Волчья сотня

Наверху их уже ждали. Разом с десяток арбалетов разрядили по наступающим бунтарям. Мертвецы покатились по ступенькам под ноги поднимающимся. Пришлось насторожиться, чтобы не оказаться сбитым с ног. Несколько человек все же споткнулись о катящиеся тела, упали и полетели вниз, словно шары для боулинга, сбивая людей-кегли на своем пути.

Серега избежал этой участи. Удалось разминуться с одним телом, с другим, и подняться еще на несколько ступенек выше. Краем зацепило Шустрика. Он покачнулся, но Одинцов вовремя ухватил его за руку и дернул на себя, избавляя от падения.

Вторая арбалетная волна покосила наступавших, но на перезарядку арбалетов времени не осталось. И уже гладиаторы смяли строй стражников, заградивших выход на новый уровень. Залязгали столкнувшиеся мечи, полилась кровь. Солдаты ничего не могли противопоставить наступающим бунтарям. Для того чтобы остановить разъяренную толпу, их было слишком мало. Пара десятков отважных солдат против нескольких сотен. Они были обречены с самого начала.

Серега даже не пустил меч в дело, как все было закончено. Он видел только изуродованные мертвые тела в доспехах боркичей, по которым они шли вперед, словно по мостовой. Молодые, застывшие в гримасе боли и отчаянья лица, но все же полные решимости стоять до конца, не изменять присяге на верность. Дураки. Какие же они дураки, хранить верность чудовищу, готовому выжечь все свои земли, лишь бы они не достались врагу, отдать своих крестьян на растерзание упаурыкам, чтобы только получить несколько лишних сотен солдат в свою армию. Мразь какая.

Длинный коридор привел гладиаторов в просторную пустынную залу, в центре которой стояла высокая арка. Серега помнил, что ее называют Чистой. Там за ее пределами начиналась жилая территория княжеского дворца, куда можно было пройти только людям с чистой кровью. Рабам же вход был закрыт. При поступлении в подгорный мир им ставили метку, по которой Арка легко распознавала – свободный человек или нет. Обогнуть сооружение нельзя, дорогу преграждала невидимая силовая стена. Единственный путь – подвергнуться проверке. Если же раб попытается проникнуть на территорию хозяев, то тут же включается сирена, вызывающая к месту происшествия стражников. Судьба смельчака незавидна. Никто больше не видел их. Правда, за последние годы никто и не пытался влезть в княжеские покои. Вот только Лех Шустрик да Серега Одинцов набрались смелости, но им тогда ничего не угрожало. Каким-то образом Шустрику удалось блокировать метки, и сирена не включилась. Княжеский дворец они застали врасплох, обнесли сокровищницу, после чего с десятком гладиаторов сбежали через Лабиринт на свободу. Как, кажется, давно это было.

Разъяренная толпа бунтарей не обратила на Арку Чистоты никакого внимания. Они прошли сквозь нее. Звук воющей сирены покатился по княжеским покоям, пробуждая спящий сытый мирок. Сирену тут же отключили. Воины Боркича и так знали о случившемся. Они уже ждали восставших на выходе из Чистой Залы.

Гладиаторы показались в начале длинной анфилады, пронизывающей просторные залы, поражающие богатым убранством. Притаившиеся в следующем помещении стражники встретили их слитным залпом десятков арбалетов. Стоны и крики раненых и умирающих никто не заметил. Толпа смяла их, накатила на солдат. Завязался бой.

Серега со своими людьми держался в стороне, стараясь лишний раз меч в дело не пускать. Его задача найти князя, а не участвовать в потасовках. Но все же несколько раз им приходилось вмешиваться в драку. Что могли противопоставить им, прошедшим ни одно сражение опытным бойцам, кабинетные солдаты, которые за свою жизнь другой службы, нежели охрана дворца, и не видели.

Умудренные жизнью ветераны большей частью остались на Красных полях, брошенные на гибель бежавшим предводителем.

Толпа бунтарей рвалась вперед, но Серега знал, что у них разные дороги. Надо было срочно уходить в сторону и искать другой путь в сердце княжеского дворца. Но вот только подходящего момента как не было, так и нет.

