Механический Зверь. Носитель Искры (СИ)

-«Я не хочу его заставлять. Я хочу, для начала, сделать так, чтобы он захотел этого сам». – У туземца просто отвисла челюсть. Буквально, его рот приоткрылся, что с учетом его размеров означало вполне вместительную пещеру. Человек может туда бы и не влез, но вот большой пес – запросто. Человек тут же подлетел и сунул ему в рот руку. Н’гочи закашлялся, и уже было замахнулся, чтобы ударить, но вспомнил, что, несмотря на размеры, незнакомец куда сильнее.

-«Зачем ты это сделал?» - С какой-то обидой в голосе спросил он.

-«Прости, всегда хотелось сделать так своему коту, но никак не получалось подгадать момент. А теперь у меня уже вряд ли будет кот, так что ты поневоле стал его заменой, прости, повторю». – Абориген просто не знал, смеяться ему или плакать. Этот человек казался самым обычным, более того, он даже нравился н’гочи, и если бы не зло внутри него, то они вполне могли бы стать друзьями. Но общаться с таким существом было выше его сил.

Тут вдруг его посетила идея, идущая вразрез со всем, чему его учили. Еще когда маленький н’гочи даже не мог ходить и говорить, большие н’гочи говорили: никогда не приближайся к Зверю и любому, от кого им пахнет. И промежуток назад даже сама мысль о подобном показалась бы ему абсурдной. Но было в этом беловолосом человеке что-то такое, отчего не верилось, что он – зло. Но ему нужно было окончательно убедиться.

-«Зачем ты хочешь научиться контролировать Зверя?» - Устрой ему самому кто такой допрос, н’гочи давно бы уже либо обругал приставалу, либо просто дал в нос. Но пришелец спокойно отвечал на все.

-«Я должен стать сильнее. У меня есть любимая девушка, друзья, родина и я очень хочу это все сохранить. Чтобы никто и никогда не посмел даже пальцем тронуть тех, кто мне близок. На всех остальных плевать, пусть хоть все Мироздание летит в тартарары, но мой маленький мир я намерен сохранить. Проблема только в том, что постоянно возникает кто-то, кто хочет помешать моим замыслам, и обычно этот кто-то намного сильнее меня. И потому я хочу сделать так, чтобы больше не было никого сильнее, чтобы никто даже подумать не мог о том, чтобы приставать к моей семье. Понимаешь?»

Н’гочи уже в который раз за сегодня замер от удивления. Он подозревал что угодно. Думал, что чужак начнет говорить о мире во всем мире или о мести врагам. Даже ответ в духе: “я хочу силы ради силы” был бы вполне ожидаем. Но вот так, чтобы только родные, а на остальной мир плевать? Абориген задумался. В каком-то смысле он понимал беловолосого человека. Часто к ним в деревню забредала какая-нибудь дикая тварь и если обходилось одной-двумя смертями, то это считалось чудом. И ему очень хотелось сохранить своих родных, пусть даже ценой жизни кого-то другого. Эгоистично? Да. Но все живые существа – эгоисты, иначе просто не выжить и тот, кто говорит иначе либо идиот, либо лжец. Другой вопрос, в какой степени руководствоваться им и что включать в понятие “свое”. Если только лично себя, то это мелочно и низко. Можно попытаться захватить побольше, но если не сдюжить, то это, как ни странно, тоже довольно мелочно. Вот и думай, гадай, что для тебя входит в круг “своего”, а что – нет. И беловолосый человек решил. Не сказать, чтобы это решение прямо очень нравилось н’гочи, но это по крайней мере было честно.

-«Тогда последнее. Почему ты рассказываешь мне все это? Почему продолжаешь отвечать на ненужные вопросы?» - Чужак улыбнулся.

