Особенный, или Помеченный болью (СИ)

И предчувствие не обмануло Ламиа. Он внутренне простонал, вслушиваясь в жестокий приговор и прогибаясь под гнетом, который взвалил на него этот милый с виду парень, по злой воле судьбы свалившийся на голову бедному вампиру. Аластер решил было подняться и немедленно покинуть зал, но не смог: его предупредительно остановила рука друга.

- В итоге вы получаете ужин с господином Ламиа и небольшую рукопись, написанную при вас и на ту тему, которую пожелаете, - вынес окончательный вердикт фея.

По залу, уже привыкшему к встряскам представителя и более спокойно переносящему его выходки, прошлась волна неразборчивого бормотания. Некоторые поднимались со своих мест и тут же молча опускались, кто-то распахнул рот, многие просто переспрашивали или шептались между собой.

Мик внимательно скользил взглядом по публике, словно выискивая иголку в стоге сена. Он бегло, но в то же время метко цеплялся взглядом за участников аукциона, сканируя их эмоции. Парень расплылся в победном оскале, завершая процесс и останавливаясь на Аластере.

- Я знаю, кто он, - беззвучно и очень медленно проговорил Мик, пристально всматриваясь в округлившиеся глаза вампира.

Зрение подвело Ламиа, резкость стремительно упала, размывая четкую картинку, словно он забыл о возможности видеть. Он неподвижно сидел, загипнотизированный прочитанными по губам словами и лишенный всех мыслей разом. Сознание погрузилось в некий вакуум, отрезая вампира от мира, пряча в собственном уголке времени и пространства.

Место, в котором «находился» вампир, нельзя было назвать темным, скорее наоборот. Он ощущал яркий, ослепляющий свет, пробивающийся сквозь стену ярости и негодования, замаскированного под глухим налетом спокойствия. И то был не его мир - Аластер как бы очутился в родном, но незнакомом доме, гостеприимно открывающем свои двери и окутывающем особенной атмосферой.

Сколько Ламиа провел в состоянии анабиоза, он бы не сказал, только очнулся он уже под оглушительные аплодисменты. Мик завершил аукцион, срывая овации и восторженные реплики, при этом мило скрывая свое смущение. По его движениям и пульсу Аластер безошибочно определил недомогание и сильную усталость. Парень держался великолепно, однако это был его первый опыт выступления на публике, да и регулярное донорство не способствовало прибавлению сил. К тому же состояние ухудшил выброс энергии во время перепалки с Бэрси.

Ламиа отбросил все свои думы, которые потоком хлынули в ожившее сознание, и торопливо поднялся на небольшую сцену, вставая позади феи. Он мягко положил ладонь на чужое плечо, давая понять, что рядом и в любой момент поддержит его, не позволяя упасть или споткнуться. Мик благодарно кивнул, слегка расслабляясь и тихо выдыхая, как бы скидывая с себя сковывающие цепи.

Именитые гости проходили мимо, прощались и желали удачи, выражали свое нетерпение и желание будущей встречи, заверяя, что обязательно посетят следующее мероприятие, организованное феей. Аластера они благодарили за великолепные шедевры и грустно вздыхали после сухой улыбки писателя и скупого прощания.

Грот уже объявил о выдаче приобретённых книг, оглашая имена по очереди и обменивая лоты на чиповые карты. Кем был обладатель приватного ужина, Аластер пропустил и в данный момент узнавать не собирался, поэтому аккуратно подтолкнул Мика в сторону коридора, поручая другу отвести его в более спокойное место.

Сам же Ламиа остался в зале, играя роль в меру вежливого хозяина сего действа. Он редко улыбался проходящим мимо существам, склоняя голову в поклоне, диктуемом этикетом. Затем прошелся вдоль рядов, словно завершая аукцион кругом почета. На самом же деле это была завуалированная попытка избежать нежеланных разговоров.

И заметил тихую перепалку кицуне; ее даже можно было назвать немой. Киран сверлил яростным взглядом свою помощницу, которая отвечала ему с не меньшим запалом. Даэрин приподнял ладонь и остановил ее на уровне виска девушки, тихо щелкнув пальцами. Мизуки вздрогнула и машинально моргнула, проигрывая безмолвную борьбу.

- Чтобы это было в последний раз! - холодно отрезал Киран.

