Научи меня летать

— Я буду разочарован, если вы не придёте, — сказал уан.

Под тихий шелест шлейфа он уплыл прочь, и стражник, стоявший слева, закрыл дверь.

Глава XIII

Облачная пелена изорвалась, сквозь неё на женщину смотрели крупные равнодушные звёзды. Они набухали, расплывались, протягивали острые лучи — и Надани украдкой, точно кто-то мог увидеть, смаргивала слёзы. К ночи она составила десяток планов мести; каждый обдумывала тщательно, усмехалась злорадно и горько, репетировала фразы, жесты, позы.

Край облака, похожего на ночной город, окрасился в белый. Светоносный туман клубился волнами, колебался зыбкими прохладными складками и всё светлел, сгущаясь. Госпожа Одезри коротко вздохнула, поправила громоздкое парадное платье и, шурша на всю крепость, боком протиснулась в коридор.

Ночной холод отрезвил женщину. Месть? Вечерними фантазиями не убьёшь и не ранишь чудовище. «Неуязвимых нет, — тихо повторяла она, пока шла по двору. — Я научусь терпению: однажды непременно настанет мой час».

Каменная плита с гулким вздохом откатилась в сторону. Госпожа Одезри поджала пальцы на ногах, но голову вскинула гордо и остекленевшим взглядом уставилась в темноту настолько яркую, что сине-оранжевые круги вспыхивали перед глазами.

— Чего вы ждёте? — негромко спросил Келеф.

Голос чужого существа показался Надани усталым и неживым.

— Я жду? — повторила она. — А что я должна делать?

— Входите.

— Я ничего не вижу.

Женщина говорила осторожно. Её собеседник пошевелился и раздражённо вздохнул.

— Тогда отчего вы не принесли с собой лампу? — очень быстро спросил он. — Или, вы полагаете, я должен заботиться ещё и о вашем удобстве?

— Мне далеко возвращаться! — возмутилась Надани, отступая на шаг.

Недовольство в голосе чудовища испугало её. Что если с ней говорил вовсе не Келеф, но какой-нибудь оборотень — слишком уж непохоже на уана он себя вёл?

— В доме за моей спиной остались только стены, — тем временем объяснило чужое существо. — Там нет ламп.

Женщина сглотнула, пытаясь ничем не выдать свой страх.

— Спросите у стражников, — равнодушно предложил Сил'ан.

Надани повернулась к оборотню спиной, и пошла назад вдоль стены, привычно считая шаги. Неровный, мечущийся багровый свет от факелов, горевших у ворот, вскоре развеял душный мрак. Госпожа Одезри с болезненным удовольствием прислушалась к треску огня.

— Лампы нет, — ответил на её просьбу сторожевой и кивнул в сторону ворот. — Возьмёте один из этих?

Живое, подвижное и яркое пламя, оказавшееся у Надани в руках — пусть и на конце длинной палки — ободрило женщину. Она бесстрашно ступила на чужую половину крепости, а Сил'ан поплыл впереди, указывая дорогу. Широкий коридор уводил всё дальше и дальше — от жизни в заповедный край, словно мост через реку забвения, а вода медленно текла над ним. Уан обернулся, бесшумный и лёгкий, один из сонма ночных теней, танцующих среди облаков в полнолуние — все они лишь рыбы сокрытой от людей реки.

Надани невольно представила себя искателем истины или древних тайн. Услышав очередное сказание, она отправилась ночью к руинам давно погибшего селения, и в центре его, в разрушенном святилище, уже ничего на самом деле не ожидая после долгих лет напрасных поисков, вдруг увидела духа. Вот он — дитя прошлого — стоит и смотрит на неё, посланницу нового времени, величаво, с достоинством и печалью. Они встретились на краткий миг, для чего — лишь Дэсмэр ведомо. Не для того же, чтобы потные руки с отчаянием стиснули древко, кровь гулко забилась в висках, губы пересохли, а последний глоток воздуха застрял в горле?

Женщина тряхнула головой и выставила факел перед собой, защищаясь от морока. «Если бы он в меня влюбился, — неожиданно подумала она. — Ведь я могла бы полюбить его: за ночи без тревог, за уверенность в наступающем дне и защиту, ради Хина. Мне не пришлось бы принимать решения и терпеть упрёки, довольствоваться обществом Тадонга, вечно оставаться в крепости. Я сыграла бы роль счастливой и послушной жены — право, невелика плата.

