Король-Демон

Я спросил принца, как он определяет, виновен или нет представший перед ним. Рейферн самоуверенно заявил, что обладает особым чутьем на искренность, позволяющим понять, кто перед ним: преступник или честный человек.

– Дамастес, в невиновном есть что-то такое, что очень легко разглядеть. Я способен видеть в человеке правду. Просто последи за мной, быть может, ты тоже сможешь этому научиться.

На это возразить было трудно, поэтому я перевел разговор на другую тему.

Вскоре я пришел к заключению, что, только если в Каллио установится торжество закона, закона милосердного, справедливого, можно будет надеяться на возвращение мира и спокойствия. И я был уверен, что мне по силам кое-что для этого предпринять. Я предложил использовать армию, хотя сама мысль об этом может вызвать презрительные насмешки. Но у меня по этому поводу есть свое объяснение.

Войска трудно считать миротворцами. Иса, бог войны, недаром считается одним из проявлений Сайонджи-Разрушительницы. Но солдаты – существа весьма любопытные. Они могут быть безжалостными и жестокими и оставлять за собой дымящиеся развалины, единственным украшением которых являются горы человеческих черепов, и в то же время никто лучше профессиональных военных не может способствовать установлению царства справедливости.

Большинство из нас становятся солдатами потому, что мы живем в мире, где существуют добро и зло, а между добром и злом практически ничего нет. По самой своей сущности армия дает нам свод непререкаемых законов, определяющих всю жизнь. По большей части солдаты молоды, а никто не жаждет с такой силой абсолютной правды, как молодость. Только с возрастом приходят проницательность и мудрость, позволяющие принимать иной образ мыслей и поведения.

Дайте солдату законы, прикажите ему обеспечить их соблюдение всеми, независимо от титула и толщины кошелька, и пристально приглядывайте за ним, чтобы его не развратило сознание собственной власти... Что ж, возможно, у этой системы есть свои недостатки, но она ничуть не хуже большинства других и значительно лучше некоторых, действие которых мне пришлось испытать на себе. И уж, по крайней мере, она была бы не хуже того, что именовалось законом в Каллио.

В рамках режима военного времени я и так имел полное право делать практически все, что считал нужным.

В пограничных районах Нумантии мы уже применяли передвижные трибуналы. Солдаты переходили от деревни к деревне, выслушивали жалобы и или решали их на месте, или, в случае серьезного преступления, доставляли обвиняемых, обвинителей и свидетелей в суд, где чародеи устанавливали истину. Члены этих трибуналов принимали решения достаточно беспристрастно; к тому же они старались изо всех сил. Свой первый – и самый ценный – опыт командира я приобрел, разъезжая с этими патрулями правосудия.

Под моим началом было больше семисот человек, шесть эскадронов и штабная рота 17-го полка. Каждый эскадрон был разделен на четыре колонны. Мы с Биканером и командирами эскадронов обсудили кандидатуры всех командиров колонн полка и в конце концов отобрали пятнадцать легатов и уоррент-офицеров, которым, на наш взгляд, можно было доверить военно-полевое правосудие, – больше, чем я рассчитывал. Для этих пятнадцати командиров в моем штабе были устроены двухдневные курсы интенсивного обучения юриспруденции.

Когда все было готово, я предложил свой план принцу Рейферну – разумеется, сделав вид, будто я лишь подробно проработал мысль, высказанную им самим. Регент нашел мой замысел превосходным и выразил надежду, что проклятые бунтовщики немного угомонятся, если будут видеть на каждом углу нумантийского солдата. Принц также порадовался, что теперь с каждым предателем быстро разберутся мои солдаты. Я возразил, что, хотя мои воины и будут обеспечивать законность и порядок в Каллио, тяжкие преступления, такие как изнасилования, убийства и измена, не будут входить в их компетенцию. Обвиненные в этих грехах будут доставляться в Полиситтарию, чтобы предстать перед судом под председательством меня или самого принца. Рейферн пробормотал что-то вроде «самый последний нумантийский солдат без труда разберется, когда чертов каллианец заслуживает виселицы». Однако при этом он отвернулся в сторону, в открытую не отменив моих распоряжений. Я только что не вздохнул от облегчения: если позволить восемнадцатилетнему рекруту рубить голову человеку, виновному только в том, что он недостаточно почтительно высказался об императоре, в провинции вряд ли когда-либо наступит мир.

