Пророк

Лориан улыбался и запоздало прикрывал перстни рукавицами из лона.

— Мужики, и чего мы мучаемся? Вон мальца попросить нужно, пусть он нам гранит-то и разрежет своим камешком.

— Га, га, га, — смеялись наиболее добродушные. Остальные хмуро отрывались от дела и осуждающе смотрели на баловников. Чего, мол, гоготать, если Оплот не закончен?

Сколько Лориан ни смотрел на работу веков, никак не он мог понять, зачем высекаются и где кладутся новые камни? Возведение многокилометровой стены показалось ему напрасной тратой энергии. За день им удалось расколоть монолит, из которого можно было сделать несколько плит. К концу дня усталые строители расползлись по каменным клетям. Лориан остался один. В задумчивости бродил он по каменоломне. Пыль осела, замер стук молотков и топот деревянных башмаков. Тело Лориана ныло от усталости, но голова была свежей и ясной.

На землю спускалась ночь, но не отдохновение несла она юному страннику, а новые загадки для его пытливого ума. Мысли о причине создания каменной стены не покидали Лориана. Оплот — единый оборонительный комплекс. С этим Лориан готов был согласиться. Но против какого противника? Глупые перумы и жестокие хоболы не опасны для сплоченных и мужественных веков. Юноша брел в темноте, не разбирая дороги, и сам не заметил, как оказался в поселении. Гулким эхом отдавались его шаги по растрескавшимся плитам. Его тянуло туда, где он мог бы услышать рассказы о верованиях веков. Поселок спал. Только одинокий костер — излюбленное место ночных посиделок — освещал перекресток узких проходов. Молодые веки любили собираться вечерами вокруг огня, поговорить о том о сем. Увидев приближающегося Лориана, они с любопытством уставились на него. Юноша вежливо приветствовал компанию молодых людей, и они потеснились, освободив ему место возле огня. За разговорами прошла ночь. А наутро воздух каменоломни снова наполнился гулом голосов и стуком камня о камень.

Достаточно Лориану было поработать несколько дней наравне со всеми, как шутки по его поводу иссякли. Ему нашлось место в каменоломне у мужчин из рода «птичий глаз». Вечера он проводил со стариками. Перекрикивая стук деревянных молотков, которыми поправлялась сносившаяся обувь, или поскрипывание рубила, быстро сновавшего в руках мастера, вырезывавшего новый башмак, старики с удовольствием отвечали на все расспросы любопытного новичка. Яориан выслушивал все подряд; сравнивая услышанное в родном племени и у кочевников с рассказами веков. В легендах говорилось, что Оплот существовал еще до появления первых людей на планете.

Укладываясь на ночлег вдали от шумного поселения, Лориан задавался вопросом: «Если Оплот имеет столь древнее происхождение, кто же его построил?» Какова тень от западной стены Оплота? Как, должно быть, грустно встречать восход солнца из-за высоких стен. Но пре1 красно встретить солнце на вершине стены. Если раньше его занимало, что находится на другом берегу реки, возле которой он вырос, то отныне ему снилась теневая сторона Огромного Оплота. Ни в одном другом племени Ойкумены камень не имел такого широкого употребления, как у веков. С помощью камня добывали огонь, выдалбливали чёботы и детские люльки. В каменоломне сотня мужчин с утра до вечера раскалывала, обтесывала, полировала и сверлила камень. Топоры, тесла и рубила мог сделать из обломка любой век, носивший короткие штаны из лона. Веки были умелыми мастерами. Из нефрита они делали топоры и долото для работ по дереву, в большой камень загоняли клинья из дерева, заливали их водой, и через несколько дней в поселении слышался треск лопнувшего монолита.

Лориана заинтересовали истории о подземном ходе, ведущем на западную сторону Оплота. Если кирпичники на западной стороне делали террасы к Оплоту и висячие сады, то каменщики возводили огромные каменные усыпальницы. Каменные стелы разной формы расставлялись кругами. Длинные ряды камней служили векам календарем. Каменщики работали с цельным камнем, чем отличались от кирпичников. Возможно, лишь подземный ход объединял разделившиеся племена.

