Сосуд (СИ)

— Я не знаю, леди! А вы просили?! — да, Кьярка, через месяц ты будешь здесь пузыри пускать да глаза на переносицу сводить. Как же ты не догадалась дверь попросить открыться?! Бред! Хотя… с окном я разговаривала. С ума сойти!

— Какая хозяйка?! Я же кайрими.

Для убедительности я протянула руку с оголенным запястьем, чтобы экономка удостоверилась, замужество мне здесь не светит.

— Правда?! Что‑то не видно! — насмешка на лице Элжбет заставила посмотреть меня вниз и… мать моя женщина, где татуировка?! Кожа на моём запястье была девственно чиста, не осталась ни грамма чернил! Это то же получается, я свободна?! Я свободна от Ока Айоры?! Мечты… самые смелые, самые дерзкие предстали пред моим взором…

— Вы нужны герцогу, леди! Вы нужны замку Сумрак! Да и нам, простым жителям, вы нужны! — Элжбет стала перевязывать мне предплечье чистым концом простыни. Да, не расплачусь я с постельным бельём.

— Зачем, Элжбет?! — я, всё еще не веря собственным глазам, то тёрла, то вновь рассматривала запястье.

— Затем, что вы сможете сделать всех нас свободными! — и экономка, утерев проступивший пот со лба, села на соседний стул.

— Но разве вы… не вольны уйти, когда пожелаете?!

— Нет, леди! Мы, как вы, наверное, уже поняли, слуги герцога Даремского, и все мы… не совсем живы…

— Да, уж… скорее не совсем мертвы! — хмыкнула я, вспоминая давешний разговор с экономкой.

— … и больше тысячи лет… все, кто находится в замке, служат герцогу Дахрейну. Как служили до нас другие… его предкам.

— И что вас не устраивает?! Вы же сами говорили, что герцог само великодушие?! Не думаю, что он истязает вас здесь.

— Да… он само великодушие… и сама жестокость! Господин… отказывает нам в том, что мы желаем больше всего на свете!

— И в чём же?! — полюбопытствовала я.

— Воссоединиться со своими близкими, со своими родными! Милорд говорит, что пока это невозможно! Мы нужны ему… и я понимаю, ему ведь так одиноко!

— Да что тут такого невозможного?! Пригласите их сюда…

— Вы не поняли леди! Нам для этого нужно только одно…

— Что, Элжбет?!

— Умереть! Окончательно и бесповоротно! — честно говоря, теперь настал мой черед быть в шоке, — Но Сумрак не отпустит нас, пока в нём не появится Хозяйка. Пока герцог не обретёт свою Душу! До тех пор мы… все узники, как и вы. Добровольные или же нет…

Вот так дела. Не знала, что в замке всё так… печально. Хотя, Малой мне рассказывал о жестокости герцога Даремского. Но… крестьянам свойственно жаловаться на своих господ?! Вот в Приграничье всё иначе… мы живём на ничейной территории, хотя бы потому, что никто из аристократов не берёт нас под своё крыло… Ведь править — это не только собирать подати, но и защищать… А кто захочет иметь дело с мрарами, этими дикими племенами нелюдей, с землями которых мы граничим?! Вот именно, никто… Даже королю Живой лес подчинён лишь условно, на карте. Только крепость Даремская, названная, кстати, в честь одного из герцогов Даремских, в первую Мрарскую войну командовавшего её обороной и руководящего защитой рубежей Прайоры, последний оплот королевства.

Боги, ка же хочется домой…

— Что за странный мешок вы приволокли?! — голос Элжбет вернул меня в реальность.

— Мешок?! — вот уж действительно чудеса, я даже и не заметила, что притащила с собой яблоки. Конечно, по дороге много просыпалось, но и что‑то осталось. Ну и хорошо, верну рубаху Малому. Если свидимся, — А — а-а, это яблоки, за которыми я ходила…

— Какие яблоки, леди Кьяра?!

— Э — э-э — э, яблоки… с яблони, что растёт во — о-о — н там, за болотами, на опушке Сумрачного леса! — я махнула рукой в сторону окна, — Теперь вы мне верите, что никуда я не бежала, так… погулять вышла… обратно, конечно, бежала, но если бы за вами гнались псы — упыри…

— Да, вы сошли с ума! Какие псы — упыри?! — экономка с опаской прикоснулась к моему лбу, — Так, жара нет, но всё же стоит позвать травницу. Да и рану зашить не мешало б…

— Да всё со мной будет хорошо! Я и не такое переживала! А яблоня…

— Леди Кьяра, яблони не растут в здешних местах вот уже как триста лет, с тех пор как герцог бросил…

— Ну, да, а это что, по — вашему, земляника?! — и я вытряхнула на пол содержимое импровизированного мешка. Красные, размером с мой кулак яблоки раскатились по комнате.

