Сказки о сотворении мира (СИ)

— Да, — согласился Оскар, — Мирка такая.

— Я тебя разбудил? Ложись в постель. Будем мерить давление. А самое обидное… — продолжил доктор, доставая из сумки тонометр, — что Юля в курсе твоих сердечных привязанностей. Я не знал. Думал, ты ее бережешь. Такая удивительная девчонка, а ты… Ты спишь уже вторые сутки и не знаешь, что крошка твой отчебучил. Если его сегодня не допустят к игре, я не удивлюсь. А французы без него проиграют.

— Что случилось?

— Он считает, что на кортах опять «зараза пернатая».

— Не может быть.

— И я ему сказал, и Юля сказала. Крошка собрал пресс-конференцию и устроил скандал. Оскар, если б ты слышал, какими словами он поливал организаторов! Это после того, как они бездарно продули пару. В жизни не видел, чтобы так мазали мимо корта. Казалось, я бы чаще попадал, чем наши французы. Даже по статистике… даже с закрытыми глазами, — Женя ненадолго умолк, наблюдая за стрелкой прибора, но давление пациента ему понравилось еще меньше, чем поведение графа на пресс-конференции. — Вот, пожалуйста. Уже ненормальное. Шляешься по иным мирам, не бережешь себя… Вот результат!

— Нигде я не шляюсь.

— Общаешься с нечистью…

— Сами приходят. Они несчастные люди.

— Кто? — не понял Женя.

— Пока я отлеживаюсь, там, поди, очередь собралась. Неужели я спал двое суток?

— Что за люди?

— Кто их знает? Идут и идут.

— Почему к тебе? Почему они не ходят ко мне или к Натану Валерьяновичу?..

— Ты невежливый человек, доктор.

— Я невежливый?

— Невежливый и нечуткий. Не здороваешься с ними, не интересуешься, какое у них давление.

— Мне живых пациентов хватает.

— Не хочешь душевно поговорить…

— О чем?

— Ладно, не говори. Просто выслушай.

— Кого?

— Они могли быть твоими пациентами, если б ты имел сострадание.

— Кто они? Где они? О чем мы вообще говорим?

— Наверняка за калиткой стоят. Не хотят заходить, потому что ты дома.

— Не морочь мне голову, — отмахнулся Женя.

— Там всегда стоит кто-нибудь и, чаще всего, жалуется на здоровье. Я же говорю, больше половины из них — твоя клиентура.

— Все поехали на игру. Сегодня воскресенье. Сегодня никто тренироваться не должен, — доктор убрал тонометр, но червь сомнения уже пролез в его душу. — Там никого, кроме долбанных фотокоров, и быть не может! Все, Оскар! Закрыли тему! Тебе не удастся сбить меня с толку!

— Ходят и ходят. Как по записи на прием.

— Тебе надо, чтобы я вышел из комнаты! — дошло до доктора Русого. — Банку пива под матрасом спрятал? Нет, этот номер не пройдет. Он стар, как вся медицинская практика! — доктор ощупал матрас, но искомая банка появилась сама, словно из рукава фокусника.

— На! — сказал Оскар. — Забирай. Обещаю, что не выпью ни грамма, если спустишься, посмотришь, что там.

Женя подошел к окну, но никого не увидел. Он спустился во двор с намерением раз и навсегда покончить с очередью пришлых персонажей, но вернулся удивительно быстро и выглядел неестественно бледно.

— Действительно, — сказал доктор, — стоят. Тебя спрашивают, со мной говорить не хотят. Я сказал, что ты отдыхаешь. Они расстроились. Молодые, симпатичные ребята. Сказали, их к тебе направил Эккур. Сказали, ты знаешь, как надо жить. Только у тебя есть ответы на все вопросы. Но я им объяснил, что утомленному человеку нужен покой. Я не сказал, что ты начинающий алкоголик.

— Поди, спроси, что им надо.

Женя кинулся вниз и вернулся мрачнее прежнего.

— Ситуация скверная, — объяснил он. — В Митино подселились пришельцы и тиранят местных. Заходят без спроса в квартиры, в которых еще живут, мародерствуют при живых хозяевах. Собирают золото, драгоценности, все уносят с собой. В контакт не вступают, ни «здрасьте», ни «извините, пожалуйста». Очевидное свинство. Ребята говорят, собрали толпу, пошли потолковать, но там сильное вязкое поле… Хотят, чтобы ты подсказал, как жить дальше.

