Зимних Дел Мастер

— Тут на всех хватит. — сияя ответил Вентворт. — потому что в ней по меньшей мере фунтов сорок!

— Запросто хватит. — согласилась Тиффани.

Этим же вечером, после того как все надлежащим образом налюбовались на рыбу, ее взвесили. Она потянула на двадцать три фунта и Тиффани к тому же помогала весам своей рукой.

Затем Тиффани пошла в моечную и почистила рыбу, прекрасная возможность потолковать о вырезании всего, что в пищу не годится, чем, по ее мнению, являлась вся рыба целиком. Она не очень любила щуку, но ведьмы никогда не воротят нос от еды, особенно от бесплатной, и хороший соус может отбить привкус щуки.

Когда она заталкивала внутренности в большой пакет, она заметила блеск серебра. Трудно винить Вентворта, что он так возбудился и забыл извлечь блесну.

Она полезла в пакет и вытащила серебряную лошадку, всю покрытую слизью и чешуей, но вполне опозноваемую.

В такой момент должен был грянуть гром. Но все, что можно было услышать, это Вентворта в соседней комнате, в десятый раз рассказывающего о героической поимке чудовищной рыбы. В такой момент должен был разразиться порыв ветра. Но пламя свечи лишь едва колыхалось.

Но Зимовой знал, что она прикоснулась к лошадке. Она почувствовала его потрясение.

Тиффани вышла на улицу. Она открыла дверь и с неба упало несколько снежинок, но затем, словно обрадовавшись зрителю, снежинки повалили все сильнее и сильнее — почти беззвучно — пока вся ночь не стала белой. Она протянула руку, чтобы поймать неколько снежинок и поглядела на них пристально. Маленькие ледяные Тиффани растаяли на ладони.

О, да. Он нашел ее.

Она похолодела, но хрустальные колеса мыслей стремительно вращались.

Может ей ускакать верхом?… Нет, в такую ночь, как сейчас, далеко она не уйдет.

Ей надо было оставить себе метлу!

Ей не надо было танцевать.

Ей некуда бежать. Она должна встретиться с ним лицом к лицу и встретиться здесь и остановить его. В горах, в их черных лесах, трудно было представить себе вечную зиму. Здесь это было легче и это было хуже, потому что он принес зиму в ее сердце. Она могла чувствовать, как на сердце становилось холоднее.

Снег был уже в несколько дюймов глубиной, а прошло совсем мало времени. До того как стать ведьмой, она была дочерью пастуха, и она знала — здесь и сейчас есть более срочные дела.

Она вернулась в золотистое тепло и свет кухни и сказала: — Папа, нам надо пойти к овцам.

Глава тринадцатая. Ледяная Корона

Это все было в прошлом. Вернемся в настоящее.

— Ах, кривенс. — простонал Велич Опасен Шип с крыши сарая для телег.

Костер погас. Вьюга улеглась. Велич Опасен Шип услышал, как высоко в небе закричала птица и приготовился. Он поднял руки и закрыл глаза, а ястреб камнем упал на него с белесых небес и подхватил.

Ему нравился этот миг. Откроешь глаза и мир раскачивается под тобой. Голос рядом произнес: — Сматываемся отсюдова, хлопец!

Велич Опасен Шип ухватился за тонкую кожаную упряжь, подтянулся и когти ястреба осторожно ослабили свою хватку. Подтягиваясь на руках, он забрался на птицу и схватил за пояс Хаммиша — Летуна.

— Роб молвил, ты уже вполне вырос, чтобы в Подмирье со всеми пойти. — кинул ему Хаммиш через плечо. — А сам за Героем отправился. Вот свезло те, хлопчик!

Птица заложила крутой вираж.

Внизу на земле снег… исчезал. Он не таял, он просто утекал, освобождая загоны с ягнятами, тихо шелестя, как морская волна или глубокий вздох.

Мораг парила над ягнячим полем, на котором собрались озадачено озирающиеся работники.

— Одна овечка вмерла и еще с дюжину мертвых ягняток. — сказал Хаммиш. — Но великучей карги нигде нет! Он забрал ее.

— Куда?

Хаммиш послал Мораг по широкой дуге. Вьюга вокруг фермы улеглась, но на холмах мело вовсю.

Внезапно снег сформировался в фигуру.

