Чародейка. Власть в наследство.

Виард помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Как я тебя молил, чтобы ты исцелила себя, ты знаешь… Но ты оказалась подлинной дочерью своего отца, тебя можно было убить, но изменить твое решение было невозможно. А уж после того, что мне сказал Владетель, я понял, что твои решения уважает даже он. Хотя его отказ поверг меня просто в шок. Я ожидал всего: что он накажет или даже казнит меня, или что заберет тебя, но то, что он оставит все, как есть, даже не оказав тебе никакой помощи, мне и в голову не приходило.

— Но он же оставил тебе лекарственную мазь.

— Оставил, после того как я пообещал тебя придушить, чтоб ты не мучилась. И еще посоветовал мне почаще промывать твои раны моим запасом самогона.

— А я полагала, что это ты сам придумал, чтоб меня еще помучить.

— Нет, думать в тот момент я был вообще не способен. Как ты это все вынесла, до сих пор не понимаю…

— Да ладно тебе. Успокойся. Это были цветочки по сравнению с тем, что мне пришлось испытать в обители магов.

— Ты считаешь, меня это может успокоить?

— Виард, посмотри на меня внимательно. Я похожа на жертву измученную злобными извергами?

— Не особо…

— Вот и расслабься. Я благодарна и им, и тебе, и считаю, что вы все выучили меня замечательно.

— Ты говоришь это сейчас, после того, как я тебе все рассказал?

— А что ты мне такого рассказал, что у меня должно было поменяться отношение к тебе? То, что ты похитил мою мать для моего отца — так это исключительно вас троих касается. То, что ты любил мою мать — это вообще дело лично твое. То, что ты попытался увезти ее от мужа — так это касается только моего отца. А то, что ненавидел меня первое время — так я и так это чувствовала, причину только не знала.

— Тогда зачем тебе было знать все это?

— А вот это вопрос уже другой. Информация никогда лишней не бывает. Теперь я знаю, кто была моя мать, знаю, что у меня была сестра. И еще знаю, что ты очень нужен для чего-то моему отцу, потому как выходки, подобные твоей, он никогда не прощает.

— А не думаешь, что для того, чтобы тебя выучить?

— Если бы только для этого, то ты бы, как только выучил меня, был бы мучительно казнен. Особенно в свете сложившихся между нами отношений…

— Думаешь?

— Уверена. Я слишком хорошо знаю отца. Ты нужен ему еще для чего-то…

— И для чего же я ему нужен?

— Пока не знаю… — задумчиво призналась Къяра.

— Девочка моя, — Виард нежно взял ее за руку и поднес к губам, — я так боялся этого разговора, я знал, что когда-нибудь ты узнаешь все, и был уверен, что потеряю тебя… Ты знаешь, что ты очень дорога мне? — слова воину давались с трудом.

— Знаю и знаю давно. Поэтому и не сомневалась, что ты мне все расскажешь…

— Тебе не расскажешь пожалуй… — воин усмехнулся, — ты всегда добивалась того, что хотела.

— И не стыдно так нагло врать, а? Когда это я добивалась всего, чего хотела? Да я была самой покорной ученицей на свете. А ты этим беззастенчиво пользовался и тиранил меня бедную и беззащитную… — рассмеялась Къяра.

— Какую, какую ты говоришь? Беззащитную? Да ты только на площадке и слушалась меня, да и то не всегда, беззащитная ты моя… А дома… как глянешь и проронишь свое "да, учитель", так что похлебка киснет и удавиться хочется, так и желание пропадает вообще о чем-то тебя просить.

— Ты просил? Это когда это ты меня о чем-то просил? Ты только командовать умеешь… Просил он меня… как же.

— А сколько раз я просил тебя использовать магию, чтобы залечить раны после тренировок?

— Ну, ничего себе, сначала он изобьет, а я потом используй магию, чтоб ему в следующий раз удобнее бить меня было. Хотя все равно один раз ты меня заставил, а еще говоришь, что я всегда настаивала на своем.

— Так это всего раз было, и ты прекрасно знала, что я тогда порвал тебе связки случайно.

— Ты ведь хотел, чтобы я не использовала магию? Хотел. Я и не использовала.

— Не использовала, как же… а кто пытался меч затачивать с помощью магии?

— Так это в самом начале было, я же даже не поняла, что магию нельзя использовать вообще. Я думала, что ее нельзя применять к тебе. А ты избил меня так, что я неделю ни сесть, ни лечь нее могла. Изверг.