— Как жить? Скажи, пусть двери на замки запирают, а если заберется такая тварь, взять ее за ногу, да и вышвырнуть. Скажи ребятам, что пришельцы не агрессивные, только пищат противно. Пусть одного такого вышвырнут в форточку, чтобы остальные задумались.

— Ребята говорят, пришельцы огромного роста. Каждый метра по два. И не пищат, а гудят, как трансформаторные будки. Что приближаться к ним страшно, током дерутся.

Оскар сел на кровати.

— Это не пришельцы. Это андроиды, творение наших друзей-эзотов.

— Роботы-андроиды? — не поверил Женя. — Они на тарелках между домами летают. Сбили старушке балкон вместе с соленьями и вареньями.

— Как будто, эзоты не умеют летать на тарелках.

— Ничего себе, подпольная наука… Поделились бы с человечеством.

— Ты на чем в Москву прилетел?

— Точно, — согласился доктор. — Так выходит, что? Наши наших бьют?

— Вот что, скажи ребятам… Если гудят, как трансформаторы и током дерутся, пусть плеснут на них воды из ведра. Только резиновые сапоги пусть наденут, чтоб самим не попасть под раздачу.

— Так и сказать?

— Ну а что делать, если золота жалко? Если страшно, пусть соберут свое добро и выложат перед дверью на коврик. Оно им скоро не понадобится.

— Пойду, скажу. А ты померь температуру.

— Поди, — Оскар проводил доктора за порог тревожным взглядом. — Двухметровые… — удивился он. — Просто одурели от безнаказанности.

Доктор вернулся к пациенту такой расстроенный, что даже не взглянул на градусник, и сел у кровати на табурет.

— Там еще одна мадам на прием записалась, — пояснил он. — Не сразу ее заметил. Напрасно ты улыбаешься, потому что она тоже по твою душу. Думаю, эта умная женщина снова сперла Книгу Эккура. Короче, я сказал, что ты болен, но Марина Анатольевна сама вошла в дом и сидит на кухне.

— Это к тебе! Иди, поцелуй мамочку.

— Оскар, — доктор приложил руку к сердцу, — я с нее не могу. Если б знал, чем закончится эта история… Черт меня дернул! В конце концов, она же покойница.

— Правильно. Твоя благодарная пациентка.

— Вообще-то, она спрашивала тебя. Ей пофиг, что ты болеешь.

— Скажи, что я умер.

— Сказал, но ей опять пофиг. Она велела принести твое тело.

— Гражданочка нарвется на грубость.

— А я всегда говорил, что вы с ней похожи. Гораздо больше, чем крошка с Розалией, — Женя ушел на кухню, предусмотрительно закрыв дверь в комнату пациента.

— Лучше б меня пришел грабить робот, — вздохнул Оскар.

Когда доктор вернулся, можно было его ни о чем не спрашивать. По выражению лица было ясно, что мирные переговоры не удались.

— Оскар, извини, но лучше тебе спуститься. Насколько я знаю Марину Анатольевну, просто так она не уйдет. Тем более, чемоданчик с книжкой при ней.

— Ты ей сказал, что воровать в этом мире имеют право только андроиды?

— Она утверждает, что Эккур передал тебе это. Сказала, что они закончили важную часть работы, и теперь Книга может принадлежать тебе целиком. Оскар, она считает, что там содержится информация, которая необходима тебе сейчас.

— Мне не нужно от эзотов ни бита информации. Скажи дамочке, что прием закончен.

Женя спустился вниз, но сразу вернулся.

— Она говорит, что эзоты согласны отозвать иск. Что Лео навсегда останется у Розалии, если ты займешься флоридским дольменом. Марина сказала, что они готовы подписать с тобой договор на любых условиях, лишь бы ты открыл им нужное измерение… — Женя побледнел, произнося последнюю фразу, и испытал неловкость от ухмылки Оскара. — Ты говорил, что флоридский — единственный дольмен на Земле с нужным радиусом. Что таких больше нет… Так, может быть, это шанс? — Легкие шаги раздались на лестнице, замерли у двери. Чемодан опустился на пол. — Оскар, Марина Анатольевна уже здесь. Она хочет войти, — испугался доктор.

— Давай посмотрим, хватит ли у нее храбрости.

Рыжеватый чубчик, похожий на птичье перышко, только показался из-за дверного косяка, и тут же спрятался.

— Оскар… Что передать Марине Анатольевне?