Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной (СИ)

Я была абсолютно спокойна, разглядывала тянущиеся за окном пейзажи, и верила, что все эмоции и страсти оставила на Горе. Но тут Петерс ткнул меня в плечо и бросил:

– Ну ты, Ларка, безумная: такого вампира подруге подарила!

И я безудержно, горько, но из последних сил беззвучно, разрыдалась.

* * *

Наш город не был ни самым большим, ни самым старым из тридцати восьми городов Страны Свободных Людей. И столица была не у нас, и до Страны Вампиров было куда ближе из той же Усть-Каменки. Зато у нас был Университет. Знаменитый на всю страну Государственный Университет Светлогорска. Хотя почему он был именно у нас, кто и когда его здесь основал, предания умалчивали. Наверное, что-то было об этом в архивах, ну да кто ж смотрел? Ну, был и был. Здорово. Потому что продолжать учебу я собиралась именно там, и возможность не покидать родные стены грела душу. Жизнь в общежитии меня не привлекала, конфликтов с родителями не было. Да и не была я, наверно, готова, менять свою жизнь как-то слишком уж кардинально. Ну, посещала одно учебное заведение. Теперь буду посещать другое. Если буду, конечно. Со всей страны желающие съезжались.

И потому полная и безграничная свобода, ждавшая нас, как мы верили, сразу за школьным порогом, обернулась нервной подготовкой к поступлению. Попыткой что-то еще пересмотреть, подчитать, выучить. Беготней в приемную комиссию, опасениями, что каких-то там документов, баллов, выписок мне не хватит. Страхом, что учиненный мной на Горе скандал и категорический отказ сдать кровь кому бы то ни было, выйдут мне боком. Но, видать, вампир попался не злобный, обиды не затаил.

То, что произошло на Горе, преследовало меня долго. Не одну ночь провела я без сна, вновь и вновь прокручивая в памяти произошедшее. С теткой поскандалила безобразно. Надо было смолчать. Но если так, то встретила бы я тогда вампира? Возможно, не будь моих криков – он бы и не подошел. Ко мне – так уж точно нет. Я не уродка, конечно, но неземною красой блистать тоже пока не выходит, и покраше видали. А мне было нужно, чтоб он подошел? Да, вот этого я не отдам: ни рук, ни слов, ни взглядов. А вот что не оценила его интересного предложения, и буквально втолкнула в объятия подружки? Было ли мне жаль? Ведь я, а не она могла бы уйти с тем серебряным видением, и познать страсть, потеряв девственность не абы с кем, с бессмертным… Если честно, только себе самой? Я вспоминала его глаза, его руку на моей талии. Не помню, что б почувствовала что-то особенное. Так меня и Петька обнимал. И не так, что уж греха таить, обнимал тоже. И даже целовались пару раз. Не то, что б это было всерьез, да и что с несерьезным Петерсом возможно всерьез? Но это было приятно. Больше любопытно, конечно, но и приятно тоже. Ласковые прохладные руки вампира каких-то особых желаний и фантазий не будили. Попыталась вспомнить его губы. И поняла, что не помню. Совсем. Помню, как смотрела в его неземные очи, и млела от счастья, что столь невероятное создание, живущее под этими звездами больше, чем я могу себе представить, проявило участие ко мне – просто девочке. И свое разочарование помню, словно я пришла за автографом к величайшему мудрецу, а он предложил мне по-быстрому потрахаться… Нет, мне не жаль, и случись все вновь, я бы вновь отказалась. Жаль, что он оказался не из моей сказки. Жаль, что я вообще напридумывала себе какую-то сказку про Великих и Мудрых вампиров, учителей человечества. Нет, одному он меня все-таки научил: вампиры пьют кровь, нашу кровь, и это единственное, что им от нас нужно. Они не видят в нас собеседников. Только сосуды.

Про Лизку я, конечно, вспоминала, и часто. Но времени встречаться с ней катастрофически не было. Хотелось верить, что у нее все хорошо, что потеряла она на той Горе свою кровь, девственность и розовые мечты, а теперь с прояснившимся разумом готовиться к поступлению. Она тоже собиралась в университет, правда не на медицину, как я, а на исторический. Это был совсем другой корпус, и совсем другие экзамены, так что пересечься случайно мы не могли. Но я думала, вот увидим себя в списках победителей, а тогда уж и встретимся, и отпразднуем, и поговорим.

