Кровь Олимпа (ЛП)

— Моя рана... — Джейсон был настолько занят гигантом и богиней, что и вовсе позабыл о своем мечевом ранении, хотя всего час назад едва ли не помирал от него на больничной койке.

Сын Юпитера задрал свою рубашку и снял бинты. Дыма не было. Как и кровотечения. И шрамов. И боли.

— Оно... прошло, — сказал он ошеломленно. — Я чувствую себя абсолютно нормально. Какого черта?

— Ты победил, чувак! — засмеялся Перси. — Ты нашел свое ​​собственное лекарство.

Джейсон поразмыслил над его словами. В них был смысл. Возможно, то, что он игнорировал боль с целью помочь своим друзьям, и помогло ему.

Или же его исцелило решение почитать богов в обоих лагерях. Быть может, вот оно… его будущее. Неважно, римлянин он или грек. Как уже было сказано однажды: его семья разрослась. И теперь он ясно видел свое место в ней. Джейсон сдержит обещание, данное богине шторма. И поэтому меч Майкла Варуса больше ничего для него не значил.     

Умри римлянином.

Никогда. Даже если смерть найдет его, он умрет как сын Юпитера, дитя богов — кровь Олимпа. Однако просто так приносить себя в жертву он не собирался — по крайней мере, не без борьбы.

— Идем, — Джейсон хлопнул своего друга по спине. — Проверим наш корабль.

ГЛАВА 29. НИКО

Поставьте Нико перед выбором — умереть или оказаться в супермаркете Зиппи в Буфорде, и решить ему будет крайне сложно. Если подумать, на земле мертвых он хорошо ориентируется. Да и еда там посвежее.

— Я все равно не понимаю, — бормотал тренер Хедж, пока они брели по центральному проходу. — Они назвали целый город в честь стола Лео? 

— Думаю, город появился первым, тренер, — ответил Нико.

— Надо же, — Хедж взял коробку пончиков с сахарной пудрой. — Быть может, ты прав. Этим на вид как минимум лет сто. Скучаю по тем португальским фартурам.

При мыслях о Португалии у сына Аида начинала болеть рука. Следы от когтей оборотня на его бицепсах были все еще красными и опухшими. Один из сотрудников магазина даже поинтересовался: не натолкнулся ли Нико случайно на рысь.

Они купили аптечку первой помощи, пачку бумаги (чтобы тренер Хедж мог писать больше писем-самолетиков своей жене), фастфуд с содовой (потому что шведский стол в новой магической палатке Рейны снабжал их только здоровой пищей и свежей водой) и различные туристические принадлежности для бесполезных, но впечатляюще сложных ловушек для монстров от тренера Хеджа.

Нико надеялся найти новую одежду. Они покинули Сан-Хуан два дня назад, и ему уже порядком поднадоело ходить в тропической рубашке с надписью ISLA DE ENCANTORICO; к тому же, у тренера Хеджа была такая же. К сожалению, выбор в супермаркете был невелик: футболки с флагами конфедератов да банальностями вроде СОХРАНЯЙ СПОКОЙСТВИЕ И СЛЕДУЙ ЗА БЫДЛОМ, поэтому он решил и дальше носить попугаев с пальмами.

В лагерь они возвращались вдоль двухпутной дороги; солнце припекало. Похоже, данный уголок Южной Каролины состоял преимущественно из заросших растительностью полей, перемежеванных телефонными столбами, и деревьев, покрытых лианами кудзу. Сам город был собранием портативных металлических сараев — шести или семи; наверное, его население было таким же маленьким.

Вообще-то Нико не особо любил солнце, но в кои-то веки был рад теплу: так он чувствовал себя более материальным, крепче привязанным к миру смертных. С каждым прыжком по теням все только усложнялось. Даже в ясные дни его рука спокойно проходила насквозь твердые предметы. Его пояс и меч падали к лодыжкам безо всякой на то причины. Однажды, не глядя по сторонам, Нико прошел прямо через дерево.

Сын Аида вспомнил слова Джейсона Грейса, брошенные ему во дворце Нота: «Быть может, настало время выйти из тени».

«Если бы я только мог», — подумал Нико. Впервые за всю свою жизнь он боялся темноты, потому что мог раствориться в ней навсегда.

