Мудрец острова Саре

У епископа от любопытства поднялись брови, но голос остался спокойным и ровным.

— Что за защитные заклинания?

— Стены отражения. Иллюзии. Приспособления, чтобы никто не набрел на лагерь.

— Ах да. Вот почему мои люди не смогли найти это место, — догадался Люкин.

Благодаря недавнему знакомству с отцом Алдусом он знал о существовании разных способов обмана зрения и ощущений, но не нашел метода справиться с ними.

— Скажите мне, сколько человек живет в лагере?

— Около пяти сотен…

Брат Джайлз зашипел от изумления.

— Боже, защити нас! — произнес он в ужасе.

— Но они не все колдуны, — поспешил добавить Саттер. — Чуть больше половины — лорнгельды, а остальные — их мужья, жены, дети. Они голодны и слабы… Они не ждут вас. Несколько десятков человек с кристаллами смогут взять их всех в плен, если я покажу вам дорогу…

Епископ сделал шаг назад, задумчиво потирая лоб.

— Интересное предложение, надо признать. Такого не поступало ни от одного из ваших друзей.

Воодушевленный согласием судьи бунтарь продолжил:

— И вы заполучите не только колдунов. Я знаю, кто украл корбаловую корону. Это мальчишка, которого вы поймали с нами в овчарне. Он похвастался как-то Трулу. Под часовней хранится сундук. Обитый кожей, с тремя медными замками…

У Люкина сверкнули глаза, и если б Саттер мог видеть, то понял бы, что его план сработал. Точное описание сундука, украденного у короля, вызвало доверие. Глава Трибунала знал, как будет благодарен Дарэк, если он вернет ему корону. Не исключено, что его величество даже назовет его имя в день назначения архиепископа Делфархама.

Он взял у писчего пергамент и указал ему на дверь.

— Мальчишка… выбейте из него одно признание, а потом повесьте, как заурядного вора, коим он и является. Позаботьтесь, чтобы повешение произошло прилюдно. Я хочу, чтобы люди в Кайбурне увидели, что будет с теми, кто посмеет позариться на собственность короля.

— Что делать с остальными?

— Мне достаточно этого, — небрежно ответил епископ. — Их должна ждать та же участь, что и юношу.

Кивнув, священник в черном шмыгнул из камеры словно крыса. Люкин повернулся к Саттеру.

— Вы рассказали любопытные вещи, — отметил он с улыбкой, которую не видел заключенный. — Я предлагаю отправиться на охоту завтра утром. Вы поведете меня и моих людей прямо в лагерь колдунов. Если я буду доволен тем, что найду там, то, возможно, мы продолжим сотрудничество. Если нет… — поднял он палец, и брат Джайлз повернул рычаг, вдавливая распухший глаз бунтаря в череп. — Впрочем, вам об этом лучше не думать.

Атайя стояла в часовне перед продолговатой панелью, разговаривая с Домом Де Пьером в Килфарнане, за много миль отсюда. Она боялась, что случай с Саттером будет не единственным мятежом, и решила предупредить союзников о подобной опасности среди последователей.

— У нас пока не доходило до открытого восстания, — сообщил ей Мэйзон, — но среди учеников случаются раздоры. Я буду начеку, но надо надеяться, что, кроме Ауреля, недовольных у нас нет. Я свяжусь с Дженной и Джоном. Они открыли школу на юге, — напомнил он. — Хотя у них вряд ли возникнут проблемы. Должно быть, кто-то им помогает, потому что жалоб на нехватку еды оттуда ни разу не поступало. О, и пока я не забыл, я послал сиру Джарвису еще один кусок рунной ткани. Она прибудет через неделю.

— Так Дриана наконец добралась до тебя?

— Кто? — озадаченно переспросил Мэйзон. — Последнее время из Кайбурна никто не приезжал. Я просто подумал, что тебе может понадобиться сукно.

Атайя прикусила губу, обеспокоенная судьбой сарской женщины и ее мужа, но не успела она уточнить детали, как в часовню просунул голову Кейл.

— Извините, что прерываю, ваше высочество, но вы просили сообщить, если появятся люди епископа.

Атайя кивнула и повернулась к панели с расплывчатыми краями:

— Я должна идти, Мэйзон. Мы со вчерашнего дня ждем непрошеных гостей, и вот они наконец прибыли.