— … бросил Циреллу, — в полной тишине я прекрасно расслышала шёпот мадам Маркем.

— Боги, Цирелла! — Элжбет в ужасе прижала ладонь к сердцу.

— А кто такая Цирелла?! Это вот та стра…

Но договорить мне так и не дали. Дверь с грохотом отлетела к стене, повиснув на одной петле, а в комнату чёрным смерчем ворвался… герцог. Я тут же подскочила со стула, пытаясь стянуть порванное платье. Мадам Элжбет с ужасом взирала на него, комкая в руках окровавленную простынь.

— Кто?! — отведя мои руки в стороны, Рихард осторожно обнажил рану. Ну, да, с виду — кошмар просто, но не так уж и смертельно. Чего он бледный такой?! И пальцы дрожат, когда ко мне прикасаются.

— Кто — о-о — о?! — вот это рёв. Я даже вздрогнула, а бедная Элжбет вообще на пол осела.

— Ри — ри — ри — ри-! — кажется я заикаюсь. И тоже пытаюсь хоть куда‑нибудь сесть. Меня тут же посадили на… стол. Теперь его лицо прямо передо мной. Замечательно. Во — о-от, у мага уже вены синие вздулись, и желваки туда — сюда ходят. Прекрасно, он в гневе! А мне куда деваться?!

— Кто?! — на этот раз он шипел, но почему‑то мне показалось это еще более угрожающим и я, не задумываясь, ответила.

— Ведьма… с болот, — глаз я не поднимала. Сама виновата. Сидела б в комнате, ничего бы и не было, — Яблок… захотелось…

Да — а-а, Кьяра, над оправданием идиотских поступков надо еще поработать.

Герцог молча посмотрел на меня, и во взгляде его было такое, что я тут же отвернулась. Его рука тяжело легла на моё плечо, залечивая уже привычным жестом рану. Лёгкое покалывание и на её месте только рваное платье да разводы подсохшей крови.

Заключив моё лицо в ладони, герцог, также ничего не говоря, поцеловал меня в лоб, и повернулся к пришедшей в себя экономке:

— Помыть, уложить, накормить, напоить!

В руки Элжбет тут же была передана склянка с чем‑то красно — бурым. Меня же снова поцеловали, теперь уже в висок и, отступив на шаг, растворились в горящем мареве огня.

С минуту я сидела в полной прострации. Элжбет, как заведенная, качала головой.

— Э — э-э, это что сейчас было, мадам?!

Но мне не ответили, а если б и ответили, то звук голоса потонул бы невероятно мощном раскате грома. Экономка наливала красно — бурую жидкость в бокал, а я… Спрыгнув со стола, я бросилась к окну.

— Элжбет, что это?! Смори, там такой ураган! — деревья на опушке Сумарчного леса с корнями вырывало шквальными порывами ветра. Грозовые чёрно — сизые тучи нависли над болотом. Снопы молний сверкали не переставая, то и дело ударяясь в землю. Причем, что странно, в одно и то же место. Там, где раньше стояла яблоня.

— Это не что, девочка, это кто! — я с трудом расслышала слова экономки. Приходилось кричать, чтобы не переспрашивать.

— И кто?!

— Герцог Даремский! Очень зол. Вот, выпей! — и мне протянули серебряный кубок.

— Очень — очень?! — я молча выпила содержимое, что спрашивать да спорить. Еще вернётся герцог да зальёт насильно. Микстура оказалась ничего так, на вино с мёдом похожа… и еще какой‑то слегка терпкий привкус.

— Такого я не помню лет пятьсот!

И тут в скопление свинцовых туч врезался огромный столп огня. Миг, и пламя, гигантскими кругами разойдясь по небу, угасло. Гроза понеслась дальше, орошая землю крупными каплями дождя. Ветер постепенно стих и наступила тишина. Сквозь прояснившееся небо проглянуло солнце, робкими лучами пройдясь по кронам уцелевших деревьев.

— О боги! Посмотрите! — мы обе были поражены до глубины души. От самой кромки леса и почти до стен замка… сверкало серебряной гладью озеро, берега которого всё еще дымились. Ни яблони, ни болота, ни даже кладбища погибших невест — ничего, что ранее напоминало былой безрадостный пейзаж. Даже развалины Западного крыла превратились в невысокую стену и теперь прочным полукольцом защищали подступы к дому герцога.