понадеялась на слуховую память. Но спрашивать бумагу у Хона не решилась, боясь нового приступа "угоди Наири". С него станется все бросить, и помчаться добывать требуемое. Поэтому она подобрала веточку и выцарапывала буквы в траве.

Хон наблюдал некоторое время, потом робко поинтересовался:

- Наири, я прошу прошения, но может, вам с этим будет удобнее?

Блокнот. Маленький, в половину ладони. И крохотный карандаш. Она покрутила его в руках: толстый стержень, обмотанный полоской замши.

- Это ведь не графит?

- Графит, смешанный с особым сортом глины. Позвольте...

Перочинным ножом Хон ловко заострил кончик грифеля, так, что линия на бумаге получалась тонкая-тонкая.

- Простите, вам не подобает... Это моя вина - я должен был позаботиться о письменных принадлежностях.

- Если снова собрался на коленях ползать, то я лучше домой пойду...

Хон тут же перестал извиняться, но откровенно смущался, видя в руках Анны свой блокнот.

Как и в прошлый раз, его робость быстро испарилась – парень втянулся в работу. Расстегнул верхние пуговицы рубашки. Ворот тут же сбился, открывая крепкие мышцы шеи. Стрижка тоже потеряла аккуратность, пряди топорщились в все стороны.

- Курсант Саван Хон! Что здесь происходит?

23

 Он подскочил, вытягиваясь. Подошедший ректор гневно поджимал губы, сдерживая ругань.

- Немедленно отправляйтесь к своему декану, скажите, чтобы отправил вас под арест.