В конце концов, что подарило мне искреннее чувство? Одиночество и сына — чужого. Я не просила бы о многом, и не мечтала бы о ласке — нет, не она всего важней. Я могла бы любоваться им, даже не пытаясь прикоснуться, если бы всегда, как я оступлюсь, он подал мне руку, как заплачу — нашёл бы тёплое слово, как вздрогну от страха — укрыл от всех врагов и бед. Вот если бы он полюбил меня!..

Но он не захочет и не сможет».

— У Каогре ведь есть свои сыновья. Зачем ему Хин? — с недоумением вопросила Надани, отдавая чудовищу тонкую папку с письмами.

— Один сын, — поправил Келеф. — Ченьхе. Был убит в пьяной драке.

Женщина ахнула и прижала руки к груди.

— Какой ужас!

Сил'ан смерил её недобрым взглядом. Закатное небо в его глазах разгоралось, похищая свет факела. Надани подобралась и насторожилась, готовая дать отпор.

— Вы его не знали, — только и сказало чёрное существо.

Госпожа Одезри нахмурилась и ответила резко.

— Я в жизни немало повидала! И представляю, как ужасно: вот так из-за немилости судьбы потерять любимого человека. Да ещё подобная гибель! Вы что же запрещаете мне сочувствовать? Или вы рады этой смерти? Стыдитесь!

— Стыдиться я не буду, — Келеф отвернулся. — Если вы закончили переживать за чужого сына, вспомним теперь о вашем. Право, я не намерен длить разговор.

Рот Надани искривился.

— Можно подумать, мне доставляет удовольствие общество столь чуткого и галантного собеседника, а Солнце так и сияет за окном. Да и пришла я, уж конечно, без приглашения.

Существо обернулось медленно, с томной грацией, будто огромная змея.

— И говорим мы, стало быть, о моём ребёнке?

Женщина наморщила лоб, поджала губы, промолчала. Сил'ан величественно проплыл мимо неё, сохраняя нечеловечески прямую осанку напряжённого тела.

— После смерти сына, Каогре-уан вновь женился, — монотонно заговорил он, словно читал мятый лист пергамента, испещрённый мелкими буквами. — Жест отчаяния. Ему свыше восьмидесяти лет, для человека это очень много.

— А сколько лет его жене?

— Девятнадцать. Два года назад у них родилась дочь, тогда правитель, должно быть, и осознал, что, одари его Дэсмэр наследником, тот всё равно не успел бы повзрослеть.

— Два года назад? — ошеломлённо переспросила Надани. — То есть мой мальчик должен жениться на…

— Нет, — раздражённо перебил Келеф. — Каогре-уан не может ждать, пока эта ненужная дочь войдёт в пору. У него есть вторая, сводная сестра ушедшего. Её имя Ценьхе.

Женщина вздохнула с облегчением и деловито поинтересовалась:

— Сколько ей?

— Девятнадцать.

— Д-девятнадцать? Но… как же? Вы не перепутали с новой женой?

Сил'ан не снизошёл до ответа. Госпожа Одезри медленно сжала правую в кулак и загнула три пальца на левой.

— Но ведь она на восемь лет старше Хина!

— Каогре-уан хочет получить клятвенное обещание — для того он и приезжает — но согласен отсрочить союз на три года до дня совершеннолетия вашего сына.

— Но ей же тогда будет… — Надани запнулась.

— Двадцать два, — равнодушно подсказал Келеф.

— Совершенно невозможно! — женщина с негодованием топнула ногой.

Сил'ан усмехнулся.

— В приданное за ней Каогре-уан отдаёт всё своё владение.

Госпожа Одезри замерла, широко раскрыла глаза с покрасневшими веками и уставилась в нарисованное лицо острым взглядом торговки, давно поджидавшей какого-нибудь незадачливого простака.

— И-и, — вздрогнув, она мотнула головой, — это ведь много?

— Всего на треть меньше вашего. Даже теперь.

— Боги, — Надани прижала руки к груди.

— Решайте вы, — папка исчезла из рук Келефа. — Моё дело лишь передать предложение, а после — три года — я готов управлять чем угодно.

Женщина улыбнулась, вначале неуверенно, потом шире.

— Так значит, вы уедете, как только Хин женится? — ещё не веря, уточнила она.