Служители темных сил

Ему хотелось принять ванну и переодеться.

Ему хотелось снова увидеть солнце.

Ему хотелось навсегда остаться в долине, ставшей для них домом.

Он как раз вспомнил еще об одном своем желании, когда неясная возня за стенами их тюрьмы заставила его поднять голову. Когда полог откинулся и в шатер вошел Арик Сарн, юноша вперил в него вопросительный взгляд. Тролль подошел к ним не оглядываясь — полог проворно опустила чья-то рука, — присел на корточки рядом с пленниками и наклонился к ним.

— Таурег Сик объявил свое решение. Ваше предложение принято. Вы вернетесь к своему народу, домой. — Но что-то в словах Тролля, в том, как он их произнес, заставило Следопытов замереть от беспокойства. — Тебя освободят, Пантерра Ку, чтобы ты поговорил с вашими предводителями и сообщил им о времени и месте встречи. Таурег придет к ним в полдень после следующего полнолуния, в то место, где мы нашли тебя, и поговорит с ними.

Пантерра расплылся в улыбке, оглянувшись на Пру. Он не верил своим ушам! Они намеревались отпустить их!

— Видишь, — сказал он, изо всех сил стараясь не повысить голос. — Я же говорил тебе, что…

Но Пру уже уловила то, что ускользнуло от его внимания. Она покачала головой.

— Ты не понимаешь. Отпустят только тебя. А я останусь. Я права? — Она перевела взгляд на Тролля.

Арик Сарн кивнул.

— Только ты, Пантерра. Твоя подруга останется в качестве заложницы, что будет гарантией твоего возвращения.

Улыбка увяла на губах у Пана.

— Нет, — тут же ответил он. — Мы идем вдвоем. В противном случае я тоже никуда не пойду. Передайте ему это!

Но Тролль уже качал головой.

— Тогда вы оба умрете. Таурег принял решение. Никакие возражения не принимаются. Ты идешь, девчонка остается. — Он помолчал. — Я пойду с тобой. Чтобы убедиться, что ты намерен сдержать слово. Таурег сказал, что я должен пойти.

Пан в отчаянии затряс головой. Он ничего не имел против того, чтобы Сарн пошел с ним, но оставить здесь Пру было немыслимо.

— Ей всего пятнадцать, — прошипел он в лицо Троллю. — Ей нельзя оставаться здесь…

— Пан! — резко перебила его девушка, схватив за руку. — Подожди. Не унижай меня замечанием о том, что я еще ребенок. Я уже взрослая. Я стала ею с того дня, как меня приняли в отряд Следопытов. А кое в чем я даже взрослее тебя. Нет смысла спорить об этом. Таурег принял решение. Теперь оно нам известно. На его месте я поступила бы точно так же. Он был бы глупцом, если бы отпустил нас обоих.

Арик Сарн согласно закивал.

— Послушай, она знает что говорит.

— Ты должен сделать это ради нас обоих, — продолжала Пру. — Иначе мы оба умрем здесь, так ничего и не добившись. А оказавшись на свободе, ты, по крайней мере, сможешь рассказать всем о том, что происходит, а быть может, потом вернешься за мной. — Она крепче стиснула его руку. — Я знаю, ты сможешь сделать это, Пан. Я верю в тебя.

Пантерра понурил голову, а потом провел рукой по лбу и волосам жестом отчаяния и беспомощности.

— Мне не следовало предлагать устроить встречу, — пробормотал он. — Какого же я свалял дурака!

Но Пру ничего не желала слушать.

— Ты поступил правильно и, скорее всего, спас жизнь нам обоим. Другого варианта улучшить наше положение просто нет. А я буду ждать тебя. Мне не причинят зла, они ничего мне не сделают, так как они хотят, чтобы ты договорился о встрече.

Арик Сарн подался вперед.

— Мы вернемся за ней, — сказал он. — Ты и я. Обещаю. Мы вернемся.

Пантерра Ку по очереди окинул их взглядом. Он отчаянно подыскивал слова, способные изменить ситуацию. Но сказать, равно как и сделать, он больше ничего не мог. Он понимал это так же хорошо, как и они. Он глубоко вдохнул.

— Они не причинят ей вреда? — спросил он у Тролля. — Ты уверен в этом?

Тот кивнул.

— Уверен.

Пантерра сокрушенно покачал головой.

