Силой и властью (СИ)

Адалан поднял глаза на брата. Тот стоял, слушал и не спорил, только смотрящие под ноги глаза мерцали зеленью и губы дрожали - не то от боли и страха далекой деревни, не то от того, что ложь его не удалась. Что ж, щадить его чувства Адалан не собирался.

- И про то, что их спасут, не ври. Хранители тоже не двигают горы. А из магистров лучше всех горы двигает Датрис, и он уже там. Кому спасать-то?

- А ты бы смог? - с мрачной решимостью спросил вдруг Сабаар.

- Я бы смог, - ответил Адалан, и вдруг понял, что это не просто слова, не бравада и не попытка убедить самого себя. Он и правда сможет и знает это наверняка. - Я не могу дать ей погибнуть.

- И я не могу. Я донесу тебя, только держись крепче и не вертись.

Сабаар был крупным зверем, но человек не создан богами для полета. Адалан прижался к его спине, стараясь слиться воедино. Он не то что двигаться - дышать боялся, и все чувствовал: как напрягаются мышцы, как тяжело толкают воздух крылья. Ему казалось, что вот-вот ветер не удержит, и они оба рухнут вниз комком костей, плоти и шерсти. Но на высоте полет все же выровнялся, а ветер стал более упругим и надежным, и они оба наконец поверили, что смогут добраться в срок.

2

Весна года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Северные отроги Поднебесных гор, Серый замок ордена Согласия, Тирон.

Несколько раскрытых книг на пюпитрах, перевернутая скамья, разбросанные свитки - а чего еще ждать от детей, оставленных в библиотеке без присмотра? На самом деле читали то, что велено, едва ли двое-трое, а остальные наверняка рылись на полках в поисках трактатов о плотских утехах или играли в войну, разбросав по столам фишки «стратега» и бесценные географические карты. Одну такую, изображающую побережье Кафина, Занов Рот, Лазурное и Горькое моря - не иначе магистр Федра рассказывала о подвигах прославленного пирата Ушиму Беспечного - Армин нашел как раз под упавшей скамейкой, бережно разгладил залом на пергаменте и лишь потом свернул. Тубус, в котором должна была храниться карта, обнаружился на полке между трудами по металловедению и невесть как попавшим сюда сборником фарисанской поэзии.

Армин закрыл футляр, убрал в сундук с географическими картами и атласами звездного неба, вернул на место томик стихов. И в который раз подумал, что оставлять белых одних в библиотеке - чистое безумие. И ведь никогда он такого не позволял! Но в этот раз поддался на уговоры Федры: «Это всего лишь девочки, Армин, не будь так суров».

Впрочем, не слова покладистой кафинянки его убедили, а восторженный взгляд старшей ученицы, как ее... Маноли?.. Камоли?.. Армин вспомнил сливовые глаза девушки, тонкие смуглые пальчики, сжатые в нетерпении: «Мы аккуратно, честное слово! Ни странички не помнем», - и зло усмехнулся. Как же! Разрушать и портить девчонки способны не хуже мальчишек, а уж во лжи и притворстве им вообще равных нет. Первой мыслью было отловить негодниц и заставить навести чистоту во всем книгохранилище. Но, если рассуждать здраво, все же не стоило тащить их сюда снова: покой дороже. И Армин принялся за уборку сам.

Пока неуловимо легкие силовые лучи встряхивали по очереди каждый том, а наведенная струя воздуха выбивала пыль, плесень и мелких паразитов, мысли блуждали далеко от Библиотечной башни, от Серого замка, да и вообще от Тирона. Сначала припомнилась последняя ярмарка в родной Мьярне - это оттуда он привез пару свитков с хрониками покорения Белых Песков кочевыми племенами... Встреча с семьей опять вышла не слишком сердечной: мать была ему рада, даже всплакнула, а вот отец и брат смотрели почти как на чужого. Из-за них Армин давно уже не чувствовал себя одним из рода Дон. Потом припомнилось детство, друзья; всеобщее веселое возбуждение, когда мьярнские торговцы возвращались из дальних стран с дорогими подарками и удивительными диковинками.

