Древо скрелингов

"Мой долг – не умирать, а оставаться в живых", – услышала я.

"Все мы живем поступками, – возразила я. – Разве живет тот, кто всего лишь существует?" "Ты дерзка. Но так и быть. Твоя молодость объединится с моей мудростью и моим телом, и мы попробуем найти существо, которое ты любишь." Я слилась с Фулеттой, Большой Семгой. Она сознавала опасность, которая нас подстерегала.

Она была одной из тех древних душ, которые видели на своем веку рождение и смерть планет. Отвага присуща им от природы. Она дала мне возможность гнаться за каноэ с невероятной скоростью. Как я и думала, они двигались не к острову, а прямиком к водовороту. Я чувствовала, как течение затягивает меня в воронку, но была слишком опытна, чтобы бояться. У меня были плавники. Вода была моей стихия. Я миллионы лет следовала великому множеству течений и знала, что они могут представлять опасность, только если ты попытаешься сопротивляться им.

Вскоре я опередила каноэ и стремительно помчалась к поверхности воды, собираясь опрокинуть самое крупное из них и освободить Ульрика. Я была длиной с лодку и, приготовившись вынырнуть под ним, не ожидала никаких затруднений. К моему замешательству, мой напряженный хребет встретил сильное и неожиданное сопротивление. Каноэ оказалось гораздо массивнее, чем выглядело. Пока я пыталась оправиться от столкновения, которое сама же и вызвала, лодку захватил поток водоворота, и ее нос начал погружаться. Положение коренным образом изменилось, но у меня не было выбора. Я последовала за каноэ, устремившимся к центру водоворота. Мое могучее тело выдерживало любые напряжения и давления, но и лодка, которая должна была разлететься на куски, оставалась целой и невредимой. Сидевшие в ней люди крепко вцепились в борта, и их не выбросило наружу. Я отчетливо видела похитителей Ульрика. У них были красивые правильные лица, типичные для местных лесных индейцев, мертвенно-бледные, но никак не лица альбиносов. Их волосы казались черными на фоне умащенных маслом бритых голов и свисали одинокой густой прядью. Темные глаза индейцев смотрели в глубь водоворота, и я поняла, что они сознательно направляют туда свое судно. Мне оставалось только следовать за ними.

Мы продолжали углубляться в бело-зеленый поток, а навстречу нам мчались валуны и каменные столбы; они то уменьшались, то увеличивались в бурной воде, однако объяснить это явление естественными причинами было нельзя. Я сразу поняла, что покинула один мир и попала в другой. Размеры камней непрерывно менялись, и мне становилось все труднее ориентироваться, однако я делала все, что могла, чтобы продолжать погоню. Внезапно передо мной вырос предмет размером с "Титаник", и я почувствовала сильный удар по голове. Мое тело обмякло. Я лихорадочно забила хвостом, чтобы сохранить равновесие. Потом меня подхватил другой поток и помчал к поверхности воды, хотя я всеми силами стремилась в глубину.

Измученная, лишенная возможность погружаться, я отдалась воле потока, и он понес меня обратно к берегу. Фулетта поняла, что мы побеждены. Казалось, ей жаль меня.

"Удачи тебе, маленькая сестра",- сказала Большая Семга.

Она возвращалась в свое царство с разбитой головой, но это почему-то нимало не испортило ей настроение. Я поблагодарила Фулетту, призвала свое собственное тело и поспешно вернулась в дом. Разумеется, телефона у нас не было. Ближайший находился в нескольких километрах. У меня не было другой возможности преследовать похитителей мужа, не было даже надежды когда-либо увидеть его вновь. Минувшие часы полностью перевернули не только мою жизнь, однако это обстоятельство отнюдь не облегчало постигшую меня утрату. Я принялась искать свою одежду, чувствуя себя совершенно разбитой.

Потом мне на глаза попалось нечто, чего я не заметила, торопясь спасти мужа. Похитители Ульрика потеряли этот предмет во время борьбы.