— Не знаю. Просто не знаю.

Но в глубине души он знал, что это решение окончательное. Сарн принес ему чистую одежду, снял с него кандалы и дал ему время переодеться. Когда Тролль вернулся с вещевыми мешками с дорожными припасами, Пан не мог заставить себя взглянуть на Пру, которая по-прежнему была в грязных обносках и кандалах. Он опустился рядом с ней на колени и крепко обнял девушку.

— Прости меня, — прошептал он.

Она обняла его в ответ.

— Ты делаешь то, что нужно. Я буду ждать тебя. И буду в целости и сохранности, когда ты придешь.

Он не стал говорить о том, о чем они оба подумали. Если он придет, если он придет вообще. Но он сказал, что вернется за ней, и она не сомневалась, что он выполнит свое обещание, у него не было иного выхода. Никакой другой вариант даже не рассматривался. Не имело значения, какие препятствия ему придется преодолеть. Он ни за что не оставит ее здесь умирать.

Пан встал и посмотрел на девушку долгим взглядом. Ему хотелось сказать что-нибудь еще, но он не представлял, что именно, поэтому коротко улыбнулся ей и помахал рукой на прощание, прежде чем отвернуться, чтобы не видеть ее слез. А если быть честным с самим собой, чтобы она не увидела, как плачет он.

Арик Сарн, откинув полог шатра, вышел наружу. Пан, как сомнамбула, последовал за ним. Он ни о чем не мог думать, не мог сосредоточиться на том, что делает. Все вокруг казалось нереальным и расплывчатым. День клонился к закату, над землей сгущались сумерки, солнечный свет быстро отступал на запад, и повсюду залегли глубокие тени. Он стоял посреди палаточного лагеря Троллей, чужак во враждебном ему мире, раздумывая о том, как это его угораздило оказаться здесь. Сарн взял его за руку и повел меж шатров, мимо множества любопытных глаз и тычущих пальцев. Вслед им неслись гортанные возгласы Троллей, а чувство вины и страх с такой силой принялись грызть Пана, словно желали обратить его в прах.

— Все это неправильно, — обронил он, но его спутник пропустил его слова мимо ушей.

Чуть позже Тролль что-то негромко сказал и указал рукой в сторону. Там стояли и смотрели на них Таурег Сик и его сын. Лица Троллей ничего не выражали, а их угловатые неподвижные тела составляли резкий контраст со всеобщей лагерной суетой. Ни тот ни другой не проронил ни слова и не сделал ни единого жеста, они просто стояли и смотрели, как Пантерра Ку со своим спутником проходят мимо них. И вновь Пантерра ощутил недовольство собой из-за допущенной оплошности, и его охватило предчувствие беды, которая неминуемо предстанет перед ним в полный рост. Он попытался разобраться в своих ускользающих ощущениях, но у него ничего не вышло.

И вот они пересекли лагерь и вышли за его периметр, уходя от суеты, глаз, жестов, шепота и возгласов, что неслись им вслед.

От чувства вины и от Пру.

Пантерра знал: она не хотела, чтобы он так думал. Но внутренний голос нашептывал юноше, что ему следует посмотреть правде в глаза — он бросил девушку на произвол судьбы; то, что с ней может произойти, ему страшно было даже представить.

То, что он может больше никогда не увидеть ее.

Они прошли целую милю, не обменявшись ни словом, а темнота впереди сгущалась по мере того, как умирали последние отсветы заката. Пантерра, машинально переставляя ноги, стал задумываться о том, как он объяснит свой поступок тем, с кем пришел сюда, и как он будет оправдываться, и сможет ли вообще оправдаться. Для него не имело значения, чего требовала насущная необходимость, или диктовал здравый смысл, или все прочее, имевшее отношение к причине и следствию. Поиски причины там, где ее не было и быть не могло, — удел тех, кто повел себя недостойно, и в данном случае это был он сам. Ничто не могло объяснить, почему он бросил Пру. Ничто не могло компенсировать ее потерю.

Арик Сарн, похоже, догадывался о том, что его терзает. Тролль молча шагал рядом и не пытался вовлечь его в разговор. Нелегкий путь требовал от них недюжинных усилий и заставлял думать только о том, куда поставить ногу, делая следующий шаг. А каждый шаг сокращал расстояние и время, отделявшее их от гор, к которым они направлялись.