Разыскав наконец племя созидателей, Лориан с наслаждением отдался общему делу. Узнав о том, что Лориан ведет себя как простолюдин, шаман потерял к нему прежний интерес, и это Лориана устраивало. Ощущая себя причастным к созиданию полезного, он выработал у себя привычку вставать раньше остальных. Из худого, щуплого мальчугана Лориан превратил ей в ладного, мускулистого юношу. Нести на своих плечах самый тяжелый камень — что могло быть приятнее для парня с крепкими мускулами! Как-то, прогуливаясь после работы, он пошел вдоль Оплота в северную сторону, противоположную той, в которой располагались каменоломни и поселения веков, опоясанные оградой из каменных плит, на которых скучали сторожевые. К юноше они не проявили интереса. Лориан увидел поля, усеянные рядами камней. Огромные постройки из камня возводились под стенами Оплота. Высокие и узкие каменные глыбы вертикально стояли в окружении лежавших плит. Монумент производил впечатление.

Бродя в лугах, окружающих поселение веков, юноша познакомился со стариком из рода «птичья лапка». Этот малочисленный род смельчаков жил вдали от Борового.

Веки хоронили покойников в погребальных каменных ящиках. Они сжигали тела умерших, а потом взбирались на камни, близкие к вершине Оплота, и оттуда развеивали ставшие пеплом останки уважаемого человека над Ойкуменой. Родственники ожидали северного или редкого южного ветра, чтобы пепел долго летел над бастионами Оплота.

Крепкий старик с косматыми бровями преподал синеглазому гостю первые уроки подъема на Оплот. Забраться удалось с шестой попытки. Сидя на зубчатых бастионах, Лориан растирал по обнаженной груди окровавленные ладони и дул на содранную кожу подрагивавших колен. Он часто срывался и разбивал коленки, срывал кожу на запястьях и ломал ногти, но научился лазить по отвесным камням не хуже учителя. Беседуя о прошлом и будущем человечества, они забирались на Оплот в самых трудных местах. «Наше верховное божество — Стеносоздатель», — рассказывал старик, жилистым телом зависнув в десяти метрах над землей. Удерживаясь на стене в резких порывах северного ветра, Лориан внимательно слушал, присматривая щель, в которую можно было бы воткнуть деревянный зацеп и подтянуться вверх на длину локтя. От старика Лориан услышал поразительное признание. «Почему никто ничего не помнит? Потому что все обитатели Перуники — люди одного поколения. Я стар, и я помню, как меня младенцем выносили из Оплота. У людей нет прошлого. Память так хрупка, за ней охотится Китовлас. Твое поколение знает мало, совсем ничего».

На все вопросы фольклор племени давал ответы в образе мифического Стеносоздателя. Надтреснутым голосом старик продолжал: «Как и всякое божество, Стеносоздатель имел власть над силами зла. Очистить планету от лиха предстояло чудищу по имени Гомаледон, которое обитает внутри Оплота. У него из пасти вырываются клубы дыма и нестерпимый жар. Где монстр ногой ступит, там долго не будет ничего расти. После того как животные захватят всю планету, а люди будут спасаться на Оплоте, Стеносоздатель выпустит Гомаледона на волю. Винторогое чудовище сбросит с Оплота тех хищников, которым удалось на него взобраться. Гомаледон сожрет всех хищников. Птицы подскажут ему, где прячется последний кровожадный зверь. А змеи будут защищать Гомаледона со спины. Когда планета очистится, птицы и змеи загонят Гомаледона обратно в самый большой склеп Оплота. Люди заделают отверстие, и воцарится счастье на планете. Старик помолчал, переводя дыхание. «Приятно с тобой поговорить, — признался пожилой век. — Наша молодежь не любопытна к прошлому и к богам. У молодых нет памяти. Она скована сегодняшним днем. Она ленива и живет одним камнем. Так нельзя».

Как-то, несмотря на строгий запрет рода «птичья лап~ ка», Лориан в одиночку поднялся на самую вершину Оплота и долго любовался красотой природы открывшегося ему Заоплотья, где прекрасные дали скрывались за мягкими линиями холмов. Неизвестность манила. Обуреваемый мечтами и любопытством, Лориан не в первый раз преступал запреты разных племен. Неистовое желание продолжить поиски Страны Живых Зверей поглощало все его существо и делало равнодушным к тому, что о нем думают другие. Ссора со стариком прошла для Ло-риана почти незаметно. А разрыв с родом «птичья лапка» означал лишь конец долгим беседам.