Когда падают листья... (СИ)

Ждан еще не успел договорить, а Дарен уже дал ему в челюсть и в мгновение ока оказался сверху, зажимая руки войника-недоучки.

— Еще одно слово — и я за себя не отвечаю.

— Да ты чего, взбесился?! Отпусти!

Войник отпустил, но перед этим как следует прижал парня коленом, так, что тот застонал. А сам, оторвав от рубахи кусок, стал аккуратно отмывать раненого от засохшей крови. Это было сделать необходимо, чтобы хотя бы понять, насколько сильны повреждения. Тот по-прежнему был без сознания.

Кровь сухой коркой покрыла все тело друга, лица за ней видно вообще не было, а волосы слиплись в ком, с которым Дар решил повременить, памятуя о том, как трепетно Яр относился к своей шевелюре: даже если придется отрезать, пусть он сам сначала убедится в этом. После того, как войник отмыл друга (Велимира целомудренно отвернулась), то обнаружилось, что у того много не особо страшных порезов, в общем-то не сильно угрожавших его жизни. Гораздо сильнее Дарена напугало несколько переломанных пальцев, на одном из которых отсутствовала одна фаланга, и глубокая рана на спине, начинавшаяся на плече и заканчивающаяся около поясницы. Из нее по-прежнему шла кровь: уже как-то лениво, безразлично.

— Иголка у кого-нибудь есть?

— Д-да… — девушка судорожно стала рыться в собственной сумке и вскоре вытащила обещанное, но потом с сомнением оглянулась: — а ты уверен, что…

— А что ты можешь предложить? — со злостью перебил ее Дар.

"Добить, чтоб не мучился" — с досадой подумал Ждан, поднимаясь и потирая челюсть: уже второй раз получает от этого!

Веля протянула войнику иголку с ниткой и снова отвернулась.

Наступила напряженная тишина, нарушаемая лишь обиженным сопением Ждана да треском горящего дома неподалеку.

— А если он очнется? — шепотом рискнула поинтересоваться Велимира.

Парень пожал плечами.

— Не знаю.

Веля передернула плечами: в детстве ей мама рассказывала о том, как она была сестрой милосердия в военном лагере. Но тогда все ужасы были, если не приемлемы, то более менее понятны — война ведь. А сейчас, сейчас же нет никакой войны? Как же такое может происходить?

Ждан, видимо догадавшийся о последних ее мыслях (а, может, она просто произнесла их вслух), мрачно усмехнулся:

— Уродов хватает и в мирное время.

Девушка обхватила колени руками и не стала больше ничего говорить вплоть до тихого Даренова:

— Все. Можешь взять.

Потом вытер руки о траву и остатками рубахи крепко забинтовал раненого.

— Надо двигаться дальше, — Дар вытер пот со лба: сам он сейчас выглядел так, будто его штопали, даже побледнел, хотя Ждану казалось — больше уже некуда.

Веля оглянулась на собирающего вещи войникка, но ничего говорить не стала: лишь вздохнула и, подойдя к нему и положив на его ладонь артефакт, поблескивающий ярко-голубым светом, сжала ее.

Жданова же чаша терпения переполнилась:

— Как мы его повезем? Ты об этом подумал?

— Подумал, — устало отмахнулся Дарен, — мой увезет двоих. Дай еще веревки.

Ждан глухо застонал, но еще один моток подал, предупредив:

— Последний.

Конь, до этого мирно жующий травку, посмотрел на приближающегося хозяина.

— Броня, — тихо сказал войник, почесал ему гриву и что-то тихо зашептал в конское ухо.

Ждан фыркнул и отвернулся, а Веля, завороженная, продолжала наблюдать за тем, как конь, двигая ноздрями, оседал на колени.

— Смотри…

Парень в этот момент тоже обернулся и не поверил своим глазам.

— Да это дьябол какой-то, а не конь, — пробормотал он, — или наш общий знакомый — чаровник.

— Нет, — Велимира покачала головой, — он не чаровник.

— Значит, скотинку чародейскую прикупил, — хмыкнул Ждан, наблюдая за тем, как войник привязывает к себе раненого, на котором уже была Дарова запасная одежда.

— Глупости говоришь, — фыркнула девушка и шутливо стукнула парня по руке, — таких зверюшек не бывает.

