Заповеди Леси (СИ)

— Эрик!!! — но он не посмотрел на меня. И скоро я потеряла его из виду.

Лина пыталась вывести нас закоулками. И во славу всем богам план её ра-ботал, мы не наткнулись ни на одного человека.

До прохода оставалось совсем немного. Ещё чуть-чуть и лес защитит нас от всего.

Но на нашем пути возник незнакомец. Он выплыл, словно тень и встал ме-жду нами и свободой. Я не сразу же заметила в его руке нож, а когда заметила, было уже поздно.

Одно молниеносное движение, и Лина упала на землю, а в груди её торчал кинжал, рукоять которого была украшена рубинами.

Капюшон упал с головы незнакомца, и я узнала в нём парнишку, стояв-шего на воротах в день нашего приезда. Его глаза были совершенно пустыми. Он даже не пытался сопротивляться, когда Рома нанёс ему удар мечом. Его тело без-жизненно упало на землю, а пустые глаза были открыты и, не отрываясь, смот-рели на меня. И на минуту в этих глазах мелькнуло до боли знакомое выражение. Словно глаза этого парня превратились в глаза Хронуса. Страх цепкими пальцами сжал моё сердце. Мне показалось, что Хронус владел целым миром, и мы все были всего лишь куклами в его игрушечном доме. Но и сам он был заложником, вынужденным использовать тела других, для достижения своей цели.

Я оступилась. Мне показалось, что губы мертвеца расплылись в улыбке. Но приглядевшись, я поняла, что это всего лишь очередная галлюцинация.

Рома плакал. Он держал голову Лины у себя на коленях и плакал. Я нико-гда не видела его настолько опустошённым. Даже, когда умерла мама, он находил в себе силы к дальнейшему существованию. Сейчас же, казалось, что он умирал вместе с Линой. Его душа будто бы навсегда покинула тело и последовала за дру-гой, родственной душой.

Его плач переходил в крик боли и отчаяния.

Лина была ещё живой, но жизнь, которая теплилась в её груди, медленно покидала тело.

Девушка стремилась что-то сказать, но с её губ срывались лишь хрипы. Ей хватило сил поднять правую руку и дотронуться до щеки моего брата. Рука без-жизненно упала, оставив кровавый отпечаток. Рома с надеждой посмотрел на это проявление жизни. Возможно, он даже решил, что рана не смертельна, и у Лины есть шанс выжить. Но стоило посмотреть на рану, и все надежды разом умирали.

Я была тогда лишь наблюдателем. Я и раньше видела проявление чувств, но никогда не казались мне они настолько сильными и искренними. И тогда вме-сте с горечью я ощутила зависть, непривычное и острое чувство, которое может совратить даже самые невинные души. Я завидовала брату, который смог найти человека, с которым жизнь обрела смысл.

А потом я отругала себя за это. Весь мир для Ромы… Всем миром для Ромы была это умирающая девушка. Вампирша, а важно ли это? Имело ли это значение для него?

Конечно, нет.

Он целовал её окровавленную ладонь. Умолял не умирать, умолял остаться с ним, но разве это было в её власти? Смерть не щадила никого.

Лина открыла глаза. Взгляд её сделался ясным. Она больше не чувствовала боли. В глазах её отразился целый мир и безграничная любовь.

— Я взяла лекарство и не выполнила уговор, поэтому… — Лина закашляла, — я люблю тебя, — и она угасла навсегда. Фиалковые глаза потеряли свою яркость, свет, так долго освещавший их, погас.

Я почти не знала её, но моё сердце налилось кровью. Почему одним созда-ниям суждено умереть, а другим жить? Разве есть для этого какие-то причны? Или же это просто случайность?

Мы сами творим свою судьбу. Она зависит лишь от наших решений.

Где-то вдалеке слышались крики. Бой по-прежнему продолжался. Но от-чего-то утратил свое первостепенное значение. Все происходило будто бы не с нами, не со мной. Я словно смотрела грустный фильм. Но никак я не ощущала себя участником событий.

На сцене этого спектакля осталось лишь двое актеров — я и лес.

Все всегда говорили мне, что он живой. Лес имеет душу, он может мыс-лить сам по себе. Я никогда особо в это не верила, но с каждым днём моей жизни в этом месте я чувствовала, что ошибаюсь.