-«Ну как, я же тебя чуть не убил. Так что с меня должок. И ответить на твои вопросы было меньшим, что я мог сделать. К тому же, один умный человек, не помню, кто это был, может даже я сам, сказал: “Нет ненужных вопросов. Есть заданные не теми и не тем”. Так что? Если это было последнее, то ты сейчас мне что-то скажешь? Что-то важное?» - Он с интересом уставился на н’гочи.

-«Скажу. Хочешь, я помогу тебе научиться контролировать Зверя?»

Глава 4. Предания н’гочи, молитвенный зал и последнее средство.

Предложение странного гиганта было столь же неожиданным, сколь и желанным. Существовала вероятность, что он врал, но отказываться из-за подобных мыслей было бы глупо. Лаз сейчас был готов ухватиться за любую возможность. Потому что начинало происходить непредвиденное.

Кровавый художник, раз пробудившись, начал забирать часть поглощаемой его телом энергии Зверя. И на него она действовала куда сильнее, чем на самого Лаза. Если маг просто использовал эту силу чтобы создавать себе формы и менять сути элементарных эссенций для заклинаний, то эта тварь ее буквально ела. Ела и становилась все сильнее. Осколку Искры становилось все труднее сдерживать его порывы, а значит времени на поглощение было меньше, а значит больше сил получал монстр и все начиналось заново. Чем дольше он тянул, тем больше была вероятность, что однажды вернуть художника в его тюрьму не выйдет. Самые пессимистичные прогнозы давали четыре месяца, самые оптимистичные – год. Максимум через сотню промежутков он окончательно превратится в вечно жаждущего крови монстра.

Так что даже вынырни из леса какой-нибудь монстр и предложи помочь, Лаз согласился бы не раздумывая. А тут был вариант куда лучше монстров. Хотя выглядел этот гигант мягко говоря странно.

-«Как тебя зовут?» - Обращаться просто “ты” или “эй!” было как-то странно.

-«Н’гочи».

-«Нет, погоди, я слышал о таких, как ты. Тем словом, что ты сказал называется весь твой народ, а не ты лично. Как именно твое имя?» - Везде свои традиции и, если ему не захотят говорить имя, тогда ладно, но не спросить Лаз не мог.

-«У нас нет имен. По крайней мере в вашем языке. Мы говорим с деревьями и землей, и они называют каждого из нас по-особенному, это и считается именем. Но произнести его невозможно». – Туземец покачал головой.

-«Занятно. Ну ладно, я не настаиваю. Н’гочи, так н’гочи. Так куда мы идем?» - Они уже довольно долго двигались куда-то вдоль лея, но куда конкретно Лаз затруднялся ответить.

-«Это сложно. Давай я расскажу по порядку». – Лаз взлетел аборигену на плечо и приготовился слушать.

Эти племена были похожи по своей сути на североамериканских индейцев. Живя в гармонии с окружающим миром многие поколения, они научились тому, что никогда не откроется просто с нахрапа. Магия общения с лесом была одной из таких практик, но отнюдь не главной.

Н’гочи верили, что в каждом живом существе есть крупица одной из шести высших сущностей. Тьмы, Света, Смерти, Жизни, Ярости и Любви. Троица дуалей, существовавших задолго до богов и бывших куда сильнее любого бога. Зверь внутри Лаза с удивлением отметил, что эти туземцы почти правы. То, что описывал н’гочи и есть Искры Мироздания, только их было куда больше и звали их не так. А в остальном все верно, крупицы первых детей Творца есть везде, как присутствие в каждом из нас атомов, родившихся в большом взрыве.

И аборигены выбирали себе занятие в соответствии с одной из этих шести направленностей. Служители Ярости становились воинами, служители Любви – целителями, Жизни – земледельцами, Смерти – охотниками, Тьмы – разведчиками, а Света – стражами. Встреченный Лазом туземец был последователем Тьмы. Но чтобы вступить на один из путей н’гочи нужно было потушить внутри себя огоньки остальных пяти сущностей. Для этого во время празднования совершеннолетия молодые аборигены должны были провести особый обряд в особом месте, отказываясь навсегда от ненужных искорок.