Могло быть и так, или Эльфы тоже люди (СИ)

Грим рыкнул на мальчишку, тот мигом подобрал ноги. Колдун сунулся под коврик, нашарил там тряпицу, вытянул её вместе с ржавой монеткой и комком чего-то бесформенного на резиновом колечке. Поморщился, отцепляя всё это. Вылез, ушёл рыться под капотом, вернулся без тряпки, но с пучком из пяти проводов.

— Слышь, капельница с ушами, как ты насчёт водной стихии? Просуши, — Грим сунул Тель провода.

— Что это? — изумилась серая.

— Отсырели высоковольтники, надо конденсат испарить…

Тель беспомощно открыла и, не сказав ни слова, закрыла рот. От проводов пошёл лёгкий пар…

— Вот умница! Если ещё свечи с трамблёром просушишь — будешь вообще золото! Возьму тебя в главные сушители «ласточки»! Гордись.

Девушка промолчала и вернула сухие провода. Грим осклабился и удалился с ними под капот.

Внезапно Пашка выдал:

— Хочешь, я сейчас заведу машину, и его жахнет током? Больше семидесяти ампер — его испепелит!

Он развернулся и взглянул на девушку. Она сидела, закрыв глаза, лицо спокойно. Тихо произнесла:

— Не пускай к себе такие низкие мысли. Каждая жизнь дорога, — она положила ладонь на лоб эльфа, тот слегка пошевелился.

— Сколько же в вас пафоса!.. — съязвил отвернувшися Пашка.

Эстелиель легко улыбнулась. Парень хочет стать, как товарищи — воином. Но нет опыта, а есть страх. И сейчас он пытается победить его. Не рискнул бы он заводить машину, но сама эта фраза стала первым шагом к преодолению страха…

До нитки мокрый Грим ввалился в салон, завёл машину.

— На фига тебе сдалось тёмного лечить? Зов эльфийской крови?

Тель легко пожала плечами:

— Я не тёмная. Для меня каждая жизнь дорога.

— Ты ж светлая, ага, — от яда Грима плавился воздух.

— Я сказала «для меня», не все такие же. И разве он не защищал нас? Разве он не наш друг?

— Друг, конечно! Это благодаря его дружбе на наш замок прутся тёмные, игнорируя другие части света, притоны и бордели. Он перемигивался с этим новым магом, иссякни его стихия. Он разговаривал с этим «златоглавым» вожаком. Притащил какой-то меч, «светлая подарила», — говорит, чуть ли не в обнимку с ним спит!.. А я прикоснуться к нему не могу!

— А зачем тебе к нему прикасаться?..

Грим сжал руль, тот затрещал.

— Он крот! Шпион! Предатель! Первый засланный казачок. За ним пришли остальные, по его магическому следу. Он навёл на нас мага. А маг — демона… И ветку на меня уронил!..

— Всё не так, — прошептала Тель. — Ты веришь хотя бы мне, колдун?

— С какой радости? — ощетинился Грим.

— …stan… Ori… killian… s-sevir… — еле слышно сквозь рёв мотора и шум ливня прошипел Лорешинад.

— Что этот полутруп сказал?! Почему я не понял?

— Он говорил на дроу: «Я возьму меч Ориелен и уйду сам», — серая оживилась. — У тебя правда есть меч светлой эльфийки? Замечательно! — И удовлетворённо закрыла глаза.

Когда они подъезжали к замку, было уже позднее утро. Небо над лесом начало сереть, дождь не прекращался, превратившись в надоедливую стену воды.

В комнате Сайласа на кровати лежал хозяин, а на раскладушке — Лорешинад. Грим утёк в свою комнату и не высовывался. Тель, одетая теперь в привезённые магистром мужские вещи, жалась к новому обогревателю. Монотонно в полудрёме повторяла: «Тёмный, разреши мне войти в твою комнату. Тёмный, разреши…»

— Xas… — отозвался он наконец, и она метнулась за мечом.

