Леди Малфой (СИ)

Драко и Перси аппарировали восвояси с час назад, Люциус унизил всех, кого хотел унизить, Белла попрактиковалась на Артуре и Джинни в пыточных заклятиях, секрет особой эффективности которых она мне как-то поведает, а Пожиратели выполнили все свои планы. В общем, подошло время прощаться, насовсем прощаться, пусть и не буквально. Тем более супругу явно все надоело, бывали в его жизни нападения и пострашнее, а значит и приятнее, чем эта демонстрация власти.

— Гермиона, еще минут десять и уходим, согласна? — мероприятие целиком и полностью было посвящено мне, потому и разрешение на его окончание должна была дать я.

— Согласна… — странное дело, но среди всего этого хаоса мне захотелось обнять мужа, просто чтобы почувствовать его тепло и доказать себе, что могу его, тепло, чувствовать, а ледяные руки и ноги не признак отказывающегося работать тела. Я протянула руку к ладони Люциуса и крепко её сжала, тут же ощутив, как он легонько сжал мою. Заигравшая на моих губах улыбка была идентична безумной улыбке Беллатрикс, и Молли что-то застонала о невменяемости и звериной жестокости, глядя на такое неуместное счастье, но Нотт и Белла лишь понимающе хмыкнули.

Пока все ждали что-то усердно дописывающего Яксли, проявляя уважение к высшим чинам и возрасту, Руквуд, притомившийся бить и крушить, открыл окно, желая вдохнуть свежего воздуха.

— Закрой, идиота кусок! — бешено заорала Лестрейндж, сверкнув глазами.

Мужчина стушевался, быстро захлопнул створки и опасливо поинтересовался:

— Но почему?

— Её просквозит! — это был апофеоз моей судьбы. Беллатрикс, спасающая грязнокровку от насморка…

Засмеяться никто не осмелился, только Люциус прижал меня к себе и странно улыбнулся. Понял, наверное, что свояченица как поезд без тормозов — не остановится ни перед чем, защищая его нынешнюю супругу и их общих детей.

Под недовольное брюзжание воистину сумасшедшей Беллы, рассерженной неосмотрительным поведением Руквуда, я и покинула Нору, чтобы уже никогда не вернуться…

Знаю точно, что свободу от прошлого я выборола в тяжелой борьбе сама с собою, а получив, опьянела от неё сильнее, чем от любого самого крепкого алкоголя или даже любви, и именно потому ни на миг не пожалела о ночи с тридцатого июня на первое июля 1999 года…

Вернувшись в Малфой-мэнор, мы никого там не застали. Дом был пуст. В том смысле, что отсутствовал не один Драко, но и всё хоть немного живое и мыслящее. Свои места покинули даже обитатели портретов! Мне пришлось не одну минуту звать Кисси всеми способами, вплоть до вербальных вроде «Аууу! Есть здесь кто?», пока она, наконец, не соизволила мне явиться.

— Что происходит! Ты где была?! Где все?

— Где Драко? — встрял сердитый муж, которого нисколько не волновали все, а только лишь сын.

— Миссис Гойл, она… она… — домовик всхлипнула и напугала меня до полусмерти.

— Что она?! — орала я не хуже Беллы.

В ужасе от моего крика Кисси живо ответила:

— Рожает! А хозяин у них там ждет! И я вот там решила побыть, со всеми, простите…

Дальше я не слушала и в очередной раз заорала, только на этот раз сильнее и от радости:

— Аааа!!! — умудрившись еще и подпрыгнуть, за что была награждена тяжелым вздохом супруга, непрозрачно намекающего на мою так и неискоренившуюся несдержанность. И правда, я не сдержалась и повисла на муже, как на дереве, еще и ногами его обхватила. Люциус силился сохранить серьезность, но все же рассмеялся и погладил меня по волосам, словно маленькую девочку успокаивал.

Стоило сразу догадаться, ведь Алексия всеобщая любимица, на неё даже Лорд по-особому смотрит — глазами Риддла, потому такая звенящая пустота Малфой-мэнора запросто могла объясняться событием, непосредственно к ней относящимся.

Дома у Гойлов царило оживление по накалу не уступающее оживлению на Кинг-Кросс за десять минут до отправления Хогвартс-экспресса. Продираясь к спальне подруги через заросли цветов, количество которых увеличивалось на глазах, и несколько раз наткнувшись на бегающего в неизвестных даже ему направлениях Михаэля, я успела как раз к тому моменту, когда дом огласил своим звонким плачем младенец — малышка, названная в честь бабушки Сюзанной. Мои руки были вторыми после рук её отца, державшие на этом свете пухленькую крошку с синими, как у матери глазами. Её тельце было таким теплым, таким хрупким и таким родным, а я действительно стану ей хорошей крестной мамой, что слезы покатились по щекам ручьями.

