Волчья сотня

Глупый поступок. Что они могли сделать против полутора десятка вышколенных, прошедших через кровопролитные сражения солдат. Драка закончилась не начавшись. Боркичи ничего не успели сделать, как оказались убитыми.

Гладиаторов встревожило увиденное. Еще никогда под горой не происходило ничего подобного. Они, конечно же, слышали о войне с княжеством Вестлавт, ходили слухи, что их хозяин проигрывает сражение за сражением, но увидеть перед собой вражеских солдат никто из них не ожидал. Да и что это за волчья голова, которая смутно о чем-то напоминала им. Кто-то что-то рассказывал об этом символе.

Пауза явно затягивалась, при этом с каждой минутой напряжение нарастало.

Одинцов не знал, что делать. Бросаться в сражение? Глупо. Гладиаторы ничего плохого ему не делали. К тому же еще совсем недавно он и сам был на их месте. Выходил на арену кровь лить на потеху публики. Только они за просто так их наверх не пропустят. Кто-нибудь да обязательно встанет на пути, но им делить нечего. И тут Серега понял, как надо поступить, но Лех Шустрик его опередил. Он шагнул вперед, стянул с головы шлем, окинул гладиаторов задорным взглядом и зарычал во всю глотку:

– Эй, народ, что столбом встали, своих не узнаете?!

Подгорные бойцы неуверенно переглянулись между собой. Этот чужак очень странно себя повел. Отчего он так самоуверенно нагл и почему причисляет себя к гладиаторам?

– Привет вам от Дорина. Помните еще старого своего Смотрящего? Карим и Жар, Бобер и Клод, Вихрь и Хорст вам также привет передают.

Лица гладиаторов вытянулись, когда они услышали знакомые имена. Откуда вражеский солдат мог знать их былых товарищей, с которыми они долгие годы тренировались вместе, делили пайку и кров, но и бились на одной арене на потеху богатой публике.

А Лех Шустрик не унимался:

– Они о вас помнят, потому и удивляются, отчего вы, здоровые лбы, до сих пор в рабстве у Болеслава ходите. Не слышали, что ли, как вестлавтцы его песочили направо и налево. У князюшки больше ничего не осталось, только вот этот город и замок. Жалкое подобие былого величия. Скоро ему не на что будет рабов кормить, и он просто передушит вас, пустив под гору ядовитый газ. Так уже бывало давно, и вы об этом знаете. Нерадивых рабов душили газом во сне. Зачем кому-то лишние трудности. Вы хотите для себя такой участи?

Лица рабов вытягивались в недоумении. Раньше эта простая мысль до них не доходила. Если дом рушится, то первым делом балками и камнями убивает самых слабых его обитателей, которые не в состоянии самостоятельно о себе позаботиться.

– Ваши друзья взяли свою судьбу в свои руки и подняли бунт. Они выбрались из-под горы. Их повел за собой молодой гладиатор Волк. Вы помните такого?

Серега ухмыльнулся в усы. Ловок Лех Шустрик, ничего не скажешь. Ему бы не по карманам чужим лазить, а в политики идти, с трибуны людской массой управлять.

Гладиаторы зашумели. Конечно же они помнили молодого раба Волка, которому удалось поднять восстание и вывести за собой с десяток бойцов. Они смотрели на доспехи чужаков и начинали понимать, откуда им знакома эта волчья морда. Даже сюда с воли доходили истории о Волчьей сотне, рвущей на куски солдат князя Боркича. Вот кто эти чужаки. Они из легендарного отряда. Уж не тот ли молодой раб Волк ими командует. Гладиаторы смотрели на чужаков и не верили своим глазам. Как такое возможно? Может ли бывший раб стать одним из самых известных военачальников срединного мира? Разве такое раньше было? Но до этого никому не удавалось вырваться из подгорного мира на свободу. Ну почти никому, если быть честным. А Волку удалось.

– Так вы помните раба Волка, вырвавшего себе и своим друзьям свободу?

Гладиаторы одобрительно зашумели.

– Он помнит о вас. Он вернулся под гору, чтобы вывести вас на волю.

Лех Шустрик скользнул в сторону и показал руками на Одинцова.

Серега почувствовал себя не в своей тарелке. Похоже, ему придется еще раз поработать Спартаком. Иначе до Болеслава Боркича они не доберутся.

Он вышел вперед, снял шлем с головы и тряхнул гривой волос.

