Клык Фенрира

Мелькнул шпиль высокого собора, земля резко приблизилась, и охота понеслась по узеньким городским улочкам. Всадники остановились у двухэтажного дома, сдерживая разгоряченных коней. Предводитель что-то выкрикнул и засвистел, а из дома с воплями ужаса выбежал лысый человечек в длиннополой одежде. Вой волков смешался с хохотом и бранью, и человек упал, корчась на мостовой. Звери кинулись рвать упавшего, и Леха с восторгом и упоением участвовал в кровавой забаве, стараясь первым добраться до тощего горла. Наконец предводитель сердито гаркнул на стаю, подцепил копьем еще трепыхающееся тело и пришпорил коня. Кавалькада снова оторвалась от земли и с гиканьем понеслась по облакам, а впереди, словно знамя, развивалась рваная ряса.

Леха не испытывал ни страха, ни отвращения. Ему было радостно и вольно, такой ликующей, яростной свободы он не испытывал никогда, хотелось вечно бежать среди облаков, над растворяющейся в предрассветном тумане землей. Но смутное чувство тревоги, досадной занозой засевшее где-то глубоко, не давало полностью раствориться в этом безумном гоне. Парень с раздражением тряс головой, пытаясь от него избавиться, но беспокойство нарастало, в голове возникли смутные образы людей, зовущих его по имени, дыхание сбилось, он споткнулся, выбиваясь из ритма бешеной скачки. Мир взорвался яркими брызгами, лучи солнечного света ударили в лицо, парень очнулся и с криком сел, сбросив на пол пару подушек.

— Ты лежи-лежи, барин! — Леха заполз обратно под полупрозрачный балдахин, на середину кровати. В комнате он был не один. У стены, в кресле, больше похожем на трон, сидел и, похоже, дремал тот самый мужик, который подобрал Леху в лесу. Парень очень хорошо помнил, как спасителя перед этим раздирали на куски волки, и поэтому косился настороженно — реальность и бред смешались и стали совершенно неразличимы.

— Где это я? Как я попал сюда? — Леха рискнул задать вопрос и все-таки выполз из-под одеяла, присев на край кровати. — Я не знаю, что у вас тут творится, но мне бы, того… домой. Точнее, обратно на раскоп…

— Не ведаю я ни про какие раскопы. — Мужчина поднялся с кресла и подошел ближе, обеспокоенно приложив сухую мозолистую ладонь к Лехиному лбу, словно проверяя, нет ли температуры — А по поводу дома, это ты с господином графом поговоришь, когда оправишься чуток. Слаб ты еще пока, лежи уж.

Леха вдруг отчетливо вспомнил и свои блуждания на кладбище, и встречу с волками, и горящие бешеной злобой глаза зверя. Снова всплыла в голове ночная сумасшедшая охота, и парень содрогнулся от ужаса. Приподнял рукав широкой светлой рубашки и увидел чуть выше запястья отпечаток зубов, похожий на старый ожог и широким полукружьем выделяющийся на более светлой коже. Сразу вспыхнуло воспоминание о хрусте костей в волчьей пасти, и боль раскаленной иглой стрельнула от запястья к плечу.

— И все же, где я?

— Где? — Мужчина задумчиво почесал бороду. — Дык в столице нонешней, в Санкт-Петербурге, стало быть.

— В Питере? — Леха схватился за голову и со стоном упал обратно на кровать, чувствуя, как все плывет перед глазами. — Как я сюда попал-то?

— Дык я, стало быть, привез. Насилу нашел тебя, — пожал широкими плечищами мужчина.

— А зачем искал? — вопросов у Лехи было столько, что задать их все казалось просто нереальным.

— По приказу графа, стало быть. Он меня за тобой и послал. Сам бы я, конечно, тебя не отыскал. Спасибо доброму человеку, который мне на дороге встретился. Еду, стало быть, я потихоньку да на господина графа ворчу. Ищи, говорит, Семен его недалеко от Зименок — деревня это такая. А где недалеко-то — не сказал. На дороге вроде нет никого, а по лесу лазить — что иголку в стоге сена искать. Вдруг, смотрю, навстречу мне человек идет какой-то, парень как парень — лохматый, в меховой безрукавке, только по описаниям графа на тебя не похож. Мне рукой машет, ну, я, стало быть, остановился, а он и говорит: «Ты, служивый, человека ищешь? Так он вон там, у лесочка в овраге отдыхает». Подивился я тому, как этот парень прознал про то, что я тебя ищу, но лошадок на дороге оставил и к лесу побег. Смотрю, а в овраге, и верно, ты «отдыхаешь». Чуть живой. Еле дотащил тебя — совсем плохой был, все бредил, волков каких-то да кладбище поминал. Доволок я, стало быть, тебя до кареты-то, ну, и к господину графу поспешил. Все думал — не довезу, особливо когда ты задыхаться начал.

