Кольца детей Ауле

О драконах он и не мечтал – попробуй, явись к дракону и предложи ему, чтобы он покатал тебя туда-сюда! Тот только посмеется, а затем выдохнет из своей огромной пасти первородный огонь, заложенный в нее Отступником, пожарит наглеца заживо и съест. Или наоборот, сначала пожарит и съест, а затем посмеется, даже если этот наглец – ближайший помощник его бывшего хозяина. Против первородного огня любая магия бессильна.

То же самое относилось и к балрогам, полностью сотворенным из первородного огня. Зато неподалеку от Барад-Дура жило летучее чудовище, сотворенное Мелькором из черного воздуха и мало чем уступавшее даже драконам. Оно имело не более двух десятков шагов в размахе пепельно-черных кожистых крыльев, но было быстрым и проворным. Его острые когти дробили гранит, а длинный зубастый клюв мог перекусить корову пополам.

Саурон не знал имени этого чудовища и не помнил, как оно называется. Он даже сомневался, говорил ли ему это Мелькор. Большая стая таких чудовищ жила в Ангбанде и почти вся погибла во время Войны Гнева, но одно из них жило в юго-восточных скалах Мордора, оставленное там Отступником для каких-то своих целей. Орки называли его попросту – Черным Ужасом, оно кормилось в южных степях, отлавливая там кочевников и их скот. По старой памяти оно не разбойничало в Барад-Дуре, поэтому его соседство считалось терпимым.

Во всяком случае, при провале переговоров с ним можно было уцелеть. Саурон прихватил с собой несколько защитных амулетов, потребовал подать коренастую оркскую лошадь и погнал ее в юго-восточный угол долины, где обитал Черный Ужас. К вечеру следующего дня он прибыл туда и вскоре по запаху и разбросанным костям обнаружил скалу, служившую местом дневки чудовища.

Когда он подъехал к скале, ее пепельно-черная верхушка вдруг развернула перепончатые крылья и устремилась на него. Майар с трудом удержал на месте вскинувшуюся лошадь.

– Именем Мелькора, выслушай меня! – закричал он, не дожидаясь, пока чудовище подлетит вплотную.

На его счастье, Черный Ужас больше маялся скукой, чем голодом. Он развернулся в воздухе и уселся на ближайший к Саурону выступ.

– Именем Мелькора… – прошипел зубастый клюв. – Кто ты такой, чтобы обращаться ко мне именем Мастера?

– Я был его ближайшим помощником, а теперь продолжаю его дело. Мне нужна твоя служба, Черный Ужас.

– Ты даже не знаешь моего подлинного имени, – презрительно фыркнул тот. – Ты из этих, в Барад-Дуре… ты – слуга Мастера, как и я. Его дело – это власть над миром и создание таких же, как я. Ты на это не способен, значит, ты не годишься продолжать его дело. Не тебе, слуга, тщиться стать Мастером.

– Да, я служил ему, но я не такой, как остальные слуги. Мелькор передал мне частицу своей силы, и с ее помощью я добьюсь власти над миром.

– Передал, говоришь… дай, взгляну… – Черный Ужас наклонил голову по-птичьи и уставился на майара одним глазом. – Вижу, есть. Откровенно говоря, Мастер не слишком-то потратился на тебя. Даже если ты добьешься власти, ты не сумеешь создавать мне подобных.

– А зачем тебе нужно, чтобы появились еще такие же, как ты? Ты так могуч и так великолепен, что тебе нет равных в округе. Зачем тебе соперники?

– Соперники нужны. Я померялся бы с ними силой и победил бы их всех. Еще мне нужна самка для продолжения рода. Одному здесь жить хорошо, но скучно.

– Во время последней войны Мелькора уцелели две самки твоего рода. Я скажу тебе, где они живут, если ты сослужишь мне службу.

Черный Ужас мерзко зашипел и защелкал клювом, что, видимо, означало у него радость.

– Раз я знаю, что они где-то живут, я и сам смогу найти их, – бесцеремонно заявил он, закончив свои рулады. – Но ты принес мне хорошую новость, и я расположился к тебе. Какую ты хочешь от меня службу?

– Мне нужно как можно быстрее попасть в Ангмар, чтобы поднять свою армию на врагов.

– Хорошее дело. Но Ангмар далеко на севере, а я не люблю холод – у меня крылья на лету зябнут.