— Девочка моя, — воин поднялся из-за стола и опустился перед Къярой на колени, — Я знаю, что был очень несправедлив к тебе, особенно первое время. Ну прости дурака старого. Только откуда же я мог знать, что ты не поняла? Ты же всегда молчала.

— Виард, встань сейчас же! Я же шучу!

— Я не могу слышать от тебя это слово даже в шутку… — Виард поднялся и отошел к окну и отвернулся, всматриваясь в темноту окна, — не поверишь, но я сразу твою белку вспомнил. И что меня дернуло подстрелить ее… до сих пор простить себе не могу.

Къяра снова тихо рассмеялась, — Ты до сих пор ее помнишь?

— Двое суток поиска, объяснение с Магратом и три месяца твоего ледяного общения со мной забыть трудно. Особенно то, что ты вытворяла на площадке, — Виард обернулся к Къяре.

— Да ладно тебе, ты ведь нашел выход из создавшегося положения.

— Да, но через три месяца и совершенно случайно. До сих пор не могу в это поверить. Почему ты так боялась этого?

— Я знала, что так наказывают детей, но меня так никогда не наказывали, и мне тогда казалось, что это будет очень унизительно, если ты меня выдерешь прутом. А когда ты впоследствии сделал это, я перестала бояться. Как ты решился потерять такой козырь? Ведь причина-то была пустяковая.

— Я знал, что тебе необходимо через это переступить и решился на это, хотя знал, что за этим последует.

— Так ты сделал это нарочно? Знал, что я перестану бояться, а заодно и перестану подчиняться? Знал, и все равно сделал?

— Девочка моя, тогда я уже прекрасно знал и твой характер и то, что унижения ты не прощаешь. Я догадывался, через что мне придется пройти, чтобы заслужить твое прощение.

— Про это вообще не вспоминай. Я даже представить себе не могла, что ты решишься на такое…

— Это был тоже урок. Не особо приятный для меня, но необходимый тебе.

— Да, потом я поняла это. Но тогда я испугалась больше, чем когда-либо… Даже вспоминать не хочу, — Къяра тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

Виард вновь отвернулся к окну, долго смотрел в непроглядную тьму, а потом спросил:

— Девочка моя, мне конечно очень приятно с тобой разговаривать, но скажи мне честно, не пора ли тебе во дворец? Тебя там никто не ищет? Уже ночь.

— Это мягкий намек, на то, что мне пора покинуть твое жилище?

— Нет. Это только вопрос. Если ты согласишься остаться на ночь, я буду очень рад.

— Я хочу остаться…

— Так нет вопросов, оставайся. Вон кровать, располагайся. А я пойду прогуляюсь.

— Регмира наказывать пойдешь?

— Ты на редкость догадлива.

— Ты пообещал наказать его так, как я пожелаю.

— Пообещал. И как ты хочешь, чтобы я наказал его?

Къяра пристально посмотрела на Виарда:

— Не наказывай его.

— Ты считаешь, что он не заслужил наказания? Ты понимаешь, что от меня требуешь?

— Ты обещал… — протянула Къяра, недовольно скривив губы.

— Ты хочешь поругаться со мной?

— Вы только посмотрите на него, он отказывается выполнять обещания, и меня же еще и пугает. Ну и не надо… Ну и поступай с ним как хочешь, — Къяра демонстративно встала, отвернулась, подошла к кровати, стоявшей в углу избушки и села.

Виард пристально посмотрел на нее, покачал головой и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Плотный сумрак ночи сразу окутал его. Виард осмотрелся и заметил вдалеке пламя костра. Сообразив, где его ученик развел костер, Виард хоженой тропкой отправился к знакомой поляне. Тихо приблизившись к костру, воин замер, внимательно наблюдая за учеником.

Регмир сидел и с отсутствующим выражением лица механически подбрасывал в костер сухие ветки из большой стопки заранее заготовленного хвороста, лежавшей недалеко от него. Он думал о приехавшей сегодня Владетельнице. Вспоминал ее великолепную фигуру, ее сказочно-прекрасную прическу из густых иссиня-черных волос, украшенную золотой диадемой. Красавица была жестокой и одновременно прекрасной. Она была недоступна и все равно чрезвычайно желанна. Даже когда она сердилась на него и хотела забить плетью, она не потеряла своего очарования. Регмир закрыл глаза, и воспоминания о том как ее руки касались его, обхватывали его плечи, и он чувствовал спиной ее такой гибкий стан, угодливо приукрасив прошлое, яркой чередой закружились перед его мысленным взором. "А как она сражалась…" — размышлял Регмир, — "От руки такой женщины приятно и умереть".