Проклятие (СИ)

— Хорошо, — обеспокоенно сказала та и подошла к Маше. — Олимпия, приведи Марину в чувство, и можете гулять.

— Да, мамочка, — довольно сказала Олимпия.

— Идем, — сказала Кая, и, взяв за руку Машу, телепортировала их на просторный балкон.

Маша тяжело опустилась на один из шезлонгов, который здесь был. Балкон был просторный и вид отсюда был завораживающий. Заходящее солнце представляло собой величественную картину. Но Маше было сейчас не до захода солнца.

— О чем ты хотела поговорить? — спросила Кая, сев на другой шезлонг напротив Маши.

Маша посмотрела на сестру. Как же она изменилась! И не только внешне, но и внутренне. Теперь это уже не та сестра, которой Маша её помнила. Маша всегда думала, что может рассказать сестре все, и та поймет. Но теперь она сомневалась. У Каи была другая жизнь. А ту, что была ей предназначена ещё с рождения, она откинула даже раньше, чем Маша успела это понять. И теперь эта жизнь точно принадлежит Маше.

— Здесь нас ни кто не услышит? — первым делом спросила Маша.

— Ни кто, — кивнула сестра.

Маша промолчала. Она даже не представляла, с чего можно начать столь сложный разговор. Маша с самого начала хотела рассказать все Кае, но постоянно оттягивала этот разговор. И вот теперь она поняла, что деваться ей некуда.

— Ты ведь знаешь о проклятие Никона.

— Больше, чем ты можешь себе представить, — сказала та.

Маша опять замолчала. Как же было тяжело говорить. Почему Кае все это родители не рассказали? Почему она должна ей сама все рассказывать?

— Тогда ты знаешь, что я выхожу за него замуж не по любви, — сказала она.

— Да. Тебя выбрали, — ответила та.

Маша усмехнулась. Даже если Кая знает все, она наверняка не знает маленького пункта в этом проклятии.

— А ты знаешь, что женой его может стать только старшая сестра в семье?

Маша внимательно проследила за реакцией Каи. Та побледнела. Маша не видела её глаз, но могла ясно представить себе реакцию на это сообщение. Маша узнала о том, что сестра должна выйти замуж за Никона, когда ей было четырнадцать лет. Каи не было, а Маша случайно подслушала этот разговор. Маша тогда сильно возмущалась, почему её сестра должна выходить замуж не по любви и бес своего согласия, и грозилась все рассказать сестре. Но родители доходчиво объяснили, что рассказывать Маша не будет, а если расскажет, то женой станет она, а не сестра. Маша тогда мало знала о проклятии и испугалась. Промолчала. А зря.

— Поэтому с самого определения семьи ты должна была выйти за него замуж. Специально поэтому родители тебя заставляли учиться, помогать, не пускали на улицу, запрещали встречаться с парнями. Все это было сделано лишь по тому, что ты должна была принадлежать Никону. К сожалению, мы посчитали, что ты умерла. Отец и мать не могли ни чего сделать. По этой причине они и решили выдать за старшую меня, так как разница у нас не большая. Но как только ты вернулась, его женой просто обязана стать ты. Это не зависит от меня. Я и так вся перетряслась из-за того, что могло случиться, если я предстану перед венцом. Смерть, наверное, самое простое из всего, что я себе представляла. Я долго не могла тебе это сказать, но теперь ты знаешь.

Кая закрыла лицо руками и ничего не говорила. Маша села рядом с сестрой и обняла её. Она понимала, каково ей сейчас осознавать, что её жизнь рушиться.

— Не переживай, — тихо сказала Маша, пытаясь успокоить сестру. — Ты его женой уже стать не сможешь. Потому что у тебя уже есть дочь.

Кая уткнулась Маше в плечо. Ей плечи содрогались. Маша прижала сестру и погладила по гладким пепельным волосам.

— Все будет хорошо, — тихо сказала ей Маша.

— Ничего ты не понимаешь, — еле различимо прошептала та.

Маша ничего не ответила. Она продолжала ждать, пока Кая не успокоиться. Маша даже позволила себе ухмылку. На её памяти было всего три раза, когда плакала сестра, вот так, на плече у Маши. Все остальные сотни раз Маша плакала у Каи, зачастую по пустяковому поводу.