– Моя магия защитит тебя.

– Да и поесть бы не помешало перед дорогой…

– Бери мою лошадь.

– Эту? Тощая какая-то, да загнанная. Ну ладно, съем – слезай. А где живут мои самки? Неохота мне разыскивать их по всему Средиземью.

– Я скажу тебе это в Ангмаре. – Саурон спешился и расседлал лошадь.

Черный Ужас снялся с выступа и спикировал ей на спину. Лошадь дернулась прочь, но когти чудовища раздробили ей позвоночник, а удар зубастого клюва проломил череп. Съев половину конской туши, Черный Ужас почистил клюв о землю.

– Лететь лучше налегке – доем, когда вернусь, – сказал он Саурону. – Садись ко мне на спину, да не забудь прикрыть меня от холода.

Майар взобрался на спину чудовищу и вцепился в жесткую темно-серую шерсть на его спине. Черный Ужас ударил крыльями о воздух и быстрее любой птицы помчался на север.

Гора Ветродуйная стояла примерно на полпути между Мглистыми и Синими горами, к северу от западной дороги. Это была одинокая сопка посреди сплошного лесного массива. Ее крутые склоны поросли деревьями, а с безлесной вершины открывался дальний вид на окружающие окрестности. В конце Первой эпохи, когда в Эриадоре воевали все и со всеми, на вершине была построена смотровая башня, с которой дозорные высматривали приближение северных орков. Когда орки были оттеснены далеко в Ангмар, башня потеряла стратегическое значение и была давно заброшена.

Хотя она оставалась самой высокой точкой на много лиг вокруг, орлы не гнездились на ней, тем более гигантские – размах крыльев не позволял им охотиться в лесу. Тем не менее, в последние дни они зачастили на эту башню. Случалось даже, что они привозили на себе седоков, высаживали их и улетали прочь, а седоки оставались жить в башне. Время еще не разрушило ее и она была пригодна для жилья, если не быть слишком требовательным. Но ее новые жильцы и не были такими – они отнюдь не собирались поселиться здесь навсегда.

Они выглядели кем угодно, только не отшельниками – слишком много было в них жизни, чтобы захотеть отвернуться от мира и его событий. Кроме того, они вряд ли ужились бы друг с другом, если бы остались вместе – не та у каждого из них была сила, чтобы спокойно воспринимать соседство другой силы. Они сознавали, что встретились ненадолго, и проводили время в разговорах и обсуждениях новостей. Разговорами верховодил длиннобородый старец, одетый в поношенный серый балахон, трое остальных – немолодой мужчина в бурой охотничьей одежде, высокий старик в синем балахоне и могучий рыжебородый гном – прислушивались к его высказываниям и отвечали на его вопросы. Все четверо выглядели заинтересованными собеседниками, но в то же время чувствовалось, что они чего-то ждут.

Это событие случилось несколько дней спустя, когда все четверо обитателей башни по своему обыкновению проводили время на ее верхушке. В небе появилась темная точка, быстро приближавшаяся к башне с запада.

Первым ее увидел немолодой мужчина в буром.

– Это Торонтор, царь орлов, – сообщил он остальным, кивнув на нее. – А на нем Каранир.

– У тебя, Радагаст, у самого глаз, как у орла, – заметил гном, вглядываясь в небо. – Я допускаю, что эта точка – гигантский орел, но увидеть, что там на его спине…

– Я же говорил тебе, Алатар, что послал Торонтора в Нуменор за главой нашего Ордена. Раз он летит сюда, значит, Каранир на нем.

– Надеюсь, Каранир объяснит нам, почему он заставил нас ждать, – произнес старец в сером. – Если то, что рассказал нам Палландо, верно, сейчас каждый день на счету.

Все четверо остановились у краевого ограждения, вглядываясь в приближающуюся точку. Вскоре стало видно, что это действительно гигантский орел, а чуть спустя даже гном смог разглядеть белую фигуру на его спине.

Торонтор опустился на башню и ссадил пассажира на верхней площадке. Радагаст поблагодарил царя орлов за помощь и отпустил его. К четверым наконец-то присоединился пятый – высокий худощавый старец с достоинством во взгляде и осанке, с белыми сединами и в ослепительно-белом балахоне. Его пронзительно-черные, не по возрасту яркие глаза и четко очерченный орлиный нос придавали необыкновенную живость и энергию этому сияющему белизной благообразию.