Талисман мага

Отряд Майера действительно считался едва ли не лучшим в «Sunrise», его командиру удалось многого добиться — и тем не менее, неудачи, которые постигли Алекса еще в юности, настолько глубоко отпечатались в его памяти, что и годы успеха не смогли ослабить их влияние. Раз и навсегда ощутив себя неудачником, десантник продолжал считать себя таковым и в дальнейшем. И хотя для окружающих он был сильным, целеустремленным человеком, себе Алекс по-прежнему представлялся слабым, всегда плывущим по течению. Ему приходилось притворяться, играть не свойственную его натуре роль, которая постепенно становилась все трудней. Чтобы не сойти с ума, Майер начал пить: совсем немного — это отчасти сглаживало противоречия. Теперь со стороны он уже не выглядел столь безукоризненным, как прежде, — легкое же опьянение придавало Алексу некоторую уверенность в себе. Шаткое равновесие было нарушено появлением человека, которого десантник по привычке считал виновником всего.

Командира карательного отряда обычно не информируют о разведчике, в чье распоряжение он должен поступить, поэтому Майер был потрясен, когда его встретил Ральф. Дальше все происходило, как в дурном сне: неудавшаяся попытка мести, ответная реакция разведчика, обернувшаяся еще большим унижением, и, наконец… Алекс не знал, откуда у него хватило сил вынести измену Марты — наверное, все та же привычка считать себя неудачником. Ральф был старше его по званию, и Ральф спал с его женщиной…

Если раньше две взаимоисключающие тенденции раздирали Алекса на части, то теперь они с бешеной скоростью мчались навстречу друг другу (десантник именно так воспринимал этот процесс в воображении), угрожая вот-вот раздавить. В тот момент, когда Майер прицеливался в Ральфа, он воспринимал себя уже не просто неудачником — в собственном представлении он превратился в нуль. Алекс Майер умер — он был изничтожен, раздавлен, — тайком же из кустов стрелял… Он не успел додумать: полное бессилие, гипнотизирующий взгляд Карлоса…

«Алекс, спрячь пистолет, сынок…»

Понимал ли тогда легендарный разведчик, чем стали его слова для десантника? Майер и сам бы, наверное, не сумел внятно объяснить, но вместе с ними пришло совершенно новое ощущение — будто вся прожитая жизнь не так уж и плоха, как казалось прежде, и если чего-то и не вышло, то этого вовсе не стоило стыдиться, раз ты сделал все от тебя зависящее. Всегда и во всем проигрывал одному и тому же человеку? Так ведь человек этот — сын Карлоса Алонсо…

Алекс почти не удивился, когда Марта назвала его имя, — почувствовал лишь спокойствие и непривычную уверенность в себе. Потом, правда, это ощущение несколько поблекло, однако не исчезло совсем. С новой силой оно накатило на Майера, как ни странно, после посещения острова — и больше уже не пропадало…

«Железным» командиром (десантник невольно улыбнулся про себя) «железного» отряда Алекс продолжал оставаться и в то утро, когда Дэвид копался в его памяти, и сейчас, когда, подгоняемый слугой Нечистого, брел вдоль берега моря. Лишь на несколько секунд в сознании Майера промелькнуло нечто… — к счастью, лемуты как раз в этот момент бросились за убегающим послушником, и адепт Зла, постоянно удерживавший в поле зрения сознание пленника, невольно отвлекся… Впрочем, Алекс тут же переключился на созерцание погони, и его мысли вернулись в привычное, выбранное им самим русло…

Торн пришел в себя окончательно, когда ревуны находились всего в нескольких десятков шагов. Положение юноши было уже абсолютно безнадежным, но инстинкт самосохранения не подвластен доводам логики — подчиняясь ему, Торн вскочил и, слегка припадая на онемевшую от долгого сидения ногу, побежал. Куда именно — не имело значения, лишь бы бежать. Он не почувствовал, как С'фил, не ожидавший от беспомощной жертвы подобной прыти, отдал ему мысленный приказ остановиться; не видел, как тот же С'фил почему-то схватился руками за голову и повалился на землю; и наконец, как человек, шедший позади, ловко ударил каблуком сапога, а потом сбил с ног зазевавшегося лемута. Как справиться с упавшим ревуном ему помог спрыгнувший откуда-то сверху очень высокий мужчина. Торн несся напролом, не оглядываясь и не думая вообще ни о чем. Кусты, деревья, топот преследовавших его ревунов — где уж тут было смотреть под ноги, хотя смотреть, как известно, никогда не помешает…

