Локумтен

Филь растерянно захлопал глазами.

— Вы… Вы… — проговорил он запинаясь, не зная, как правильно выразиться. — Вы не понимаете, я не девица, чтобы радоваться монеткам! Деньги это как молот, как клещи, как… это инструмент! — завопил он, вскочив на ноги. — Я на них Хальмстем могу построить!

— Всё, аудиенция закончена, — сухо проговорил г-н секретарь.

«Пока еще не закончена», — угрюмо подумал Филь и метнулся к раздвижной стене в императорскую половину.

— Руфина, они нас ограбили! — закричал он с порога, распознав в крупной девушке на другом конце зала свою названную сестру. Та застыла на мгновение, ахнула и, подбежав к Филю, сжала его в обьятиях.

— Ты откуда такой чумазый? — рассмеялась Руфина. — И где ты заработал синяк? А одежда-то на что похожа, что матушка скажет! Филь, ты взъерошенный весь, ты дрался с кем-то? С тем, кто тебя ограбил?

Она выглядела свежей и радостной как никогда. Платье на ней было дорогое, а в остальном это была та же Руфина, какой ее знал Филь.

— Он дрался с замковой стражей, — ответил г-н секретарь, входя следом. — А ограбил его я.… Как он? — спросил он, опасливо кивнув на дверь, откуда появилась Руфина.

Она тихо сказала:

— Ругается. Говорит, что ему скучно и не с кем работать. Взял за завтраком отчет, который вы передали, минуту почитал и запустил им в стену… потом снова поднял. Его в нем что-то заинтересовало.

Филь впервые увидел, как г-н секретарь улыбается.

— Замечательно, — прошептал тот. — Стадия апатии позади, началась стадия принятия ситуации и сразу заработала голова!

Из-за двери вдруг раздался бодрый, полный сил голос Флава:

— Руфина, где Клемент?! Что за хлам он мне принес, кто его учил математике? И кого там ограбили, в конце концов?

Вид у г-на секретаря сделался совершенно счастливый. Руфина прижала палец к губам, чмокнула Филя в щеку, прошептала, что скоро заедет к ним, и на цыпочках удалилась из зала. Сразу за этим распахнулась дверь напротив кабинета г-на секретаря, и оттуда выкатился Флав.

— Клемент, ты с ума сошел! — воскликнул он, размахивая в воздухе пачкой листов. — Откуда ты берешь такие цифры?

Со времен своего жития на куполе Хранилища, Флав округлился и порозовел. Заметив Филя, он спросил мимоходом:

— А ты что тут делаешь?

— Гм, — сказал г-н Клемент, но Флав вздернул вверх палец и быстро обошел вокруг Филя непередаваемой словами походкой.

— Мой секретарь сказал, что тебе разрешено передвигаться тут только под конвоем, а иначе мне будет негде жить, — вдумчиво произнес он. — И вот ты без конвоя, хотя сильно помятый... Это тебя, что ли, ограбили? Слабо верится, что такую хитрую рожу смог кто-то ограбить, если это, конечно, не мой секретарь. Пока я складываю деньги в один карман, он успевает вытащить их из другого.

Филь, несколько подостыв, сказал:

— В мой он тоже залез, и как следует! Стырил всё до гроша, а мне теперь предлагает проценты на мой же капитал.

Г-н секретарь сухо заметил:

— Следует лучше знать законы того места, где живешь. Ты же, вместо их изучения, наставил синяков замковой страже и прокусил руку их начальнику. Он залил кровью весь ковер в нашем коридоре, теперь его только выбросить.

Флав удивленно задрал брови и перебил:

— Подождите, Клемент! Этот малый не так легко впадает в бесчинства, тому должна быть причина. Что случилось в Старом Свете, куда ты недавно таскался? — спросил он Филя.

— Нас с Ирением там едва не сожгли, — уставясь в пол, пробормотал Филь. — Как бесов.

Флав спросил участливо:

— Сильно перепугался?

Филь молча кивнул. Переглянувшись с секретарем, Флав сказал:

— А не надо лазить пальцем в задницу бешеной собаке. Если собирались сжечь сразу, это как раз неплохо, но скорее вас сначала бы пытали. Тебе по неопытности простительно этого не знать... Клемент, я вижу, он не сможет более выезжать на одной смекалке, а сам он умнеть не желает. Подскажи, что с ним делать, пока он жив-здоров, иначе моя супруга нас обоих сживет со свету!