Четыре залы остались позади, орда гладиаторов сражалась за обладание пятой залой, когда неожиданно княжеские солдаты обратились в бегство. Такого поворота событий никто не ожидал. Ошалевшая от радости толпа понеслась за ними. Миновала пятую залу, оказалась в шестой, и тут началось такое, что никто из них не ожидал. Как только толпа рабов достигла середины помещения, огненные лавины хлынули на них со всех стен. В короткое мгновение княжеские покои превратились в огненную ловушку. Все, кто успел вбежать в шестую залу, были обречены. Первые ряды жадное пламя слизнуло и не заметило. Стоящие с краю вспыхнули, в ужасе и боли они попытались спастись, бросились назад к соратникам. Мечущиеся из стороны в сторону живые огненные факелы истошно кричали, роняли пламя на ковры, паркет, пачкали огнем стены и собратьев, на кого сослепу натыкались.

Шестая зала оказалась охвачена пламенем. Пройти сквозь нее нельзя. Охрана крепости попыталась отрезать бунтарей от других помещений дворца. Иного пути вперед не было. Может быть, стражники наивно предполагали, что столкнувшись с ловушкой, гладиаторы напугаются, весь запал схлынет и после этого их удастся загнать назад под гору. Но они жестоко ошиблись.

Первый испуг прошел быстро. Рабы справились со своим страхом. Толпа, казалось, еще больше озверела. Раз нет прохода, то, стало быть, его надо прорубить. Как там Петр Великий завещал. Гладиаторы бросились на стены. Полетела под ноги дорогая посуда, посыпались со стен картины, рухнули шкафы, чуть было не задавив нескольких зазевавшихся рабов. Заработали мечи и топоры, жадно вгрызаясь в драпированную тканями стену. Во все стороны полетели щепки.

Серега с волчьими солдатами держался в стороне, ожидая, когда гладиаторы проложат им путь на волю. Охваченную жаждой крови и справедливости толпу не удержать в клетке, и вскоре деревянная стена рухнула под натиском гладиаторов. Людская масса покатилась вперед, ища на ком можно выместить свой праведный гнев.

Волчьи солдаты подались было в пролом, но были остановлены властным приказом Одинцова:

– Погодь!

Настала пора расходиться в стороны. Пусть восставшие продолжают бунт, громят помещения, убивают стражников. Их пути разошлись. Теперь надо найти Болеслава Боркича и закончить эту войну. Обезглавив вождя, можно остановить никому не нужное сопротивление.

Дождавшись, пока основная масса выберется через пролом наружу, Серега махнул рукой, призывая бойцов следовать за ним. Волчий отряд миновал обломки рухнувшей стены, и они оказались в картинной галерее, увешанной портретами героических предков князя. Славная династия, и какой позорный и жалкий ее финал.

Увидев всю эту знать на стенах, гладиаторы обезумели и накинулись на портреты Боркичей. Картины полетели на пол под ноги рабам. Мечи и топоры рубили холсты, уничтожая память веков.

В этом безумии Одинцов участвовать не хотел. Отчего-то он сразу вспомнил большевиков, которые брали Зимний дворец. Сколько драгоценных вещей они погубили в порыве пролетарской ненависти, сколько шедевров мирового искусства они растоптали своими грязными сапогами. Может, это, конечно, было и не так, но, если судить по старым советским картинам, без вандализма не обошлось.

Из картинной галереи вело несколько выходов. Высокие золоченые двери с массивными литыми ручками указывали направление. Серега осмотрелся по сторонам и выбрал выход, который отчего-то не привлек внимание рабов. Он бросился бегом наружу, оставляя позади безумие разрушения.

Охрана дворца не была готова к стихийному бунту. Они даже не потрудились закрыть двери, чтобы хоть как-то сдержать продвижение толпы. Вырвавшись из картинной галереи, они оказались лицом к лицу с десятком стражников. Еще совсем мальчишки, они стояли на пороге зала, боясь идти внутрь, знали, что их там ждет. Они оказались не готовы к тому, что на них выскочит отряд вооруженных до зубов солдат с волчьими оскаленными мордами на доспехах. Одно дело – сражаться с гладиаторами, другое – встать на пути у рыцарей.