На следующий день с рассветом герольды выехали из ворот замка. В каждой деревне они сзывали жителей и объявляли о том, что в течение ближайшей недели у них состоится выездная сессия мирового суда. Обязательно присутствие тех, кто хочет сообщить об известных ему преступлениях, пожаловаться на совершенную несправедливость, уладить споры. На стенах и деревьях развешивались плакаты, после чего герольды отправлялись в следующее поселение.

Но у каллианцев тоже были кое-какие мысли.

Первой жертвой стал молодой новобранец из Юрейского полка, которому, как мы потом решили, подмигнула какая-то красотка. Пара слов, многообещающая улыбка – и парень откололся от своих. Его нашли в глухом переулке, раздетого донага и изуродованного до неузнаваемости. Уланы ворчали, грозя невидимому противнику, но в горах им приходилось видеть кое-что похуже, поэтому я не опасался погромов.

Через три дня едва не попал в засаду патруль. Виноват в этом был легат, командовавший отрядом, – убаюканный обманчивым спокойствием, он возвращался в казармы той же дорогой, по которой выехал. К счастью, ехавший первым капрал почувствовал что-то неладное и вовремя остановился. Каллианцы примерялись к нам.

Надо было что-то делать. Конечно, я мог бы поступить так же, как мои предшественники: оцепить какой-нибудь квартал и согнать в тюрьму всех мужчин, чья внешность пришлась мне не по вкусу. Но мы хотели положить конец подобным дикостям, а не продлевать их до бесконечности.

Каким бы стихийным по своей сути не было народное возмущение, у него обязательно должны были существовать зачинщики. Так же и лесной пожар имеет свои очаги возгорания, которые необходимо загасить в первую очередь. Но я не знал, кто эти люди и где они находятся. От информации, поставляемой стражниками и шпионами принца Рейферна, не было никакого толку.

Что касается колдовства, с помощью которого, как уверено большинство людей, можно узнать всё и даже больше, в данном случае и оно оказалось практически совершенно бесполезным. Император отдал принцу-регенту одного из самых одаренных прорицателей Никеи, веселого, жизнерадостного мужчину средних лет по имени Эдви. Я спросил этого колдуна, каких результатов ему удалось добиться с помощью своей магии, и он признался, что пока все его усилия тщетны. Изумившись, я поинтересовался у него, в чем дело, и Эдви смущенно объяснил, что его заклинания здесь «не работают». Возможно, все дело было в том, что ему до сих пор еще не удалось определить, какие методы будут действенными и что для этого требуется. И все же колдун ума не мог приложить, почему магия, эффективная в Никее, не действовала в Каллио.

Я засадил за работу свою личную предсказательницу, уроженку Варана по имени Девра Синаит, хотя и не знал, чего от нее можно ожидать, поскольку она появилась у меня совсем недавно.

Мой предыдущий чародей довольно неплохо знал свое дело, и за последние пять лет я успел привыкнуть к его постоянному ворчанию. Но старик Мариньнам просчитался, предсказывая, с чем мне придется столкнуться в Кхохе. Он сказал, что с одной жалкой ведьмочкой я разберусь без особых хлопот. К счастью для него, он погиб во время беспорядочного бегства моего войска от живых мертвецов этой «ведьмочки».

Именно Маран посоветовала мне взять на место Мариньнама женщину, совершенно серьезно заявив, что женщина может обманывать мужчину, но не другую женщину – по крайней мере если и сможет, то очень редко.

Синаит была четвертой, кого я просматривал. Поговорив с ней, я не увидел причин продолжать поиски дальше. Синаит поставляла товары одной из самых преуспевающих модисток Никеи. Каким-то образом ей не только удавалось точно рассчитывать объемы поставок на следующий год, но и предвидеть, что именно будут считать модным богатые столичные щеголихи. Синаит даже не помышляла о том, чтобы заняться колдовством, до тех пор, пока с правлением Тенедоса не подули новые ветры. Кто-то предположил, что женщина, способная предсказать, что именно будут предпочитать в следующем сезоне глупые вельможи, должна уметь предсказывать всё – или делать так, чтобы желаемое становилось действительным.