— Вон туда. — показал Хаммиш.

Я жива. В этом я совершенно уверена.

Да.

Вокруг меня холод, но мне не холодно, что и не объяснить никому другому.

И я не могу двигаться. Совсем.

Вокруг меня все белое. И у меня в голове тоже.

Кто я?

Я помню имя — Тиффани. Надеюсь, что это я.

Белое со всех сторон. Со мной такое уже было прежде. То ли сон, то ли воспоминания, то ли что-то, чему я не знаю названия.

Что-то белое падает вокруг. И воздвигается, поднимает меня. Это… в глубинах древнего моря, в полном безмолвии образовывается меловая страна.

Вот что означает мое имя.

Земля Под Волной.

Краски вернулись к ней, затопляя ее, как прилив. В основном, это был красный цвет ярости.

Как он посмел!

Убивать ягнят!

Бабушка Болит никогда бы не позволила ему такого. Она не потеряла ни одного ягненка. Она могла вернуть их к жизни.

Не надо было мне покидать Мел, думала Тиффани. Может стоило остаться дома и попробовать научиться всему самой. Но если бы я осталась, стала бы я тем, что есть? Знала бы то, что знаю? Смогла бы я стать такой же сильной, как и моя бабушка, или стала бы хихикать? Что же, пришла пора быть проявить свою силу.

Если смертоносная погода не более, чем слепая природа, то все, что можно сделать — это проклинать ее и все; но когда она начинает разгуливать на двух ногах… то это уже война. Ему придется расплачиваться!

Тиффани попыталась сдвинуться с места и на этот раз белизна поддалась. Она походила на плотный снег, но не была холодной. Она отодвинулась, пропуская Тиффани.

Гладкие, полупрозрачные полы растилались перед ней. Вокруг стояли колонны, вздымающиеся к потолку, что скрывался в тумане. Стены были сделаны из того же материала, что и полы. На вид как лед — она даже могла разглядеть крохотные пузырьки воздуха внутри них — но лишь слегка прохладный на ощупь.

Она стояла в просторном зале. Мебели не было совсем. Такой зал мог бы воздвигнуть король, чтобы хвастаться: — Смотрите, я могу позволить себе не экономить на пространстве!

Тиффани обошла зал, ее шаги отдавались эхом от стен. Нет, даже стула нигде не было. И если бы она нашла хоть один, насколько удобным бы он оказался?

Вскоре она вышла к лестнице, ведущей на верхние этажи (если конечно, она уже не ыбла на крыше). Лестница поднималсь в другой зал, в котором была кое-какая мебель. Там стояли диваны, вроде тех, на которых обычно восседают богатые дамы, с утомленным, но очаровательным видом. О, еще там были вазы — довольно большие вазы и статуи тоже, все из того же самого теплого льда.

Статуи изображали атлетов и богов, примерно такими же, как и на картинках в Мифологии Чаффинча, занимающихся своими античными делами — метанием копий и удушением огромных змей голыми руками. Ни на ком не было и клочка одежды, но у всех мужчин были фиговые листочки, которые, как обнаружила Тиффани в исследовательском порыве, были прикреплены намертво.

Она нашла камин. Странная вещь — поленья в камине были тоже изо льда, а пламя было синим — и холодным.

На этом этаже были высокие стрельчатые окна, но они начинались очень высоко от пола и не показывали ничего, кроме небес, где бледное солнце призраком скиталось среди облаков.

Очередная лестница, очень грандиозная, вела на следующий уровень, где и ваз, и диванов, и статуй было еще больше. Кто стал бы жить в таком месте, как это? Тот, кому не требуются еда и сон, вот кто. Тот, кому не нужен комфорт.

— Зимовой!

Ее голос несколько раз отразился от стен — ОЙ… ой… ой… — пока не затих.

Еще одна лестница привела в зал, где наконец, появилось что-то новое. Над постаментом, прямо в воздухе плавала корона, меделенно вращаясь и сверкая. Рядом стояла статуя, меньшая ростом, чем все остальные, ее обволакивали мерцающие голубые, зеленые, золотые сполохи.

Сполохи были похожи на Околопупное Сияние, которое иногда полыхало над горами в центре мира в самый разгар зимы. Некоторые люди думали, что оно живое.

Статуя была такого же роста, как Тиффани.