Она коснулась плоского камня на своей ладони, и панель почернела. Вскоре черный перешел в белый, окно потеряло форму, превратилось в туман, который тонкими струйками вошел в кончики ее пальцев, откуда и возник. Положив ключ в карман, Атайя вопросительно посмотрела на Кейла.

— Солдаты. Приблизительно пятьдесят-шестьдесят. Жерар принял послание от караульного на опушке. — Он остановился откашляться. — Их ведет Саттер.

Плохая весть, хотя ее и предвидели.

— Прикажи всем быть начеку и не покидать лагерь ни под каким предлогом. Не думаю, что люди епископа доберутся до нас — я лично переставила стены отражения сегодня утром, — но не будем рисковать.

Кейл вышел выполнить поручение, а Атайя осталась в часовне и села на скамью.

— Volo videre, — прошептала она, и на ладонях появилась визуальная сфера.

Почти все будут наблюдать за ситуацией с помощью этого заклинания, но принцесса должна видеть это собственными глазами.

Когда появилось изображение, Саттер с адриэлитами подошел к опушке на сто ярдов и осматривал дубы в поиске входа. Атайю удивило, что бунтарь один, без пойманных с ним сообщников. Даже Камерона с ними нет, с грустью отметила она.

После рейда на полу овчарни осталось около двадцати человек. Брать пленников живыми противоречило принципам епископа. У Атайи оставалась надежда на оставшихся. Саттер тоже в опасности, хотя, судя по его действиям, сын барона собирался получить свободу, предав своих. Запекшаяся кровь на лице лишь доказывала, насколько ничтожны его шансы.

— Ну и где твой невидимый след? — спросил епископ, и его голос прогремел даже в туманной сфере.

Саттер двигался вдоль края леса, ища первую руну на пути к лагерю. По его следам ступали два солдата, каждый держал в руке по веревке, привязанной одним концом к запястью баронского сына, другим — к седлу.

— Я… он где-то тут! — выкрикнул бунтарь. — Я просто пока не нашел, — пробормотал он и вздрогнул.

Атайя увидела корбал с орех величиной, который свисал на кожаном шнурке на шее епископа, — признак недоверия.

— Советую вам стараться усерднее, мой друг. Мое терпение заканчивается, а адриэлиты рвутся в бой.

Сзади переминались по снегу боевые кони, а пятьдесят суровых солдат вглядывались в глубь леса, не выпуская рукояток мечей.

— Кристалл, — произнес Саттер. — Он мешает мне. Если вы его прикроете, то я увижу след.

Люкин неохотно удовлетворил его просьбу, но что может сделать один колдун против пятидесяти солдат? Он взял камень в руку, дал пленнику знак продолжать поиски, и тот, шатаясь, отправился вперед, щурясь на деревья, где должны были скрываться ярко-красные руны.

— Ну? — выкрикнул епископ. — Вы сказали мне, что дорога начинается от засохшего дуба, а мы уже таких три прошли.

— Постойте, дайте мне еще пару минут, я найду его.

Атайя еще полчаса внимательно наблюдала, как Саттер встревоженно ведет солдат по следу, указывающему на юг, в противоположном направлении от лагеря. Когда они вышли из леса недалеко от того места, где в него вошли, бунтарь понял, что его задумка провалилась.

— Здесь нет никаких рун, так? — сказал Люкин, остановив коня у засохших кустов.

Саттер в страхе покачал головой.

— Должно быть, они их стерли.

Епископ помрачнел.

— Значит, они подозревали, что ты их предашь. Ни одна из сторон не может тебе доверять… Как Алдусу, — добавил он еле слышно.

Осознав, что его дело проиграно, бунтарь решил испытать последний шанс, каким бы опрометчивым он ни был. Выкрикнув заклинание, он создал в каждой руке по зеленой огненной бечевке, ударил по оковам и разрезал их, словно меч плоть.

Однако епископ Люкин приготовился сражаться с сотнями колдунов, а не каким-то одиночкой. По его команде пятьдесят адриэлитов подняли руки с мечами, засверкали кольца, броши, и на каждом — по корбаловому кристаллу. Саттер застыл, закатил глаза и закричал в агонии. Потом рухнул на землю и стал кататься по снегу, словно его охватил огонь.