Извек

— Не то. К посоху нужен камень, либо металл. Кость с деревом не возьмётся.

Металл? — встрепенулся Микишка. — На ко погляди.

Он торопливо запустил руку за ворот и вытянул плоское колесо с шестью перекладинами. Едва не содрав себе уши, сдёрнул с шеи шнурок. Глаза Дарьки вспыхнули радостью. Едва не вырвала кругляшку из рук ополченца.

— По—моему то что нужно! Отойдите—ка подальше.

Алтын с Извеком опасливо попятились. Коней ухватили за уздечки, дабы не помешали. Дарька отвернулась, вытянула руку с посохом. Осторожно, отклонив голову назад, чиркнула оберегом по набалдашнику. Треснуло, будто сломали пучок лучин и внучку волхва осыпало искрами. Тряхнув волосами, девчонка сдвинула руку пониже и чуть наклонила посох. Ухватив оберег за краешек, ударила посильней и отвела руку в сторону. Затрещало громче, огненная полоса прочертила воздух, соединив вершину посоха и Микишкин оберег. Дарька взвизгнула и выронила шнурок.

— Эй, осторожней! — воскликнул Алтын. — Cмотри, спалишься.

Извек тряхнул его за плечо, знаком показал, чтоб не лез под руку. С третьего раза огонь продержался дольше. Девчонка вовремя отпустила колесо и оно повисло на шнурке, покачиваясь от бьющего в него пламени. Двигая посох Дарька выгнула поток дугой, но не удержала древко и огонь вновь потух. Несмотря на это она подпрыгнула от радости..

— Всё! — она счастливо глянула на спутников. — Могу и знаю! Идите сюда.

Едва ладони отпустили коней, те спешно подались назад. Животным явно не нравились игры с огнём и они предпочли отойти подальше. Алтын с Сотником переглянулись и смело шагнули вперёд.

— Смотрите, — заговорила Дарька. — Как только стукну по дереву, один берёт посох и, не поворачивая никуда, идёт к левому камню. Другой осторожно несёт шнурок к правому, а я помогу закрепить так как надо.

Оба с готовностью кивнули и растопырили ладони, будто собрались на лету курей ловить. Девчонка улыбнулась их позам, но тут же посерьёзнела. Руки двинулись, щёлкнуло, и в лица дохнуло теплом. Извек прищурившись вцепился в древко и замер, дожидаясь когда Микишка двинется к своему камню. Огненная дуга с каждым шагом росла и, к тому моменту, как оба замерли на местах, пламя гудело над самой тропой. Дарька подскочила к Извеку, поправила посох, чтобы огнь проходил над водой и накрывал участок гати. Кивнув Сотнику, чтобы придавил древко камнем, поспешила к Микишке. Тот стоял с округлившимися глазами, оберег держал двумя пальцами и жалел, что у него короткие руки. Облегчённо вздохнул, когда пальчики Дарьки потянули шнурок и пристроили колесо на втором каменном пне. Послушно ухватив булыжник поувесистей, придавил им шнурок и удовлетворённо отряхнул руки.

Теперь их охранял высокий огненный плетень, пролезть через который не захочет ни одна тварь. Дарька сияла, глядя на довольного ополченца. Извек же подобрал пару камешков, бросил, наблюдая как их отбрасывает от огненной стены и только тогда подошёл к спутникам.

— И сколько так полыхать будет?

Дарька пожала плечами.

— Пока не остановим. Думаю долго.

— Тогда давайте поищем родничок. — Кивнул Сотник. — Здешней водой умываться не тянет.

Лица друзей вдруг омрачились. Они озадаченно переглянулись, а Микишка развёл руками.

— А воды тут и не было никогда. Да и откуда ей взяться посреди болот.

— Так, — протянул дружинник. — Тогда по чарке и на поиски дороги.

Услышав голос хозяина, подковылял Ворон, подставил бок, где висела сума. С завистью поглазев как люди утоляют жажду, оглянулся на Шайтана. Козлорогий подступил к берегу, несколько раз нюхнул воду, но пить не стал.

— Погодь маленько, может к вечеру выберемся, тогда и напьёшься.

Чернеющая посреди острова сушина, неохотно рассталась с тремя нижними сучьями. Слеги получились не особо ровными, но достаточно длинными и лёгкими. До темноты все трое бродили вдоль берега, тыкали жердями в чёрную воду и всё больше смурнели. Изредка поглядывали на пылающий заслон и уходящую вдаль тропу, но на гати никого видно не было. Дарька несколько раз отходила к полыхающему концу тропы, закрывала глаза, вспоминала где было продолжение дороги. Однако, всякий раз подходя к выбранному месту, чувствовала под слегой лишь бездонную пустоту.