— Ну, этот же у нас весь такой из себя особенный, — едко продолжил белобрысый и погромче, чтобы и Дарену было слышно, — где-то нашел. Единственного в мире зачарованного коня.

Дар на подколки не реагировал. Он, казалось, вообще не замечал ничего и никого вокруг себя, кроме своего товарища, о котором ни Веля, ни Ждан ровным счетом ничего не знали.

Переглянувшись, парень с девушкой сели на лошадку, и Ждан направил ее вслед за Бронием. Флегматичная Сташа недовольно повела боками, но все-таки послушно пошла за виднеющимся впереди черным хвостом коня.

Так они и ехали до вечера: молчали и думали, думали и молчали. Ждан о том, во что он все-таки вляпался, Велимира — почему-то о маме, а у Дарена в голове вертелась лишь одна мысль: достать Карстера и убить. А потом воскресить и снова убить…

Спешились они только тогда, когда Ждан услышал невдалеке ручей. Солнце уже клонилось к горизонту, и до его захода оставалось чуть более полпобега. Когда Веля тихо попросила войника остановиться, тот даже и не стал препираться: молча, придерживаясь за крепления седла, слез с коня и стал отвязывать свою бесценную ношу. Потом так же молча сел и уставился в одну точку.

Девушка все никак не могла понять, что с ним происходит, а потом хлопнула себя по лбу: вот курица безмозглая! Он же изменил свой Путь. Просто взял и заплел на собственной Нити еще один узелок, что под силу только Богам… или тем, кто носит этот камень.

Веля послала Ждана за валежником, а сама ушла набирать воды и насобирать немного лечебных травок. Когда вернулась — огонь уже весело потрескивал, а Дарен, бледный как сама смерть, раздевал друга. Девушка быстро поставила собственный котелок на огонь, бросила в него собранные травы, подлетела к Дарену и заглянула в глаза:

— Давай я сделаю.

Войник бросил на нее мрачный взгляд и, неожиданно даже для самого себя, огрызнулся:

— Думаешь, я сам не в состоянии?

— Думаю, — тихо ответила Веля, — а я могу помочь.

Она явно намекала на свой дар, и Дарен окончательно разозлился:

— А почему не сказала раньше?

"Раньше ты не готов был услышать, — грустно подумала Веля, — но чего уж теперь…"

Дар с пару пылинок смотрел на горящую решимостью девушку, а потом, прикрыв глаза, вздохнул:

— Хорошо. Делай.

Велимира кивнула и пошла к Сташе — рвать собственное платье на ленты.

— Не жалко? — от костра осведомился невозмутимый внешне Ждан.

— Нет.

Парень пожал плечами, но продолжать разговор не стал.

Веля терпеливо дождалась, пока закипит вода, потом разлила ее по кружкам, а оставшееся отнесла к раненому. Аккуратно раздела до пояса, потом, приложив немалую силу, перевернула… Все тело было "разрисовано" росчерками ножа — мелкими, но глубокими ранками: какие-то уже начали подживать, какие-то воспалились, но хуже всего был рана, тянувшаяся вдоль спины — от плеча до поясницы: даже не смотря на то, что Дарен аккуратно сделал шов, максимально подтянув края раны друг к другу, выглядело это все равно жутко. У девушки снова начались спазмы в желудке, но она сдержалась.

— Могло быть и хуже, — вздохнул Дарен за ее спиной.

— Куда уж хуже, — пробормотала Велимира, смачивая кусок ткани в травяном наваре, — живого места не осталось, бедный…

Когда ткань остыла, девушка аккуратно стала заворачивать в нее бывшего пленника. Лоб его был горячий, и как только мокрая ткань коснулась его, раненый глухо застонал.

— Плохо…

Дарен, неотрывно наблюдающий за ее действиями, дернул щекой:

— Насколько плохо?

— У него жар, — запинаясь, проговорила девушка, — и такие раны… я очень постараюсь, но я никогда еще не лечила таких…

— Я… — войник прикрыл глаза и максимально спокойно произнес: — я могу чем-нибудь помочь?

Но девушка, грустно улыбнувшись, лишь покачала головой.

— Может, ему надо в лазарет? — невинно предложил Ждан, стараясь лишний раз не глядеть в сторону Велимиры.

— Какой ты умный, — ядовито отозвался войник, — здесь, среди леса, наверное, полно лазаретов, а уж добрые лекари вообще пасутся сотнями!