Перекрёстки времени

Услышав разговор дивоярцев, она окинула обоих внимательным взглядом. Но тут её вниманием завладел кабатчик.

- Простите, благородная дама, - с тонким оттенком насмешки сказал он, отгораживая своей фигурой девушку от остальных посетителей, - Вы довольно давно уж так сидите, не заказываете ничего и целый столик занимаете. Прикажете ещё чего-нибудь вам принести?

Тарелка перед дамой действительно давно была пуста, пуст был и стакан.

- Извольте расплатиться, - осклабился хозяин.

Она чуть пригнула голову, словно желала спрятаться за капюшоном, заторопилась и принялась рыться в кошельке.

- Вот, пожалуйста, - сказала девушка, выкладывая на стол монету, затем встала и направилась на выход, но сделала это довольно неловко: пола её плаща зацепились за стул одно из гуляк, резкий рывок чуть не уронил изрядно пьяного мужчину.

- Куда летишь, голуба! - гавкнул он и ухватил барышню за плащ.

Накидка слетела с её головы и открыла яркие каштаново-красные волосы, густыми локонами рассыпавшиеся по плечам.

- Простите! - спохватилась девушка, но не тут-то было - отцепиться от пьяного не получилось. Цепкие лапы ухватили её за талию, и мужик грубо потащил её к себе на колени. Остальные в той компании захохотали.

- Отпусти женщину, мужлан! - надменный голос враз оборвал веселье, и подвыпившие мужики с удивлением оглянулись. Увидев же того, кто говорил, насторожились и притихли.

У стола возвышалась рослая фигура молодца, одетого экзотично и богато, на боку у него крепился дивоярский меч. Но меч в этом случае был явно лишним - просто так, как бы намёк на возможные осложнения. Сама фигура дивоярца выражала такую грозную силу, что возражать этому повелительному голосу мог бы лишь безумец. Бесстрастному лицу Пантегри особенную выразительность придавали ястребиные глаза тёмно-оранжевого цвета.

Едва подвыпивший мужик отпустил девушку, как жаворонарец потерял к нему интерес. Он подал даме плащ и тихо заметил:

- Что делает порядочная женщина в такой час в таком месте?

Она хотела что-то сказать, но лишь глянула на него своим необыкновенными глазами цвета густого малахита, осенёнными длинными ресницами. Красивое, нежное лицо, аристократически тонкое, никак не вписывалось в простую обстановку портового кабака. Она опять прикрыла волосы капюшоном и молча двинула на выход, а дивоярец остался стоять, глядя ей вслед, как поражённый этими зелёными глазами. Не сразу понял он, что обидчик молодой дамы что-то больно скоро расстался со своими собутыльниками. Но тут опомнился и кинулся на улицу.

Всё точно так и произошло: нагнал Пантегри наглого молодца вовремя, а то ещё миг, и ищи несчастную по тёмным ночным проулкам!

- Вам незачем меня бояться, - сказал он даме, когда незадачливый ухажёр в испуге убежал в ближайшую подворотню, - вы можете догадаться, что я из Дивояра, и мой долг: защита слабых и помощь страдающим. Позвольте, я провожу вас до вашего дома, и не стоит без особой нужды ходить в такое время по таким местам.

- Мне нужно было... - пролепетала дама, едва пережив испуг от нападения пьяного преследователя, - Меня должны были встретить...

- И он не пришёл? - с пониманием спросил Пантегри. - И сколько дней вы ждёте его в этом кабаке?

- О, нет, не в кабаке - в порту, - неловко оправдывалась она. - Я ждала его сегодня дотемна, но, видно, он опять не приплыл. Не знаю, что и думать...

О, старая, как мир, история: неверный возлюбленный, напрасные надежды, совращённая неискренней любовью неопытная девушка.

- Возможно, он уже не вернётся к вам, - тронутый несчастьем прекрасной незнакомки, мягко проговорил Пантегри, чувствуя головокружение от тонкого запаха, парящего вокруг неё.

- Вы неверно меня поняли, - возразила девушка, - я жду брата. Уже неделя как он должен возвратиться из рейса и привезти деньги.