- Как скажете, Киран-сама, - демонесса почтительно склонила голову.

Девушка даже вздрогнула, когда Даэрин отступил назад, развернулся и направился прочь, оставляя ее в том же положении. Она прикрыла веки, глубоко вздохнула и только потом выпрямилась. Оками нагнулась к креслу, взяла планшет, несколько гаджетов и подняла гневный взгляд на Аластера, испепеляя того на месте. От кокетливой особы не осталось и следа, открывая взору настоящего взбешенного демона. Ламиа показалось, что ее волосы потемнели, а те пряди, что были собраны в пучок, так вообще почернели. Не сказав ни слова, девушка быстро удалилась, скрывшись за дверью, ведущей в холл.

Ламиа пожал плечами, сбрасывая невольное оцепенение от столь бурных эмоциональных посылов. Машинально оглядел занимаемое до этого Мизуки кресло и заметил на нем оставленный телефон. Обреченно вздохнув, он подобрал устройство и проследовал за поспешно исчезнувшей девушкой. Аластер не увидел ее среди гостей и не почувствовал запаха. Он обернулся кругом, выискивая яркую макушку поверх снующих существ. В конце коридора мелькнуло ярко-алое пятно шелковистых волос, принадлежащих Даэрину. Ламиа решил не тратить времени впустую и передать забытый предмет владельцу, а дальше они разберутся сами. Пламенно-ледяной демон уходил по узкому коридорчику, ведущему к черному ходу, видимо не желая протискиваться через толпу к главному выходу.

- Господин Киран, - негромко окликнул Аластер, когда оказался совсем близко к кицуне, но тот намеренно проигнорировал обращение. – Киран-сэнсей, - закатив глаза, позвал он.

Даэрин медленно остановился, развернулся вполоборота и замер в ожидании. В противовес всему безразличию, которым он себя окутал, от Кирана исходила теплая аура, и если не поддаваться его поразительно глубокой радужке с хаотичными вкраплениями, то никаких негативных ощущений Ламиа не улавливал. Скорее, наоборот, он ощущал спокойствие и умиротворение.

Аластер постарался припомнить все, что знал о традициях и манере общения, которых придерживался кицуне, дабы не вызывать раздражения в этих пленяющих глазах. В этот момент дверь позади хлопнула, и вампир повернулся на звук. В проеме оказался светлый эльф. Он смущенно прикусил губу, глубоко втягивая воздух носом, и слегка сжался, давя в себе зарождающиеся звуки.

- Простите, - сдавленно выдохнул юноша и выскользнул из помещения, плотно прикрывая за собой дверь.

А Ламиа, уставший корить судьбу, друзей и самого себя, едва заметно махнул в сторону, смиряясь с привычной неизвестностью и неопределенностью. Для ответа еще слишком рано, и сотканное полотно его жизни бледными пятнами намекает, направляет и требует набраться терпения и смириться, и тогда, возможно, его осколок сам откроется, не боясь последствий.

И почему только одного Аластера должно волновать, как скоро они повстречаются? Может же этот гордый и сильный эльф сам к нему прийти, позвать или намекнуть. Ведь последние несколько дней его таинственный любовник звонит сам и долго слушает о проделках Лоссе, прерывисто вздыхает от томного шепота в конце разговора, желая Аластеру прекрасной ночи.

В задумчивости Ламиа протянул гаджет, вкладывая его в руку Даэрина и бездумно рассматривая выглядывающую из-под рукава печать Элизаме. Кожа была усыпана яркими желтыми шариками, мелкими солнышками, рассыпавшимися по запястью и прячущимися под тканью. Этот цветок напоминал мимозу, гордую стражницу местных парков захоронений и памяти. Все прежние кладбища уже давно убрали, вызвав этим серьезный скандал. Места упокоения перенесли на окраины города, застелив огромное полотно земли газоном, посадили ровные ряды мимоз и выложили извилистые тропинки, украсив их лавочками и низкими фонарями. Вместо привычных могил ставили урны в виде каменных цветов, хранивших в себе прах. После таких кардинальных изменений страх перед усопшими постепенно спал, и в парках скорби нередко замечали прогуливающиеся пары или же матерей с детьми, любующихся золотой россыпью на пушистых деревьях и наслаждаясь тяжелым запахом оседающей пыльцы. За счет специального опыления цвели они шесть раз в год.