Дорогу к лагерю они отыскали без проблем: Афина Парфенос служила высочайшим ориентиром. А в новой камуфляжной сети она блестела серебристым светом, словно очень яркое привидение ростом в сорок футов.

Статуя, видимо, хотела, чтобы команда посетила место образовательной значимости, потому как приземлилась рядом с историческим памятником с пометкой «Буфордская резня» на посыпанном гравием участке земли, находившемся на пересечении направлений Никуда и Ничего.

Палатка Рейны разместилась в роще деревьев примерно в тридцати ярдах от дороги. Рядом стояла прямоугольная пирамида — сотни камней, нагроможденных в форме большой могилы, с гранитным обелиском в качестве надгробия. По кругу были раскиданы увядшие венки и сломанные пластмассовые букеты, от которых атмосфера становилась еще более удручающей.

Аурум и Аргентум играли в догонялки в лесах с одним из тренерских мячей для гандбола. С тех пор, как металлических гончих отремонтировали амазонки, они вели себя резво и жизнерадостно — в отличие от их хозяйки.

Рейна сидела по-турецки у входа в палатку, вперившись взглядом в мемориальный обелиск. После произошедшего в Сан-Хуане она была не особо разговорчива. Монстры притихли — что настораживало. Да и от охотниц и амазонок больше ничего не было слышно. Что случилось с Хиллой, Талией и гигантом Орионом?

Нико не особо жаловал охотниц Артемиды. За ними по пятам следовали не только их охотничьи собаки и птицы, а и разного рода неприятности. Его сестра Бьянка умерла вскоре после присоединения к ним. Затем их лидером стала Талия Грейс, которая начала нанимать в команду еще больше молодых девушек, что Нико было не по душе — как будто смерть Бьянки можно было так легко забыть… как будто ее можно было заменить.

Когда сын Аида проснулся в «Баррачине» и узнал о похищении Рейны, он в ярости разнес весь внутренний дворик ресторана. Охотницы не могли просто так взять и отнять у него еще одного близкого человека.

К счастью, Рейна вернулась, только вот стала жутко задумчивой. Каждый раз, когда Нико хотел поговорить с ней по поводу того инцидента на улице святого Хосе — в частности, о призраках на балконе, которые прожигали дочь Беллоны ненавистным взглядом и шептали ей всякого рода обвинения — Рейна тут же пресекала все его попытки.

Нико располагал кое-какой информацией о призраках. Впускать их в свой разум было опасно. Он хотел оказать Рейне помощь, но, так как его собственной стратегией было разбираться с проблемами самостоятельно и отвергать любого, кто пытался помочь, он как бы не мог критиковать ее за то, что она поступала так же.

Как только они подошли поближе, Рейна обратила к ним свой взгляд.

— Я все поняла.

— Узнала, что это за место такое? — спросил Хедж. — Хорошо, потому что оно сводит меня с ума.

— Битва при Уоксхоу, — сказала она.

— А, понятно… — глубокомысленно кивнул Хедж. — Жуткое было мочилово.

Нико просканировал местность на наличие неупокоенных душ, однако ничего не обнаружил. Необычно для поля боя.

— Ты уверена?

— 1780 год, — пояснила Рейна. — Американская революция. Греческие полубоги в большинстве своем были колониальными лидерами, римские — британскими генералами.

— Потому что Англия в те времена была похожа на Рим, — догадался Нико. — Разрастающаяся империя.

Рейна подобрала сломанный букет.

— Думаю, поэтому мы здесь и приземлились. Это моя вина.

— Ой, да ладно тебе, — усмехнулся Хедж. — Ты не виновата, что мы очутились в буфордском магазинчике Зиппи. Это просто случайность.

Рейна повертела в руках поблекшие пластиковые цветы.

— Во время революции британская кавалерия окружила четыре сотни американцев. Колониальные труппы были готовы сдаться, и даже опустили оружие, однако британцы жаждали крови. Это была жуткая бойня… выжили лишь немногие.

Нико это вовсе не шокировало. После путешествий по подземному миру и множества услышанных им историй о зле и смерти, военная резня едва ли казалось достойной удивления.