Я могла смотреть только на лес, и с каждым мгновением он всё больше за-владевал мной. Казалось, что какая-то часть моей души принадлежит ему. Он за-бирал печаль и тревогу, дарил забвение. И вместе с тем воровал душу.

А потом я снова вернулась из театральной постановки в реальность, где мой брат убивался собственным горем. Он был не в состоянии заботиться о нас двоих. Теперь я должна была защитить его.

С этим возникли проблемы. Рома никак не хотел покидать Лину. Я пони-мала его, на его месте я бы тоже отказалась уходить. Но тогда маленькая, добрая девочка в моей душе умерла, я думала только о выживании. Я превратилась в без-душную куклу.

— Вставай! У нас нет времени!

Он посмотрел на меня, но мысли его витали далеко за пределами этого мира. Тогда я взяла его руку и стала говорить слова, которые шли от самого сердца. Слова, которые я уже и не вспомню, но тогда они приобрели особое зна-чение.

Рома послушал меня. Возможно, он что-то увидел в моих глазах. Может быть, произошло что-то ещё.

Но, когда я произнесла последние слова, Рома аккуратно опустил тело Лины на землю, поцеловал её в лоб долгим, прощальным поцелуем, взял меня за руку и мы побежали в сторону леса.

Мы не разговаривали. Я не знала, что надо спрашивать. И надо ли вообще что-то спрашивать у человека, которому плохо. Но разговор, так или иначе, был неизбежен.

Рома уверенно вёл меня к домику Елизары. Я ещё не видела самого жи-лища матери, но чувствовала его близость. Поразительно, что когда мы шли туда в первый раз я ничего не запоминала. Но, кажется, кровь брала своё. И на земле действительно нет уз сильнее, чем узы крови. Я бы нашла дорогу к этому дому с закрытыми глазами. Что-то внутри меня вёло к нему.

Тропинка, ведущая к дому, была выстлана желтым кирпичом. Да, а я ду-мала, что у моей матери нет чувства юмора. Дом выглядел сегодня по-другому: он напоминал небольшой замок из мечты. Из моей мечты, в детстве я всегда мечтала именно о таком доме с башенками и витражными окнами.

А что меня действительно удивило так это осень. Хотя на улице был июль месяц, вокруг дома обитала осень. Листья красиво падали с деревьев и золотом покрывали крышу.

Я немного постояла вот так, любуясь на волшебство, а потом упала в об-морок.

Дима был недоволен тем, что Хронус приказал ему отпустить Злату. Но, когда его повелитель приказал не убивать никого из стаи, Дима впал в бешен-ство. Хронус сразу же понял чувства своего помощника.

План Хронуса был полностью исполнен. Земля впитала силу Златы вместе с принесёнными человеческими жертвами. И в заключение всего — смерть вам-пира.

Но Дима был не доволен. Ослеплённый ненавистью, он не получил обе-щанного удовольствия от тщательно подготовленного спектакля.

Когда началась его одержимость Златой? Ещё в детстве его преследовали видения о ней, он слышал её голос у себя в голове. И позже начал сходить с ума. Всё стало хуже с того момента, когда она приехала в деревню.

Дима помнил, как к нему пришел Хронус, хотя это было давно по челове-ческим меркам, но с тех пор в его голове было несколько голосов. Он долго не соглашался заключить сделку, потому что в его душе всё ещё жил добрый маль-чик. Но прошло немного времени и всё хорошее, что было в нём, поглотила тьма.

Дима даже не понял, как согласился. Хронус сам нашел его. И с того мо-мента его жизнь навсегда изменилась. Он отрыл для себя новые горизонты, узнал вещи, навсегда изменившие его мировоззрение. Даже одержимость Златой ото-шла на второй план, магия полностью захватила его.

Но на балу всё изменилось. Её поцелуй с полукровкой поселил в душе Димы тёмное и ужасное чувство — ревность. Именно тогда он решил исполнить план Хронуса немедленно, чтобы причинить ей боль отчасти. Он знал, что его предательство ранит Злату.

Всё было спланировано, в этом плане не было бреши.

— Она сделала то, что должна была сделать. Страх выпустил её силу, — го-лос Хронуса звучал в голове. Бог Мёртвых не мог долго задерживаться на земле, даже в качестве тени — это отнимало слишком много сил. Его попытка усмирить Злату потребовала огромного количества энергии.