— Хочешь знать, одну из причин, почему я сбежала тогда из дома? — вдруг спросила Кая, когда успокоилась.

— Ты ещё спрашиваешь! Конечно, хочу.

— Я всегда тебе завидовала, — сказала Кая, отчего Маша удивленно уставилась на свою сестру, ища признаки шутки. Но в черных очках она не смогла ничего разглядеть. — Я завидовала той свободе, которую тебе дарили родители. Ты могла спокойно гулять с друзьями до вечера. Родители тебе этого не запрещали. Но если я задерживалась допоздна, то родители запрещали мне потом неделю выходить куда-либо дальше нашей улицы.

Маша помнила это. Родители воспитали Каю во всей строгости, и заставляли учиться. Она ни когда не гуляла с Машей до позднего времени. Вместо этого она либо помогала маме по дому, либо учила уроки. Последнее занимало почти все её время. Зато она была самой умной во всей школе.

— До определенного момента все было бы вроде сносно. Но когда у тебя стали появляться парни, для меня это стало очень тяжело. У тебя они были каждую неделю новые, а у меня не было ни одного. Это было тогда для меня очень большой проблемой, учитывая мою внешность и цвет глаз.

— Внешность можно было и подправить за пару месяцев, а кому твои глаза не нравятся, то пусть они идут лесом, — фыркнула Маша.

— Будто бы ты видела мои глаза, — покачала головой Кая. — Они у меня далеко не серые.

— Один красный, другой синий, — кивнула Маша.

— Ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил та.

— Видела, — ответила Маша.

— Когда?

Маше пришлось признаться, что тогда, плененная, она увидела глаза своей сестры.

— Зрелище, конечно, было не для слабонервных, — заметила Маша. — Но они действительно красивые.

— Ты не первая, кто мне это говорит, — заметила Кая.

— Против правды не пойдешь, — философски пожала плечами Маша. — Кстати, можешь мне их показать.

— Сейчас нет.

— Почему?

— Они помимо очков, мои глаза покрыты специальной блокирующей пленкой, которая дает серый цвет глазам.

— Жаль, — сказала Маша. — Ну да ладно. Так в чем причина была? Неужели в детских комплексах?

— Детские комплексы, между прочим, не лечатся, — сказала Кая. — Помнишь, когда наконец, у меня появился парень? Не помню, как его звали.

— Ха, и она мне ещё жалуется на недостаток мужского внимания, — фыркнула Маша. — Она не помнит, как его звали! Хотя, теперь с твоей внешними данными и с такой репутацией, у тебя уже Властители у ног лежат, так что не мудрено всех влюбленных помнить.

— Брось, — ткнула Кая в бок Машу.

— А, что если это правда!

— Ладно, — махнула на неё рукой сестра. — И когда у меня наконец появился мой первый официальный парень, я была счастлива.

— Да, я помню, — кивнула Маша. — Только у меня такое ощущение тогда складывалось, что ты держишь его на расстоянии.

— Было дело, — не стала спорить сестра. — Честно говоря, сбежала я из дома совершенно спонтанно. У меня никогда и в мыслях такого не было. Но когда в тот вечер я увидела, как ты с ним целуешься…

— Я? — отшатнулась Маша. — Да ты издеваешься!

— Я говорю то, что было, — нахмурилась сестра.

— Ты за кого меня принимаешь! — Маша вскочила. — Я прекрасно знала, как для тебя это важно. Поэтому я к нему даже не подходила! И вообще, если ты не заметила, я последние три месяца мало появлялась на улице и дома.

— И где же ты была? — поинтересовалась Кая, сложив руки на груди.

Маша скривилась.

— В библиотеке. В тот вечер я там вообще до окончания просидела, доклад делала.

Выражение лица сестры говорило само за себя, что она Маше не верит.

— Правда! После того, как ты меня вытащила из дела 904, я стала больше заниматься уроками, больше сидеть дома и тебя больше слушать.

— То есть, тем вечером это не ты с ним стояла и целовалась в большой компании всех наших знакомых.

— Конечно не я!

— Тогда прости за то, что все это время старалась тебя забыть, — тяжело вздохнула Кая.

Маша аж задохнулась от возмущения. Все это время сестра винила её и не хотела объявлять о том, что она жива!