Тёмные плясуньи (СИ)

Она смотрела ему в глаза, которые сияли в лучах уходящего солнца, и жалела только об одном: нельзя при нём вцепиться зубами в губу, чтобы не разреветься.

Но он решил всё по-своему: приник к её разъезжающимся от обиды и страха губам, не заметив раздирающих её чувств, и она, благодарная ему за это, прильнула к нему.

Его руки быстро вынули её из учебного наряда, в котором она легла рядом с ним, разве что освободившись от оружия, и начался танец… Партнёр тёмной плясуньи снова вёл её в этом странном танце, помогая взлетать на вершины наслаждения, в которых она всё-таки плакала, но не от горя, которое недавно чувствовала, а задыхаясь от счастливого чувства. Бриндан снова всегда держался рядом - так, чтобы Ирина чувствовала его присутствие, его близость, его шёпот. Его руки помогали ей, а самой девушке приходилось лишь цепляться за него, когда он откидывался от неё, чтобы взглянуть на неё. Цепляться приходилось, потому что она мгновенно и страшно ощущала его навсегда уходящим от неё. А так быть не должно!.. Сердце кричало, что они должны быть вместе, сознание терялось перед этим криком, а душа тихонько плакала, пусть тело настаивало на последнем, возможно, наслаждении… И это был такой раздрай, что Ирина старалась отдаться полностью рукам Бриндана, ему самому, лишь бы он не давал ей приходить в сознание, опаляя огнём прикосновений и властных движений…

Он расслабленно вытянулся рядом с ней и пару секунд тяжело дышал, а потом вдруг будто спохватился и, приподнявшись, перевалил её на себя.

- Мне так больше нравится, - сообщил он, по-хозяйски сцепив пальцы на её пояснице.

- Мне тоже, - пискнула она куда-то ему в шею. Потом повозилась, устраиваясь на нём удобней и так, чтобы ему было удобно. А потом подумала и предложила: - А давай никуда не пойдём? Ну, в замок Коршуна?

Он замер, глядя в её глаза, а потом расслабил плечи и погладил её по голове.

- Как маленькие, да? Захотели - пошли. Не захотели - не пошли.

- Вот-вот, - подтвердила она. - Что? Помечтать нельзя?

- Можно… - вздохнул он.

Ирина провела пальчиками по его скуле и тихонько спросила:

- Бриндан, очень больно было, когда ты упал?

- Не так больно, сколько… - он помолчал. - Сколько неожиданно и… обидно.

Она искоса оглянулась и натянула на них обоих тонкое одеяло.

- Так странно… - задумчиво сказала она и насупилась, когда поняла, что и впрямь неожиданно.

- Договаривай, - попросил Бриндан. - У нас не так уж много времени, чтобы не услышать начатого.

- Странно, - повторила Ирина. - Сегодняшний вечер странен.

- Тем, что он последний? Ты этого боишься? - встревожился парень.

- Нет, не этим он странный. Понимаешь, сегодня в замке Коршуна соберётся странная компания. Точней, эта компания была и без тебя, но… Керней, мой фамильяр, каждый вечер уходил в замок, не зная о том, что в некоторые вечера там выступала я вместе с Фридой - для Сиг-Дха, а оказалось - для Католдуса. А сегодня там будут все - и ты в том числе.

- Ты суеверна?

- Нет, просто я не могу объяснить, в чём для меня эта странность.

- Может, она в том, что раньше ты выступала там за деньги - и больше ничего? А сегодня… - Бриндан задумался, не сводя с неё глаз. - А сегодня мы как будто… готовим какие-то военные действия.

- Может быть, - вздохнула Ирина и снова прижалась к нему, ловя мгновения сближения с его горячим телом.

Теперь она предпочитала молчать, потому что новые думы, захватившие её воображение, были эгоистичными. Но пугали её ещё больше. А что будет с ней, если Бриндан навсегда останется жертвой Маровых болот? А если она в самом деле беременна, как она сказала, пытаясь напугать его, чтобы он оставил её рядом? Что тогда? Нет, ребёнка она сохранит - на это денег хватит, потому что она будет танцевать до упора. И есть мать Бриндана - дама Этейн. Но захочет ли эта хрупкая аристократка принять участие в ребёнке, если тот останется незаконнорожденным? А вдруг Католдус узнает про ребёнка? И захочет избавиться и от него, и от его матери? Или она, Ирина, слишком далеко заглядывает в будущее?

