Обманка (СИ)

Все произошло мгновенно.

Он шагнул прямо из стены — не было никаких порталов и плавных появлений из круга переноса; не останавливаясь, скользнул прямиком к Диллиану, на ходу замахиваясь хищно блеснувшим кинжалом, но нанести удар все-таки не успел: в его запястье вцепилась не шибко сильная, но зато под завязку накачанная магией рука Эртрисс. То, что билось в ее пальцах, обычно использовалось как наркоз и действовало в течение считанных миллисекунд.

Только вот узурпатору он оказался до лампочки.

Моя копия, кажется, не успела даже удивиться. Узурпатор, не тратя время на высвобождение правой руки, перекинул кинжал в левую — и коротко, без замаха, вогнал его по самую рукоять ей в горло и с готовностью подставил еще живое тело под завершенное, наконец, боевое заклинание Диллиана.

Его крика я уже не услышала: Делоко, не дожидаясь развития событий, сгреб меня в охапку и пронзительно завыл в потолок, изредка прерываясь на характерно лисье тявканье, а я почти физически ощущала, как что-то вытягиваю из Эртрисс — а шаман, не заморачиваясь, напрямую забирает из меня силу.

Нет, нет, только не сейчас!

Только не сейчас, когда все уже почти закончилось! Еще хотя бы пару минут…

Когда я пришла в себя, все было кончено.

Устин брезгливо протирал окровавленные медвежьи когти о плащ мертвого узурпатора, старательно не обращая внимания ни на злорадно ухмыляющегося шамана, ни на Диллиана, молча замершего над телом Эртрисс. Но первые мгновения после пробуждения я посвятила вовсе не убитому горем Владыке и даже не явно поцапавшимся ташиям.

Пожалуй, только я, очнувшись в запыленной комнате с двумя трупами, могла обратить внимание на то, что мир вокруг как-то странно поблек, погас. А еще — я отчетливо помнила, что мне снилось, и оттого сочувствовать Диллиану резко расхотелось.

Моя копия переплюнула сама себя. Она забрала у меня обе души. Заклинание переноса пришлось переделать, что дало мне хоть какую-то фору. И если бы Эри не убили…

Я закрыла глаза и расслабилась на старческих узловатых руках (лапах?) вечного влюбленного мальчишки Делоко. На жалость не осталось сил. Что-то подсказывало, что лучше бы мне не приходить в себя еще пару часов, но спокойно отлежаться мне, естественно, никто не дал.

— Эльмира, лови, — не своим голосом скомандовал Диллиан и швырнул в меня кинжалом. Пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы клинок не угодил острием ни в меня, ни в шамана.

— Блин! А просто подойти и дать в руки никак?! — возмутилась я, отдышавшись. Диллиан глянул на меня исподлобья и склонился к мертвой Эртрисс, словно собираясь поцеловать…

Устин сорвался с места, сшибая на пол Владыку. Мертвая инквизиторша скатилась с колен Диллиана, выставляя напоказ прожженную спину, и застыла рядом со своим убийцей.

— Совсем голову потерял?! — рявкнул Устин и коротко, без размаха, врезал вновь вернувшему свой трон властителю по морде. — Даже если ты сейчас умрешь за нее, без половины туловища она не протянет и пары минут, а Дворец, мать его, рухнет сразу же!

Диллиан молча отвернулся, закрыв глаза. Устин бросил взгляд через плечо, видимо, прикидывая, что делать с двумя трупами. Пауза затягивалась, вызывать милицию (стражу?) никто не спешил. На щеке Владыки медленно расцвели кровью порезы от медвежьих когтей, но щупалец заклинания, которые должны бы-ли радостно рвануть к пище, я уже не увидела.

— Отрежь ему голову, — бросил наконец Диллиан, поднимаясь на ноги. — Я постараюсь связаться с главой проводников, все равно нужно отсюда как-то выбираться. — Он отошел к окну, прижавшись к стеклу лбом.

Устин молча кивнул, почему-то покосившись на меня, и с грустным вздохом повернулся к трупу узурпатора.