Вероятно, я не увидела его прежде, потому что он скатился вдоль перил лестницы и теперь стоял вертикально, опираясь о стену – большой выпуклый диск размером с детский батут, изготовленный из украшенной оленьей кожи, натянутой на ивовый обруч и прикрепленной к нему ремешками. Он был слишком велик для щита, хотя, судя по рукояткам на тыльной поверхности, служил именно этой цели. Я видела у индейцев похожие щиты, но их размеры точнее соответствовали росту своих хозяев. Я подумала, не является ли он так называемой ловушкой для снов, но не увидела на нем знакомых изображений. Он мог оказаться какой-нибудь святыней или чем-то вроде флага.

В центре щита был укреплен круг из белой кожи с расходящимися от него бирюзовыми полосками и изображением птицы в обрамлении ветвей дерева. Он был раскрашен яркими оттенками синего и красного.

Расшитый разноцветными бусинами и иглами дикобраза, он являл собой великолепный образчик тонкой ручной работы; при взгляде на него становилось ясно, что хозяева берегли и ценили его. Однако его предназначение оставалось неизвестным.

Оставив щит у стены, я поднялась по лестнице, чтобы принять ванну и одеться. Когда я вернулась на первый этаж, повсюду был солнечный свет.

Мне было трудно отделаться от мысли, что я сплю.

Однако перед моими глазами были огромный кожаный щит, треснувшие стекла и иные следы борьбы. Вероятно, Ульрик услышал, как в дом входят чужаки и угодил прямиком к ним в руки. Никакой записки не было, да я и не ожидала, что ее оставят. Судя по всему, о похищении ради выкупа не было и речи.

Теперь я могла отправиться на бензоколонку. Чтобы добраться туда пешком, требовалось менее часа. Однако я не спешила уходить из дома, опасаясь, что в мое отсутствие может произойти нечто важное, либо вернется Ульрик. Могло случиться так, что он ускользнул от своих похитителей, и его выбросило на поверхность, как и меня. Но я понимала, что мои надежды призрачны. Готовясь к уходу, я услышала звук приближающегося автомобиля. Потом в парадную дверь постучали.

Все еще надеясь вопреки здравому смыслу, я пробежала открывать ее.

На пороге стоял худощавый мужчина в аккуратном черном пальто и черных сверкающих туфлях, с местной газетой под мышкой. Завидя меня, он приподнял шляпу-котелок. Его пронзительные глубоко запавшие черные глаза поворачивались в глазницах, а ледяная улыбка, казалось, была способна заморозить окружающий воздух.

– Прошу прощения за столь ранний визит, графиня. У меня послание для вашего супруга. Могу ли я его видеть?

– Капитан Клостерхейм!- Я была потрясена. Откуда он узнал, где меня искать?

Он сдержанно поклонился.

– Теперь я- просто герр Клостерхейм, леди. Я вернулся к своему гражданскому призванию. Я вновь принадлежу церкви, хотя и в мирском качестве. Чтобы найти вас, мне потребовалось немало времени. Мое дело к вашему мужу не терпит отлагательства, и, думаю, оно послужит его интересам.

– Известно ли вам что-либо о людях, явившихся сюда ночью?

– Я не понимаю вас, леди.

Мне была ненавистна сама мысль о том, что в нашу жизнь вновь вторгается этот гнусный нацист, в свое время состоявший в союзе с кузеном Ульрика, Гейнором. Неужели он тот самый сверхъестественный посредник, близость которого ощутил Ульрик? Я сомневалась в этом. Его психическая аура была довольно мощной, и я бы уже почувствовала ее. С другой стороны, я не видела другой возможности выяснить, куда забрали моего мужа, поэтому надела маску профессиональной любезности и пригласила Клостерхейма войти.

Оказавшись в гостиной, он сразу направился к огромному щиту, забытому индейцами.

– Здесь побывали какатанава?

– Этой ночью. Что вам известно?

Едва ли отдавая себе отчет в том, что делаю, я вынула из шкафа двуствольную "пэрди", взвела курки и нацелила ее на Клостерхейма. Он с изумлением воззрился на меня.

– Леди, у меня и в мыслях не было причинить вам какой-либо вред!- Очевидно, он решил, что я готова пристрелить его на месте.

– Вы узнаете этот предмет?

– Это знахарский щит какатанава,- объяснил он.- Некоторые из индейцев полагают, что он способен защитить их, когда они попадают в земли духов.