Вернулась, глубоко вздохнула, на всякий случай зашептала пришедшие ей на ум слова:

Слова складывались сами собой, рука, ведомая чужой силой, тянула меч к телу эльфа. Лезвие коснулось одной из ран, и светло-зелёная жидкость потекла на зеркало клинка. Так же из следующей раны, из следующей. Меч впитывал в себя яд. В комнате пахло соснами и речной лилией.

Стоило Лорешинаду прийти в себя, открыть глаза и уточнить, где он, Эстелиель тут же подняла его с раскладушки, вручила меч и выпихнула со словами: «Иди-иди, тебя там Разный ждёт, клинки твои у него. А мне к Сайласу надо».

Задержавшись, Лорешинад увидел, как она почти рухнула на раскладушку, поёрзала и принялась периодически себя щипать. Эльф не смог понять её действий и тихо выскользнул за дверь.

Зашёл в свою комнату, взял так и не пригодившийся пока плащ-палатку и подаренные Гримом очки и спустился, направился к «гаражу».

— Шин, как ты? — в темноте тихо прошелестел Пашкин голос откуда-то снизу.

Менестерель сидел на корточках возле выхода, опершись спиной о стену. На вытянутых вперёд руках юноши была перевязь с Кии-Вэльве. Чёлка закрывала почти всё лицо.

— Ты правда уходишь? Я пойду с тобой!

— Нельс-зя, — покачал головой эльф. — Я иду искать Арр'Таша.

Он протянул руку.

— А, — спохватился Пашка, — вот, держи.

— G'rftte… Спас-сибо.

— Вот так… — вздохнул юноша, пока Лорешинад застёгивал ремни. — Я теперь настоящий оруженосец. Только скажи, зачем я тут нужен? Дядя Сайл в коме, Грим в ярости…

— Следи с-за всем, — ответил эльф, отвернувшись. — Когда будет мошно — подаш сигнал, и я вернус.

— Ка…

Но Лорешинад уже дошёл до дороги, и вряд ли собирался говорить что-либо ещё. Прежде чем скрыться за кустами, он вскинул руку в жесте «виктори». Пашка смог лишь вымученно улыбнуться.

— Не копируй все подсмотренные комбинации из пальцев! — крикнул вслед Пашка. — Вот же… эльф! — добавил он уж тише. — Даже еды не взял… Рассчитывает быстро всем отомстить и вернуться к обеду?..

Менестрель поднялся, пожал плечами и направился в замок, тихо напевая:

Тель ловила «контактный сон» как сёрфингист — волну. «Сон» ускользал, и ей приходилось щипать себя за руку или прикусывать язык, чтобы проснуться и начать заново.

Мимо неё проскользнули чьи-то образы с неизвестными красивыми цветами. Хозяина сна брали на работу в какой-то Букингемский дворец садовником в зимний сад. Рассказывали, как ухаживать за всеми этими причудами в горшочках, а он тщетно пытался всё запомнить и предполагал, что его скоро уволят за нерасторопность… Не то.

Вот появляется лицо Навана. Язвительная улыбка, лукавые глаза. Рассыпается песком, но сохраняет очертания… Тель напряглась, уцепилась за это видение, но пришла к Гриму. Снова закусила себе губу…

Пустыня. Пустая пустыня. Песок режет глаза и горло. Недалеко от Тель на возвышении бархана лежит… голова Сайласа. Глаза закрыты, но губы двигаются, язык слизывает пот с верхней губы. Жив.

Тель подошла, увязая в песке по щиколотку:

— Сайлас.

Магистр встрепенулся, открыл один глаз:

— О! Эста… Эсте…

— Странница, — она опустилась на колени, закрыв его от солнца. — Здесь я Странница.

— Ты смотрела фильм «Белое солнце пустыни»?

— …Фильм?

— А, ну да… Я закопан. Не могу шевелиться.

— Ты это смотрел, поэтому и снится такое…

Девушка облизала губы и принялась раскапывать Сайласа.