Если где-то счастье убудет, то где-то его обязательно станет больше, и я была безумно рада, что прибыло счастья именно у Алекс!

Пока подругу приводил в чувство доктор, а мужчины отмечали событие за бутылочкой виски в кабинете, я организовывала очередь сов, каждая из которых желала доставить поздравление первой, отчего пернатые дрались, не жалея перьев, лишь бы опередить соперника. Принимала посылки с игрушками и охапки цветов, распределяя их по дому так, чтобы можно было ходить, не опасаясь свернуть шею. Головы в каминах сменяли друг-друга с завидной частотой, и я разочек даже не разобралась, там Аманда Руквуд вопит тоненьким голоском о радостном событии или же Альберт Нотт зачитывает официальную речь о пополнении Британского общества достойной его представительницей, но я всем им клятвенно обещала поздравления передать.

Поставив на свое место Грэгори, и уже краем уха услышав краткую поздравительную речь Северуса Снейпа, будто с открытки читаемую, я решила заглянуть на кухню. На правах ближайшей подруги, так сказать. Мне хотелось убедиться, что проснувшись утром, Алексия получит на завтрак восхитительный шоколадный пудинг, а не соленую овсянку, обожаемую здешними домовиками!

Запутавшись в хитросплетениях закрученных в спираль коридоров, ведущих на нижний этаж кухни, я случайно завернула в маленький тупичок под лестницей и собралась было развернуться обратно, но моё внимание привлекла Шила. Она стояла ко мне спиной и любовно поглаживала лепестки шикарного букета огромных черных роз, с неё высотой. Несмотря на цвет, мрачными они не выглядели, бутоны словно обмакнули в расплавленное золото и их край горел ярким светом. Над цветами кто-то хорошо потрудился, и во мне взыграло женское любопытство, уж больно завораживающе смотрелась корзина.

Подарок был с намеком на что-то личное и я, подкравшись к домовику, попыталась рассмотреть надпись на открытке, но Шила мне не позволила, накрыв собой цветы и покачав головой.

— Почему нет? Красивые ведь цветочки… — маневр в обход не удался, и я прибегла к простому способу, явно Шиле чуждому во всех смыслах, она ведь всю свою жизнь служила аристократам, до воровства не опускающимся. — Ой, хозяин! — воскликнула я и ткнула пальцем за спину домовика. Наивное существо попалось на уловку и на мгновение потеряло бдительность.

Той секунды мне хватило, чтобы выхватить открытку и прочесть: «От Лорда, самой красивой женщине Британии, с наилучшими пожеланиями новоиспеченной матери и её дочери…». Простые слова, но эти простые слова были написаны от руки, а букет буквально кричал всем своим видом о сложности натуры его приславшего. Сердце защемило, оно подсказало мне, чего ждать Алексии от будущего…

Следовало перехватить цветы, но незамеченной такая дерзость с моей стороны не осталась бы, да и Шила смотрела умоляющими глазами, блестящими от слез, боялась, что поступлю нехорошо я, а убьют её. Домовику приказали доставить презент лично в руки миссис Гойл и тайно, но тут вмешалась леди Малфой, которой она плохого и не сделала ничего!

Я лишь сказала:

— Смотри, чтобы хозяин открытку не заметил! — моё напутствие продлило Михаэлю Гойлу жизнь.

Теперь знаю, конечно — чему быть, того не миновать, но тогда я готова была рвать и метать, глядя в след чуть покачивающейся Шиле, удаляющейся с тяжелой корзиной великолепных черных роз…

Вернулись мы домой, когда за окном уже вовсю палило жаркое солнце. Я наслаждением приняла пенную ванну, позволив Кисси за мной поухаживать и размять затекшую шею. Забралась в прохладную постель, где уже спал, разметав платиновые волосы по подушке, взъерошенный Люциус, праздновавший рождение Сюзанны с Гойлом и Драко до тех пор, пока Михаэль не отключился, с грохотом свалившись под стол. Нора поблекла в памяти — радость легко затмевает во мне злобу и боль, и я провалилась в сон без сновидений, но последнее, что четко запомнилось, это яркий алый свет, обволакивающий своим сиянием всю комнату…