Однажды с восточных островов отец привез картину: на угольно-черном, покрытом лаком дереве распростер крылья легендарный дракон. Каждая чешуйка была тщательно вырезана из перламутра и переливалась на солнце из ярко-зеленого в густо-фиолетовый, а агатовые глаза казались глубокими и пронзительными: первородное дитя Творящего Закона, мыслитель, совершеннейшее создание. Если бы хоть раз, хоть одним глазом увидеть его, живого, парящего в небесах!..

Армин, как зачарованный, таращился на картину, когда один из младших товарищей отца подошел и обнял его за плечи.

- Ну что, малыш Ари, нравится? А ты знаешь, раз в год драконы поднимаются в воздух, чтобы с высоты осмотреть свои владения. И в этот день, если точно в полдень выйти к восточному берегу Большого Гон-Хина, вдалеке можно видеть их силуэты. Так говорят на островах.

И почему он тогда поверил? Глупость же очевидная: будь это правда - все бы знали. Да на Гон-Хине было бы от паломников не протолкнуться! Но это сейчас ему смешно, а тогда он, кроме драконов, кроме желания немедленно попасть на восточные острова, и знать ничего не хотел. Перерыл книги дома и в библиотеке, даже те, что были под запретом для семинаристов, по крохе выбрал все, что осталось от магических практик еще со времен Потрясения, и сам взялся за изучение. Смешно сказать, но он чуть не лопался от гордости, сумев всего лишь вскипятить и заморозить воду. Конечно, кинулся делиться успехами с лучшим другом, думал, ему можно доверять, наивный. Но друг тут же донес своим родителям, а те - его отцу. Отец ничего не сказал, только разочарованно пожал плечами: маги не правят и не наследуют, так гласит закон. С тех пор Армин ни с отцом, ни с другом так ни разу по душам и не поговорил. А по осени, когда закончилась очередная ярмарка, почтеннейший Дон заплатил тому самому своему товарищу, чтобы он увез старшего сына и бывшего наследника в Серый замок. Что ж, это было правильное решение. Куда лучше, чем до седых волос торчать в отцовских лавках, пересчитывать товар и следить за сроками платежей по векселям.

То, чему учили в Сером замке, малыш Ари и представить себе не смел: любые вещества и любые формы, энергетические кристаллы, порталы-переходы, контроль стихий, истинное пламя, порождающее пространство и время!.. Могучий не раз говорил, что вершители от бога наделены безграничной властью и при должном усердии и внимании могут воплотить самые дерзкие мечты.

Но не мечту Армина. Ни на Гон-Хине, ни в местечке Шау-Яр, где делают те самые лаковые картины с изображением драконов, ни на диких скальных островах еще восточнее, где живут только птицы, да морские черепахи выходят на берег отложить яйца, легендарных детей Закона он так и не увидел. Что ж, Армин Дон хоть и сам выбрал магию, всегда знал, что он - не бог, и все, что хочет, получить не сможет. А молодой торговец, наверное, просто подшутил над смешным доверчивым мальчишкой...

Колокол совета ударил так резко и близко, что Армин вздрогнул, едва не уронив очередной фолиант: в последний миг подхватил взмахом чистой силы. Книга уцелела, но под носом стало тепло и влажно. Явиться перед магистрами с окровавленной физиономией, как белый первогодка, - только этого ему не хватало... Но по пустякам в набат не бьют, значит, плескаться некогда. Он наскоро смыл кровь и поспешил в Башню Совета.

Едва открыв дверь, Армин услышал решительный голос Дуарской ведьмы:

- ...А я готова рискнуть парой валунов, только сейчас, немедленно! Пока мы тут чистоплюйство разводим, там кто-то умирает.

В зале Совета было людно, шумно и суетно. Маги даже на скамьи не расселись - толпились группами, что-то обсуждали, тихо и взволнованно, но высказываться во всеуслышание не спешили.

- Рискнуть - и устроить второе потрясение. Очень разумно, - проворчал себе под нос магистр Сайломар. - Можно послать хранителей...

- Нет! - сразу же отсек Фасхил. - Мои воины остановят любого, кто живет и дышит, а камни - ваше дело. Помочь с ранеными - да, но не больше.

Дайран Могучий, однако, нарушать церемонии не стал: поприветствовал собравшихся, попросил занять скамьи, прошел к своему креслу и уселся сам.