Гладиаторы притихли. Они напряженно всматривались в заросшее густой бородой лицо, пытаясь узнать в нем молодого гладиатора Волка. Серега почувствовал вновь нарастающее напряжение. От того, узнают они сейчас его или нет, зависит успех всей операции.

Вдруг, раздвинув канаты, с арены спрыгнул боец в глухом шлеме с двумя мечами в руках. Оружие он вложил в ножны, откинул забрало и громко заявил на весь зал:

– А ведь точно это Волк. Зуб даю, что Волк. Вернулся, значит. Своих не забыл.

Эти слова разрушили плотину напряжения. Гладиаторы зашумели, подались поближе к чужакам, которые в одну секунду стали своими.

– Братья, вооружайтесь! – призвал Серега. – Мы должны захватить князя, иначе нам не выбраться отсюда. Хватит. Время его правления прошло! Настало наше время! К оружию, братья!

Одинцов внутренне поморщился. Он всегда терпеть не мог пафосных речей, а уж в этом случае уровень пафоса просто зашкаливал. Ему всегда казалось, что подобные речи насквозь лживы, и все это чувствуют. Но, к его удивлению, гладиаторы послушались его призыва. Те, кто был вооружен, остались в зале, остальные бросились к оружейной. Некоторые бойцы метнулись к казармам, поднимать остальной народ.

– Кажись, получилось, – осторожно, сквозь зубы выдавил Лех Шустрик и подмигнул Одинцову.

Серега ответил ему тем же. Если бы они прорывались наверх небольшим отрядом, могли бы увязнуть в коридорных боях, а тем временем Боркич попытался бы скрыться из крепости. Но теперь волна восстания рабов поднимет их на самый верх. Пока стражники будут воевать с бунтарями, пытаясь загнать их назад в подвалы, Волчий отряд найдет и пленит князя Боркича, и никто им не сможет в этом помешать.

Так неожиданно для себя Сергей Одинцов встал во главе войска восставших рабов.

Глава 17 Князь

В считаные минуты подгорное царство было охвачено стихийным восстанием рабов-гладиторов.

Оружейные комнаты были буквально выпотрошены до последнего ножа. Ощетиненная клинками, булавами, секирами и копьями толпа смела вставших у них на пути стражников, которым выпал страшный жребий нести дежурство в эту ночь. Никто такого не ожидал. Никогда еще гладиаторы не восставали против своих хозяев. Зачем? Под горой они находились при деле. Пускай и не свободные, выступающие на потеху богатой знати, но при этом зарабатывающие себе на дальнейшую жизнь, которая начнется после того, как удастся внести за себя выкуп и уйти на пенсию. Какая-никакая, а работа. Разве на воле лучше? В прошлой жизни у многих из них не было даже постоянного куска хлеба за душой, не то что родного крова. Но в этот момент ни о чем таком они не думали. Слова вернувшегося Волка пробудили в них жажду бунта.

Серега сразу понял – управлять этой толпой не получится. Она уже зажила по собственным правилам, подчиняясь только одному звериному хаосу. Но ему это было на руку. Под ее прикрытием, под шумок, им удастся пробраться на верхние ярусы крепости, отыскать и захватить князя. Большая часть оставшихся преданными ему людей будет брошена на усмирение бунта. С теми же, кто останется охранять Боркича, они справятся. В этом Серега был уверен.

Опьяненная бунтом толпа вырвалась за пределы гладиаторских уровней и хлынула вверх по лестницам туда, где их ждала свобода. Конечно, они могли бы воспользоваться Лабиринтом. Если бы вспомнили, что Волк с отрядом пришел именно оттуда. Через Лабиринт и свобода ближе. Но подгорные жители настолько свыклись с мыслью, что наследие предков недоступно для использования, что даже не подумали о нем. К тому же наверх их звала жажда крови.

Серега с товарищами шли в первых рядах восставших. Длинные извилистые коридоры привели их к каменной лестнице, спиралью поднимающейся наверх. По ступенькам одновременно плечом к плечу могли идти три бойца. И начался подъем, оказавшийся на удивление крутым. Лестница, казалось, никогда не кончится. Если бы по ней поднимались простолюдины или изнеженные аристократы, то уже давно бы мучились от одышки и ломоты в ногах. Но гладиаторы и волчьи солдаты привыкли к физическим нагрузкам, поэтому, не сбавляя темпа, бежали вперед.