Однако молодой человек не упал: у самой земли его подхватили чьи-то очень сильные руки — вырываться было совершенно бесполезно, — зажали рот, потянули куда-то в сторону…

— Тихо! — Руки разжались, и Торн увидел перед собой человека с очень светлыми, почти белыми волосами — не седыми, а действительно белыми.

Человек приложил палец к губам и странно знакомо улыбнулся; потом сделал какой-то знак своему спутнику, черноволосому молодому человеку — тот молча кивнул. Что было дальше, Торн помнил не очень хорошо — вернее, мог кое-что перепутать, так как в голове все еще не установился порядок… Кажется, двое из появившихся в этот момент лемутов были остановлены стрелами, которые с неправдоподобной скоростью — одну за другой — выпустил черноволосый; третьего — из какой-то блестящей металлической штуковины — убил светловолосый. Трупы тут же отнесли в сторону и наскоро забросали валежником. Торн не верил своим глазам; он, правда, еще не успел решить, насколько хорошо для него то, что он повстречал этих людей, и пока лишь пытался сообразить, кого напоминал ему светловолосый. Вернее, даже не он сам, а его улыбка.

— Ну что, герой, порядок? — спросил светловолосый с незнакомым резким акцентом.

— Да.

— Как звать-то?

— Торн.

— Точно? А может, С'торн? — окинув взглядом голубой с капюшоном плащ молодого человека, переспросил незнакомец.

— Торн.

— Понял. — Светловолосый даже вдруг немного посерьезнел, словно и впрямь понимал, какое значение имела для молодого человека отброшенная им всего лишь одна буква в имени. — Ну, и что же ты такого сотворил… Торн, раз за тобой гнался целый отряд лемутов?

— Я сбежал…

На самом деле Ральф знал о Торне, наверное, больше его самого. Одинокую фигуру в огромном, не по росту, плаще Голубого Круга разведчик заметил еще утром. Осторожное зондирование дало понять, что в сознании слуги Нечистого царит полный хаос. Первое, что подумалось Ральфу — естественно, что перед ним сумасшедший, однако что-то разведчику показалось странно знакомым. Он снова вошел в сознание неизвестного и на этот раз все понял: разум юноши был в порядке, но он буквально изнемогал под грузом обрушившейся на него информации. Подобное Ральф наблюдал только у Тэна, когда из его сознания была изъята фальшивка. Похоже, именно это происходило и сейчас.

Продравшись сквозь бестолково снующие мысли, разведчик не без труда, но все же уяснил главное: после разговора с неким узником (в мыслях он именовался «брат С'каро») юноша тайно покинул Манун и уже вторые сутки удалялся от острова в надежде уйти от возможной погони…

Преследователи же появились несколько часов спустя; и когда Ральф заметил среди них Алекса, то подумал, что, возможно, разыскивали не столько сбежавшего послушника, сколько его, Ральфа. Малочисленность отряда ничего не значила: темному брату, его возглавлявшему, ничего не стоило в любой момент войти в контакт с теми, кто остался на острове, и попросить о подмоге. Поэтому разведчик решил пока поостеречься и даже не рискнул зондировать сознание адепта. Зато когда тот, отдавая приказ Торну остановиться, неожиданно раскрылся, Ральф нанес ментальный удар, ставший для С'фила смертельным…

— Значит, говоришь, брат С'каро, — выслушав молодого человека, засмеялся Ральф.

Торн кивнул.

«Ну, кто же, кто смеялся точно так же, как этот светловолосый?»

— А пойдешь со мной его освобождать?

— На Манун? — дрогнувшим голосом переспросил Торн. — Пойду!

— И меня захватите…

Ральф оглянулся — из-за деревьев, звеня цепью, в сопровождении Яна показался Алекс.

— Хоро-о-о-ош, ничего не скажешь, — рассмотрев его «убранство», покачал головой разведчик.