Любовь приходит в черном

Бухгалтерши, сидящие позади, перешептывались. Изредка долетало «старый кобель». Тампошка же отчитывал, а сам светился от счастья. Он похудел и вместе с лишними килограммами будто сбросил пару лет, порозовел, глаза заблестели.

В первом ряду сияла Полина, сложив руки на груди. Марина заметила, что главред снял обручальное кольцо. Значит, решено: с Леной-гангреной покончено. И слава богу!

У сидящей слева Кристины тренькнул телефон, она зашуршала сумкой, всхлипнула, переключая внимание Марины на себя. Вскочила и, пробурчав извинение, бросилась к двери.

Тампон на трибуне затих, разинув рот. Коллеги в зале вдохнули, выдохнули и зашептались. Танюха наклонилась и шепнула в самое ухо:

— Что-то мне она не нравится.

Марина кивнула, приложила руку к груди, так извиняясь перед Тампошкой, и выскользнула в коридор. Кристина уже куда-то спряталась. В кабинете было пусто, в курилке и перекусочной — тоже.

Из туалета доносился жалобный скулеж, словно там заперли щенка.

Кристина стояла лицом к окну, опершись на подоконник, и рыдала. Марина подошла к ней, обняла за плечи. Она думала, что Кристина сбросит ее руки, но коллега развернулась, повисла на шее и взвыла. Ошалевшая Марина гладила ее по спине, не зная, что делать. Говорить банальности, что все будет хорошо?

Вскоре она поняла, что Кристине просто нужно, чтоб кто-то был рядом. Сочувствовать и утешать не обязательно, главное — чувствовать, что она не одна, что кто-то обнимет и поддержит в полушаге от падения. Марина вполне подойдет, пусть она разумом и далеко: дежурит у постели Артура, ждет, когда он очнется, чтобы рассказать правду. Ежеминутно мысли перескакивали в агентство, и Марина почти воочию видела Главного — совершенно лысого человека, — цепенела под его удавьим взглядом, как лягушонок, которого собираются проглотить.

Что сделает Главный? Как поступит Ян: поможет или предаст? Голова пухла. Если бы не Кристина, на которую приходилось время от времени отвлекаться, Марина сошла бы с ума. Ей казалось, что она балансирует на тонком канатике над бездной и жизнь зависит от чего угодно: от порыва ветра, от птиц, садящихся на канат, но только не от нее самой. Усилием воли она заставила себя сосредоточиться на коллеге.

Спесь слетела с Кристины, Ершистая мамзелька из подвида «курицы» превратилась в глубоко несчастную обиженную девочку.

Открылась дверь, в туалет сунулась толстая бухгалтерша, но тотчас ретировалась.

Когда Кристина немного успокоилась, Марина спросила, все так же поглаживая ее по спине:

— Что случилось? Расскажи, и тебе полегчает.

Кристина отстранилась — тощая, жалкая, с красным зареванным лицом, шмыгнула сливой-носом:

— Он говорил, что мы все равно будем вместе, а сам… Сам… В общем, врал. — Она похлопала себя по карманам. — Написал, что все кончено… Ыыы!

И снова истерика. Вот тебе и «все мужчины — козлы, и относиться к ним надо соответствующе», «нас миллионы, любить надо в первую очередь себя», «никто и слезинки моей не стоит».

— Кто он?

— Вигандас!

Марина смутно вспомнила рассказы о прибалтийском любовнике, который Кристину по Парижам-Венециям катал. Неожиданный поворот событий. Марина механически провела по черным волосам коллеги:

— Он же вроде женат.

— Да, — пролепетала Кристина и возопила: — Но почему, почему даже, — она понизила голос: — Даже Тампон смог развестись, а он… Слабак! Трус!

Марина хотела повторить, что он ни слезинки не стоит, но прикусила язык и поделилась наблюдением:

— Обычно они терпят до победного. Пока жена сама не прогонит. Уж поверь.

Потупившись, Кристина пробормотала:

— Я ей фотки отправила, где мы вместе, — всхлип. — А он… мне такое написал, такое!

Вот, значит, в чем дело! Тампон свершил невозможное, разорвал цепи, и Кристина понадеялась, что любовник поступит так же, а не вышло. И теперь ей кажется, что жизнь несправедлива: одним — мир да любовь, другим — слезы и разочарование.