Наверное, мне стоило отвернуться, но я смотрела, как завороженная: вот он вынимает откуда-то из-под шкуры отливающий серебром кинжал, кривит губы, понимая, что более подходящего инструмента не найдет. Вот методично рвет клинком кожу, сухожилия, артерии, а потом, плюнув, переламывает позвоночник голыми руками, и кажется, что медвежья шкура прирастает к нему, словно на самом деле была его…

И лишь когда оторванная от тела голова откатывается в дальний угол, вплетая себе в волосы вековую пыль, я поняла, что она принадлежит кому угодно, но только не тому мужчине, что шагнул в забытую богом комнату прямо из стены. Строго говоря, она и на человечью-то особо не походила…

— О черт, — тихо ругнулась я, глядя, как из-под контуров мертвого человеческого лица постепенно начинает проглядывать птичий клюв, слишком большой, чтобы принадлежать обычному соколу. — Из-за этого их род так называется?

— Нет, — отозвался Диллиан, не оборачиваясь. — Просто наш узурпатор — настолько умелый оборотень, что сумел скопировать не только облик настоящего Серого Сокола, но и его кровь. Вместе с проклятием. А я еще гадал, как ему удалось выжить после встречи с Паучихой… — тихо пробормотал он, несильно стукнувшись лбом о стекло.

— И как же? — не поняла я.

— Да никак, — вместо него ответил Делоко. — Мудрый властитель решил, что раз уж до сих пор никто не смог запомнить имя узурпатора, то он настоящий и каким-то чудом все-таки выжил. А на самом деле его место все это время занимал оборотень.

Я промолчала. Что ж, вполне возможно, что в этом чокнутом мире не люди превращаются в зверей, а наоборот. Нечему удивляться.

— Проблема в том, что раз это оборотень, — Устин пинком загнал голову в самый угол, где она впилась клювом в стену, — то сейчас по всему Дворцу бродит уйма подобных тварей. И не исключено, что проводник, до которого Диллиан пытается достучаться, на самом деле давно мертв.

— Дворецкий-то? — с кривой усмешкой обернулся вернувшийся Владыка. — Знаешь, вполне возможно, что он и живым никогда не был.

И, словно иллюстрацией его слов, мраморная стена вдруг набухла, а рельеф медленно принял форму человеческого тела, с которого один за другим исчезли резные цветы, и шагнул вперед, мгновенно обретя все краски, полагающиеся нормальному дворецкому. Только мне уже почему-то не казалось, что его ноги утопают в каменном полу…

— Милорд, — Дворецкий согнулся в придворном поклоне, — я несказанно рад Вашему возвращению. Что прикажете делать с телами?

Я нервно хмыкнула. Пожалуй, только Дворецкий хелльского Владыки мог первым делом спрашивать у только что вернувшегося хозяина, куда девать трупы.

— Похороните Эртрисс. — На его лице не дрогнула ни единая черточка. — И проводите нас до Тронного зала. У меня небольшое объявление для моих придворных.

Двери Тронного зала распахнулись, и взоры всех придворных, собравшихся, чтобы выслушать своего Владыку, сошлись на окровавленном мужчине с изрядно отросшими темными волосами и недельной щетиной, грозящей стать настоящей бородой. И, хоть вид оставлял желать лучшего, люди склонились, не решаясь произнести ни слова: все разговоры стихли, и тишину нарушали только шаги.

Но не его.

И не Устина, беззвучно крадущегося следом и с некоторым недоумением оглядывающего многоцветное хелльское общество, так странно не вписывающееся в сдержанный стиль Дворца. Не Делоко, оставляющего за собой клочья паутины и рыжие шерстинки, такого безразличного ко всему происходящему.

Ну естественно, кто ж еще мог топотать на весь Тронный зал, кроме меня?!

Владыка поднялся по ступеням, кивком указав нам на пустующее место по правую руку от трона, сел, пачкая дорогую обивку чужой кровью и дорожной пылью, и заговорил:

— Серый Сокол мертв. Тот, кто выдавал себя за покойного — тоже. Надеюсь, присутствующие поняли, что виновные в попытке государственного переворота безнаказанными не останутся.

Эхо подхватило его слова, донося до теряющейся вдалеке противоположной стены, и вернуло назад, будто надсмехаясь. Многоцветная толпа придворных стискивала зубы и щурилась, прикидывая, как бы выкрутиться.

— Мне не нужна корона, — спокойно продолжал Диллиан, глядя поверх склоненных голов. — Но любой из вас может рассказать, что будет, если свергнуть династию Эйлэнна. Из-за подобных попыток уже гибли люди, но до сих пор, — Владыка подался вперед, — это были виновные. На сей раз, когда оборотни якобы нашли способ обмануть проклятие моей династии, пострадали те, кто не имел к Хелле ни-какого отношения. И если кто-то из присутствующих думает, что ему сойдет с рук предательство, то он глубоко ошибается.