Так, провожая девушку до её бедного дома, Пантегри узнал печальную историю разорённой долгами семьи, нищей смерти отца сестры и брата. Последний должен был получить патент морского офицера, как наследник достойной фамилии, но нехватка денег всё решила: благородный молодой дворянин отправился в плавание простым матросом, чтобы заработать денег на содержание сестры. Он должен был вернуться неделю назад, но новостей о торговом судне так и нет.

Не решившись предложить ей деньги, Пантегри обещал постараться что-нибудь узнать о её брате. Назавтра он не пошёл гулять с друзьями, а предпринял попытку поговорить с владельцем торговой конторы, где и узнал, что судно, которое должно было прибыть неделю назад, бесследно исчезло - скорее всего, затонуло во время шторма. Следующий вечер он провёл возле разбитой горем Изабэли, которую всё же сумел уговорить взять немного денег, чтобы не оказаться на улице. Потому что ранее следующих выходных дивоярец не сможет прибыть к ней.

Так у Пантегри появилась тайна от его друзей. Бесхитростный жаворонарец влюбился в молодую аристократку, очарованный её необыкновенной красотой, глубоко сочувствуя её бедственному положению, испытывая желание оберегать этот благородный цветок от злых ветров судьбы. Впервые такое сильное чувство коснулось его сурового сердца. Он словно потерял голову, терзаясь противоречивыми мыслями. Как дивоярец, он знал, что брак с любимой девушкой для него невозможен: дама дворянского происхождения не согласится на пошлый мезальянс тайного брака. Искусство лёгкого флирта и та свобода отношений, естественная ранее для раскованного жаворонарца, вдруг оказались бесполезными перед силой чувства, захватившего его: он не смел коснуться своей возлюбленной, и в мыслях не смел представить её на месте тех развратных и легкодоступных девиц, с которыми привык общаться. Но всё чаще посещал его страх перед властью рока, губящего тех, кто имел несчастье стать избранником любви дивоярца.

Два дня в неделю он проводил возле своей возлюбленной, сидя с ней в её бедной мансарде или гуляя вечерами по набережной. Оба они надевали длинные плащи, чтобы скрыться от любопытных глаз. Когда иссякали все слова, которые они друг другу говорили, наступало долгое, выразительное молчание, и Пантегри лишь ловил обострённым чувством удары сердца той, ради счастья которой был готов на всё.

- Эти подлые законы Дивояра! - не выдержала однажды Изабэль, - Кто их придумал?!

- Их не придумали, - отвечал Пантегри, - это реальность, плата за могущество. Я пренебрёг бы условностями, если бы дело было лишь в них. Я не боюсь осуждения от дивоярцев, но брак принесёт нам несчастье. А я не хочу потерять тебя.

Ну да, намерения намерениями, а жизнь жизнью. Сколько можно отодвигать миг близости, когда счастье так близко! Ни одна женщина никогда не была так желанна жаворонарцу, и ни одну доселе он не боялся оскорбить своей страстью. Но Изабэль одинокая сирота - воспользоваться её слабостью и беззащитностью невыносимо тяжело для честного и благородного дивоярца! И всё же дело неумолимо шло к тому, что однажды эти тщательно возводимые бастионы должны рухнуть и позволить влюблённым их непродолжительное счастье. Видел он в глазах Изабэли, что она готова сдасться и принебречь честью благородной леди. И кто осудит её за это, поскольку нет никого, кто бы мог бросить упрёк её избраннику. Страшась и надеясь, думал Пантегри об этой минуте. Но вот однажды, бегом взбираясь по темной лестнице на ветхую мансарду, он услышал за дверью мужской голос!

Гнев и ревность овладели им, рванув дверь, Пантегри увидел в комнатке Изабэль незнакомого мужчину: они смеялись, сидя рядом на диване и держась за руки.

- Пантегри! - вскричала девушка при виде него, - У меня радость! Вернулся мой брат! Представь, возле каких-то островов они сели на мель со своей шхуной, оттого и задержались на целый месяц!

Черноволосый и черноглазый молодец возле неё был очень хорош собой, и сходства между братом и сестрой при самом большом старании обнаружить было сложно. Но сама та мысль, что это брат, а не любовник, утешила Пантегри. Не стала бы его возлюбленная встречаться с любовником в тот час, когда ждала прихода дивоярца. Уж надо быть совсем глупой, чтобы так забыться.