— Я ведь люблю его, — проскулила Кристина, скривилась. — У меня первый раз в жизни так. А он — мне: «Я тебя уничтожу».

— Пойдем, чаю выпьем, — предложила Марина, взяла Кристину за руку и потянула за собой. Она почти физически ощущала лежащий в сумочке телефон. Скорее бы изменилось хоть что-нибудь!

В коридоре они столкнулись с Танюхой, которая принялась жестикулировать — идите, мол.

Через десять минут Марина и Кристина сидели в кабинке уютного кафе, Кристина молча поедала пирожное, запивая чаем, а Марина вертела головой по сторонам, пытаясь обнаружить слежку. За столиком у входа разгадывала кроссворд чернявая администратор. Бармен готовил коктейли для двух студенток в дутых розовых куртках. Недалеко от двери с табличкой WC обнимались влюбленные.

Сотрудников таинственного агентства не наблюдалось, присутствия кого-то недоброго Марина не замечала, но ощущались гнетущая тревога и предчувствие беды, нависшие грозовыми тучами.

Более-менее придя в себя, Кристина проговорила:

— Теперь я понимаю, — всхлип, — чего тебя так летом приложило. И мужик был покруче, чем мой Вигандас. — Она сжала кулаки. — И почему я запала именно на него?!

— Вычеркни его из памяти, — посоветовала Марина отстраненно. — Сначала будет ломать, как наркомана без дозы, потом станет полегче. Все через это проходили.

Вспомнились слова из песни «Наутилуса»: «Это знала Ева, это знал Адам: колеса любви едут прямо по нам. Чингисхан и Гитлер купались в крови, но их тоже намотало на колеса любви». Теперь Кристину намотало. Марина и не представляла, что коллега способна на подобный взрыв чувств, ее душа казалась выхолощенной землей, где даже сорняки не растут.

Вспомнился кошмарный август этого года. Как ведь Артур замаскировал мистику под реальное влечение! Не подкопаешься. Те же чувства, тот же вихрь эмоций. Смотришь на женщину, влюбленную неудачно, и невольно начинаешь подозревать ловца душ, Или подобные им есть и в нашем мире, только сила их меньше в разы?

— Да понятно, только не легче от этого, — шмыгнула носом Кристина.

— Главное — запрети себе о нем думать. Нет его, и не было никогда, — посоветовала Марина.

Кристина скривилась, сплела тонкие пальцы:

— Но… Столько хорошего придется забыть. Не могу, не готова!

— А придется. Это прошлое, оно не повторится, а если таскать его за собой, надорвешься.

— Ты права, — кивнула Кристина, потянулась за бумажной салфеткой, промокнула глаза.

И тут у Марины зазвонил телефон, вызвав уже привычный щекотный страх. Звонила Инна. Марина извинилась и прикрыла телефон рукой.

— Что?!

— Хочу с тобой поговорить. Ты такая классная и нужна мне! Приезжай, а? Только Танюхе не говори.

Это значило, что Артур проснулся. Сердце затарабанило, норовя вырваться из грудной клетки, волна жара прокатилась по позвоночнику. Представив, о чем думают агенты, слушая ее разговор, Марина покраснела.

— Даже не знаю… Разве что, если сбежать раньше нее. Постараюсь.

— Жду, целую! — Инна отключилась.

Марина перевела взгляд на Кристину.

— Что-то случилось? — осторожно спросила она. — Ты изменилась.

— Кое-что… В принципе, да. И мне срочно нужно бежать. Вот прямо сию секунду.

Кристина кивнула:

— Вижу, что это важно. Беги. Если Тампон спросит, я тебя отмажу.

Марина вскочила, собираясь рвануть к двери. Успокоилась, села и поинтересовалась:

— Ты точно в норме? Глупостей не наделаешь?

Кристина презрительно скривила рот и проговорила своим обычным тоном:

— Вот еще, из-за мужика убиваться. Их миллионы, нового найду.

— Держись. — Марина сжала ее руку и побежала прочь.

Она вызвала такси и поехала к маме — ее собственная машина с разбитой фарой по-прежнему стояла во дворе у Инны.

По дороге Марина постоянно поглядывала в зеркала, но слежки не видела.

Что страшнее — услышать правду или посмотреть Артуру в глаза? Встать рядом и ощутить, как кружится голова, подкашиваются ноги и одного хочется: чтобы он согрел своим телом, подмял, овладел ею. Марина аж задышала часто, мысленно отругала себя.