— Ничего не понимаю, — затряс головой Леха. — Ничего.

— Да ты не переживай, вон, лучше отварчик выпей, что господин граф тебе оставил, да и поспи. А потом он сам тебе все расскажет. Нечего пока голову мыслями всякими забивать. Спи и не думай ни о чем, сон — он наипервейшее лекарство.

Второй раз Леха проснулся спустя несколько часов. Яркое солнце светило в окно, прыгая бликами по ковру на полу и светлому постельному белью. Молодой человек осторожно откинул одеяло и присел на край кровати. Чувствовал он себя значительно лучше. По крайней мере, мог более или менее ясно мыслить, правда, это не помогло. Все равно не получалось объяснить, что произошло и как он оказался в Питере. «О! Черт! — всполошился Леха и привычно засунул руку под подушку в поисках мобильника. — Маме неизвестно сколько не звонил — ругаться будет, да и на практике, наверное, обыскались!»

Под подушкой телефона не было, в коротких штанишках до колен, которые на него непонятно зачем надели, даже карманы отсутствовали, а своей одежды молодой человек здесь не видел. Зато на маленьком резном столике у стены лежали все личные вещи: мобильник, пачка «Орбита» и солнечные очки.

— Ну и замечательно! — обрадовался парень и схватил трубку. Батарея почти села, а на экране высвечивалось неутешительное «Нет сети». — Как нет сети? В Питере — и нет сети?

Молодой человек задумчиво взъерошил волосы и прошлепал к окну, мало ли, мужик сказал, что Питер, а может, и не Питер, а какая деревня глухая. Хотя эта комната никак на избу не похожа, больше напоминает зал Эрмитажа.

Вид из окна совсем сбивал с толку. Неширокая улочка с аккуратными двухэтажными особнячками, деревянный мостик через узкую речку и знакомый шпиль Петропавловского собора вдалеке. Нет, конечно, это место вполне могло бы быть Питером. Наверное… Леха ни в чем не был уверен. Но почему внизу не асфальт, а мостовая? По брусчатке не торопясь ехала запряженная парой лошадей… карета. Где машины, толпы людей и, наконец, вывески и вездесущая реклама?!

— Что за хрень? — Леха, пытаясь прийти в себя, произнес эту фразу вслух и тут же услышал деликатный смешок за спиной. Парень развернулся и заметил у двери невысокого мужчину неопределенных лет. У него было смуглое лицо и темные с проседью волосы, то ли тщательно завитые, то ли волнистые от природы, забранные в хвост. Одет он был очень экзотично: черный камзол с широкими торчащими фалдами, узкие, до колен штанишки, белые чулки и туфли с пряжками, украшенными драгоценными камнями. Несмотря на то что обилие разнообразных блестящих украшений и золотая вышивка на черном камзоле вызывали у Алексея ассоциации с новогодней елкой и подозрения в нетрадиционной ориентации, этот странный человек как-то очень гармонично смотрелся в интерьере комнаты.

— Доброе утро, молодой человек. — Улыбка слегка тронула губы незнакомца. — Рад, что вам удалось справиться с хворью, а то, признаться, я уже начал беспокоиться.

— Где я? Что со мной случилось? — Леха все еще чувствовал сильную слабость, и голос был дрожащий и хриплый.

— Не спешите, давайте все по порядку. Честь имею представиться: граф Сен-Жермен. Вообще-то у меня много имен, я уж и сам забыл, какое из них настоящее. Но здесь и сейчас меня зовут именно так. — Странный господин кивнул головой и выжидающе посмотрел на Леху.

— Э-э-э… а я — Леха, — пробормотал тот, испытывая смущение от того, что разговаривает с графом полуголый. Господин в недоумении поднял бровь, и парень поправился: — То есть Алексей.

— Ну, вот так лучше. А то имя Леха пристало, скорее, конюху. Вы же не желаете быть конюхом?

— Нет. — Алексей замотал головой.