Г-н секретарь, судя по виду, ранее об этом не думал — мысль, что он может оказаться причиной гнева Руфины, ему не понравилась. Он вздохнул, как человек, которого заставляют делать то, к чему у него совсем не лежит душа.

— Предлагаете помочь ему поумнеть? — спросил г-н Клемент. — Не уверен, примет ли он от меня такую помощь.

— Лучше деньгами! — огрызнулся Филь.

— Ну вот…

— И много их, денег? — спросил Флав у секретаря. Тот ответил:

— Почти сто двадцать тысяч аспров. Он пожелал обменять свои флорины на серебро.

Флав заинтересовался:

— Почему на серебро? Ах да, ты знаешь, что у нас под замком. Ну ты и жулик! И что ты собрался дальше с ним делать?

Филю было трудно ответить на этот вопрос. С тех пор, как он прошел сюда сквозь Врата, он думал только о том, как быстрее произвести обмен. Ясных планов у него не было.

— Он сказал, что может выстроить нам Хальмстем, — с иронией произнес секретарь.

— А? — Флав вылупил на него глаза. — Что? А ведь это идея! — расцвел он внезапно. — А денег хватит?

— В обрез, — сказал Клемент. — Только это пустая затея. Хальмстем был, есть и останется государственной собственностью. Это важнейший пропускной пункт Империи, ее пуп, можно сказать.

Флав усмехнулся.

— Который обходится очень дорого... Не ты ли жаловался, что его не по силам содержать? Одна доставка продуктов туда чего стоит!

Об этом у Филя давно сложилось свое мнение.

— Его можно расширить, там на горе еще много места! — горячо проговорил он. — Чего ему пустовать? Пусть перенесут западную стену шагов на пятьдесят и будет где разбить овощные гряды. И мост расширить заодно!

— Ну вот, пожалуйста, — сказал Флав улыбаясь. — Вот вам и новый хозяин!

Филь прикусил язык. Его предыдущая реплика в кабинете г-на Клемента оборачивалась нешуточной проблемой. Мальчика не надо было убеждать, что Хальмстем — неудобное и дорогостоящее в обслуживании место, которое терпят только потому, что без него не обойтись. Однако, если выбор стоит получать деньги назад по капле или вложить их во что-то, он предпочел бы второе, надо только прикинуть, а можно ли получить с этого какой-то доход. Запустив в голове счеты, Филь с ужасом осознал, что ничего не знает о том, как в Хальмстеме велись дела. Почуяв, что вот-вот сядет или уже сидит в луже, он сник.

Не замечая его понурого вида, Флав произнес с энтузиазмом:

— В общем, договорились! Как составите купчую, занесите ко мне заверить.

Филь остро пожалел, что рядом с ним нет его отца. Г-н Клемент тем временем воскликнул в полнейшем отчаянии:

— Сир, это же беспрецедентно, неслыханно! Как будет делиться доступ через обе Границы, через Периметр, в Хранилище, наконец? Где будет имперская зона ответственности и где частная? А если этот бандит начнет водить сюда других бандитов? Он же сам — ходячий Катаклизм!

Флав прервал его:

— У меня нет ни малейших сомнений, что вам удастся договориться. Подобные купчие не составляются в один день, у вас будет полно времени. Когда он получает право вступать в права собственника?

— Ему тринадцать через два с половиной месяца, — сказал г-н секретарь.

— Вот и славно! В конце мая я жду вас обоих с готовым документом.

Филя замутило. В подобное бескорыстие Флава он не верил и оттого с нарастающей тревогой ощущал, как разверзается под ним яма. Горькая мысль о том, что он бесповоротно испортил жизнь всей семье Фе, грызла его изнутри. Слабой надеждой было лишь то, что в одном доме с ним жил человек, который должен был что-то знать о Хальмстемских делах.

— Пожмите друг другу руки, — сказал Флав.

Крайне неохотно и с явным отвращением, г-н секретарь и Филь пожали другу руки.

— А теперь, мой дорогой родственник, — произнес Флав другим, куда более серьезным тоном, — я налагаю на тебя наказание за твое неподобающее поведение сегодня. Десять недель домашнего ареста. И попробуй только высунуть нос на улицу! На переговоры же с моим секретарем тебя будет возить арестантская карета. Клемент, вызовите ее, кстати, пусть отправляется!