Солнце, тем временем, потускнело, незаметно подкралось к окоёму и постепенно растаяло в неподвижной дымке, висящей над далёким краем топи. Сотник окликнул замученную Дарьку, махнул рукой Микишке и принялся разводить костёр. Когда спутники подошли, указал им на камни.

— Хватит на сегодня, сядьте, передохните.

Уселись. Невесело посмотрели на унылых коников. Бедные животные несколько раз подходили к воде, но так и стали пить тёмную нездоровую жижу. Мучимые жаждой, даже не глянули на печенье. Микишка не находил себе места. Отложив недоеденный кусок, покачал головой.

— Кусок в горло не лезет, когда эти не кормлены и не поены стоят.

— Это правильно, — угрюмо согласился Извек. — У меня тоже сердце кровью обливается. Только, если мы голодные останемся, им легче не будет. Потому жуй, целая ночь впереди. Как пройдёт ещё не известно, а силы могут понадобиться.

Дарька подняла голову, что—то припоминая, в раздумьи проговорила:

— А давайте их из фляги угостим. Дед как—то корову пивом поил, не помню правда от какой хвори, но пила…

Сотник задумался. Поглядел на флягу, перевёл взгляд на четвероногих бедолаг, хмыкнул.

— А давайте! Пойла у нас сколько хошь, а у меня где—то вёдрышко кожаное завалялось. А ну ка, скакуны, двигайте сюда.

Ворон навострил уши. Едва показалось ведро, потрусил к костру. Пока вино булькало в ёмкость, раздувал ноздри и, судя по всему, запах нравился. Шайтан, услыхав хлюпанье собрата, вытянул морду и робко приблизился. Когда губы коня захлопали по дну, Извек потянул ведро к себе. Не обращая внимание на тычки Ворона в спину, вновь наполнил и шагнул к белоголовому. Шайтан опустил голову, вдохнул незнакомый аромат, нерешительно лизнул. Распробовав, ткнулся мордой, едва не вырвав ведро из рук Сотника. Послышались жадные глотки, прерываемые блаженным урчанием. Дарька с Алтыном облегченно заулыбались. Сотник дождался, пока Шайтан утолит жажду и оглянулся на друзей. Дарькина чашка была полной, а Микишка охотно потянулся за добавкой.

— Надо бы им закусить дать. — предположил он заботливо.

Однако повеселевшие коняги, скорее, тоже дожидались повторения.

— Вряд ли, — серьёзно проговорил Извек. — По—моему они после первой не закусывают.

Кони действительно с удовольствием выхлюпали ещё по полведра и, сцапав по паре лепёшек, довольно отошли в сторону. Повесив ведро сушиться, Сотник вернулся к еде.

Дарька не выпила и половины, когда Микишка снова наполнил свою плошку. Хлебнув, удивлённо замер, но почмокав губами, охотно допил. Крякнул от удовольствия, утёр губы и, закинув в рот кусок печенья, весело проговорил:

— В жизни всегда так. Хорошего много не бывает. Эт как в лесу: пчёл много — мёду мало. А если хорошего много, то это уже вирый, а я туда не спешу. Хотя, если такого пойла много, то это уже наполовину вирый. Он обернулся к Сотнику, и услужливо протянул флягу. Извек подозрительно глянул на лоснящуюся физиономию Микишки и с опаской приложился к фляге. Попробовал, сдвинул брови, хмыкнул. Вино потеряло лёгкость и чудесный вкус. Видимо, фляга не успевала выдавать питьё в таких количествах. Ароматный напиток поменял качества и превратился в грубое, но крепкое пойло.

Однажды Извек уже пробовал нечто подобное. Дело было зимой. Кто—то неосмотрительно оставил в сенях бадейку с брагой и за ночь она промёрзла почти до дна. Утром, пробив корку льда, Извек всё же нацедил ковшик холодной светлой жидкости. Отпив пяток глотков, почувствовал, что питьё уже не то. Пропал привычный дух, а на смену давешней сладости появилась острота и забористость. Через пару мгновений в брюхе загрело, в голове прочистилось, а на душе стало радостно и куражно, будто опрокинул не одну кружку мёда.

Теперь наблюдалось что—то подобное. Наверное фляга, при неуёмных потребностях хозяина, увеличивала крепость напитка или просто не успевала выравнивать вкус, крепость и запах.