Она пришла неожиданно, за день до последнего экзамена. Бледная, заметно похудевшая, но с лучащимися счастьем глазами.

– Лиза? – удивилась мама, открывая ей дверь, – а Лариса к экзамену готовится, у нее завтра последний. А ты, наверное, уже все сдала?

– Нет, тетя Лида, я не стала подавать документы.

– Как не стала, Лизонька, ты же так хорошо училась?

– Обстоятельства изменились. Завтра я уезжаю, вот, зашла попрощаться.

– Как уезжаешь, Лиза, куда? Вы всей семьей переезжаете? Папа новую работу получил?

– Мама, да отстань ты от нее, она ко мне пришла, – я не выдержала, буквально выцарапала у нее Лизку и затолкала к себе в комнату. – Я тебе потом сама все расскажу. Если будешь хорошо себя вести и не станешь подслушивать, – и непочтительно захлопнула дверь почти у нее под носом.

– Вот нужны вы мне, подслушивать вас, – мама ушла на кухню и демонстративно загремела посудой.

Я усадила Лизку на свою кровать, мигом забыв про все учебники. Уселась рядом, обняв подушку.

– Давай рассказывай, Лиз, что случилось: почему ты не поступаешь, куда уезжаешь? Надеюсь, этот чертов выпендрежник с Горы Ненужных Заветов не обидел тебя? Ты же не из-за него сбегаешь из города? Он что, тебя преследует?

– Ох, Ларка, какая ж ты смешная, – Лиза уселась поглубже, опираясь спиной о стенку и поджимая коленки к подбородку. – Какой выпендрежник, какие заветы, кому и зачем меня преследовать?

Она смотрела на меня, улыбаясь, и было что-то в ее улыбке. Так мать смотрит на любимое дитя, трясущее погремушку.

– Ну, не знаю, Лизочка, последний раз я оставила тебя в объятьях одного весьма кровожадного и сладострастного вампира. И тут такие перемены! Не знаю, что и думать.

– Да что тут думать, Ларка? Я счастлива, я бесконечно, сказочно счастлива!

– Он был настолько хорош?

– Он – есть! И да, он невероятно, невообразимо, беспредельно хорош!

– Так, Лизка, кончай молоть пургу, расскажи нормально, все ж таки не каждая первая с вампиром встречается. Он пил твою кровь?

– Конечно. Он же вампир.

Уже хотела было спросить «откуда», но, вспомнив Петерса, поняла, что не к чему нам такие подробности. Спросила иначе:

– И вы занимались любовью?

– Ларка, ну какая ты темная! Конечно, мы занимались любовью. Мы только и занимались, что любовью. Потому что само это действо, когда он вонзает в твою плоть свои зубы, уже любовь! Когда ты чувствуешь его зубы глубоко в себе, и сам ток крови меняется от его жадного вдоха, все тело обдает таким жаром блаженства, что уже нет других желаний, только слиться с ним, раствориться в нем, отдаться ему без остатка, всем: телом, душой, кровью! И он владеет тобой – жадно, неистово, подчиняя, повелевая, превращая тебя – в себя!

Глаза ее мечтательно закатились, щеки раскраснелись, на губах блуждала сладострастная улыбка, словно она вновь была там, с ним – отдавая, отдаваясь, любя. Она словно светилась счастьем, и даже мудростью какой-то, будто познала истину, недоступную прочим.

– Лизка, это было два месяца назад. И ты по-прежнему живешь этой встречей? Проснись, пора идти дальше!

– Дальше уже не надо, Ларис. Я уже пришла. К тебе. Чтобы рассказать, что эти два месяца были самыми счастливыми в моей жизни, потому что мы с ним почти не расставались, а завтра я вообще улетаю к нему. Навсегда.

Так, что-то я вообще перестаю понимать. В такую любовь вампира и девы поверить я была решительно не готова, но раз Лизка говорит, что все именно так, а все мои знания о вампирах в детских книжках вычитаны, да из пустого места высосаны…

– Я была уверена, что вы расстались уже наутро, и более никогда… – растеряно выдала я. – Он что, жениться на тебе собрался?

Лизка рассмеялась. Она смеялась, смеялась, а в конце неожиданно расплакалась.