Она сильно вздрогнула, когда Бриндан с любопытством спросил:

- О чём ты думаешь так сосредоточенно?

Вот уж кому она ни за что не расскажет о своих мыслях. Бриндан и так весь в мыслях о медленной смерти, а она ему ещё и добавит? Ни за что!

- Я думаю… - медленно начала она и вспомнила. - Я думаю о том, получится ли переслать силу твоему дяде. Бабушка Лиама так уверена в том, что это будет легко!

Он взглянул на потолок балдахина, потом на Ирину.

- Лирейн… Я люблю тебя. - И виновато добавил: - Хотя сейчас говорить об этом…

- А я люблю тебя! - выпалила Ирина - и слёзы прорвались: - И буду говорить всегда, когда мне хочется… говорить о том, что я тебя люблю!

Он прижал её голову к себе, судорожно гладя по волосам, неловко шепча что-то успокаивающее… А когда она глубоко вздохнула, сердитая на себя из-за этого рёва, который расстраивает его ещё больше, оказалось, что он умудрился в этой ситуации сесть, а она сидит у него на коленях, обнимая его за плечи.

- Прости меня, Лирейн, - выдохнул он с силой, когда она подняла на него заплаканные глаза.

- Да чего прощать? - сердито сказала она. - Это я что-то разнюнилась не вовремя. Больше не буду - честно!

Она хотела ещё сказать: “Ладно, проехали!” Но решила, что это будет слишком странное высказывание для этого мира. Тем более что Бриндан взглянул на окно, которое уже совсем стемнело. Тоже тихонько вздохнул.

- Надо поужинать и собираться. Дворецкий наверняка ждёт моего сигнала. - Он вдруг заглянул в её глаза. Не взглянул, а именно заглянул и неожиданно неуверенно спросил: - Лирейн, ты… правда любишь меня?

Вместо ответа она прислонилась к нему щекой, слушая его беспокойное сердце.

- Чего ты хочешь от меня? Заверений, что правда? А я думала - это видно и так.

- Пора одеваться, - отстранённо сказал Бриндан. - И побыстрей, потому что мне надо тебе кое-что показать, Лирейн.

- Хорошо, - тоже равнодушно от душевной усталости сказала она.

Они быстро оделись (горничную Мэйрид Ирина наотрез отказалась вызывать) умылись. Посмотрев на оружие, кучей брошенное у кровати с балдахином, Ирина отказалась рассовывать его по тайникам учебной юбки и блузки. Терпеливо ожидавший её Бриндан, сообразив, что она готова, взял её за руку и повёл из своих апартаментов. Сначала она думала, что он ведёт её в столовую залу, но он вышел в замковый дворик, в котором она невольно задрала голову посмотреть на гостевое крыло, разрушенное незабываемой ночью. Того почти не осталось - его до сих пор разбирали рабочие, вызванные дворецким.

Бриндан провёл её этим двором и открыл перед ней небольшую дверцу в сплошной стене. Тёмным коридором они прошли до лестницы, по которой поднялись в небольшую открытую залу. Поглядывая на сад, видневшийся со второго этажа, успокоенная размеренным шагом Ирина с интересом оглядывала помещение, в котором было пустынно - сплошь колонны, исписанные странными узорами и старинными острыми буквами. Они приблизились к углу, который мерцал (у Ирины перехватило дыхание) влепленными в стену драгоценными камнями.

Бриндан зажёг свечу, и мерцание превратилось в переливчатое разноцветное сияние, в котором угадывался странный рисунок, если провести контуры от одного камня к другим, - мужчина и женщина, взявшись за руки, стоят в солнце с отчётливыми лучами.

- Я не знаю, как это делается в ваших храмах - везде разные обычаи, - спокойно сказал Бриндан и взял свечу в руки. - Но в моей семье ритуал сохраняется веками. Поэтому повторяй за мной. Я, Бриндан, любящий, перед ликом богов стихий беру в жёны любимую Лирейн и клянусь любить её всегда, что бы ни случилось.

Похолодевшая из-за неожиданности Ирина забрала вторую свечу, которую он ей передал уже зажжённой.

- Я, Лирейн, любящая, - взволнованно сказала она, - перед ликом богов стихий беру в мужья любимого Бриндана и клянусь любить его всегда, что бы ни случилось.