Strike Commander. Мэри Джейн и Слишком Мертвый (СИ)

Санберн молчал, оглядывая стол Рэйзорбэка. Каталоги, три маленькие модели истребителей на своих местах: впереди командирский F-16, за ним машина Санберна, потом МиГ-29 Кондора. Место штурмовика пустовало. Рядом стоял маленький флажок Израиля и его карта в черной траурной рамке, словно фотография умершего родственника.

— Твое мнение? А, лейтенант?

— Мое мнение? Не будем умничать. Перебежчиков, обычно, вяжут кровью, — ответил, наконец, Санберн.

— То есть, ты уже определился. Мы ее берем. Так ты считаешь.

— Да. Считай, что это мне интуиция подсказывает. Берем и поручаем небольшое такое задание, на один штурмовик.

— А прикрывать штурмовик кто будет?

— Я, конечно.

— Берешься?

— Как сказал один известный военный летчик, ты, паразит, лично будешь отвечать за тех, кого приручил.

У Рэйзорбэка погасла сигара. Он чиркнул спичкой и сказал:

— Никак я не пойму, где в тебе циник начинается... — и несколько раз пыхнул дымом, — ...и где он заканчивается.

— Везде.

— Везде... Ладно. Будешь смеяться, но подходящий контракт на горизонте есть. Как раз такой, как надо. Даже странно. Брать я его не хотел, очень уж срочный, торопиться не люблю, но раз такое дело...

— Тогда у меня все.

— Спать идешь?

— Повидаю Мэри Джейн, а потом и спать, — Санберн встал. Рэйзорбэк махнул сигарой:

— Спокойной ночи.

Мэри Джейн спала; ей не мешал яркий свет. Санберн немного постоял в дверях ангара, а потом медленно подошел ближе.

Они знали друг друга уже два года, но Санберн все равно любовался ей — если было время. Ее изящным развалом килей, тонкими, резкими линиями воздухозаборников, мощными, красивыми крыльевыми наплывами, хищными штрихами одиннадцати пилонов под крыльями и фюзеляжем.

Он помнил, как при бомбардировке на малой высоте одна из бомб сработала слишком быстро, их встряхнуло и Санберну показалось, что Мэри Джейн вскрикнула от боли — уже на земле он увидел, что ее стабилизаторы посечены мелкими осколками.

Он помнил ее страх — скорости уже не оставалось, «Игл» на хвосте присаживался, подбирался, словно тигр перед броском, готовясь дать пушечную очередь, и Санберну казалось, что это не он, а Мэри Джейн сжимает ему ладонь дрожащей ручкой управления... Потом вдруг вспух черно-красный клуб разрыва и «Иглу» словно невидимым ножом снесло половину крыла, а мимо с грохотом проскочил МиГ-29 Кондора — очень рискованный ракетный пуск, но его Р-73 сделала свое дело точно.

А один раз боялся уже он: Мэри Джейн отвечала на каждое его движение удивительно послушно, но Санберн знал, что легкость эта берется от пустоты в топливных баках. До аэродрома было далеко, а Мэри Джейн подбадривала его цифрами расхода и остатка: все у нас получится. И ведь получилось, Санберн тогда как раз успел заглушить двигатели уже на рулении, чтобы не остановились сами.

Два года.

Санберн обошел вокруг машины, легонько прикоснувшись к металлу носовой стойки шасси, глянул на борт, где ниже фонаря кабины стояла крупная надпись русскими буквами:

Фонарь был открыт; над кабиной склонились двое техников и что-то делали.

— Как там дела? — окликнул их Санберн.

— Через пару часов закончим, сэр. Уже почти все.

— Как двигатели?

— Порядок, — и техник махнул рукой в сторону. Там, у стены ангара, на тележках стояли два двигателя F414, отработавшие свой ресурс. Мэри Джейн получила новые.

— Ладно, — сказал Санберн, — удач.

Он еще раз прикоснулся к шасси Мэри Джейн и пошел спать.

Прикосновение

Утром в кабинете Рэйзорбэка было прохладно, но кондиционер все равно уже работал. «Создаю запас холода на день» — так говорил Рэйзорбэк и был прав: если не включить эту штуковину с утра, днем, как она ни работай, под железной крышей будет парилка. Проверено.

Солнце уже взошло, но в кабинете стоял полумрак. На белой стене светилась зелено-голубая проекция карты: Турция, Черное море, Болгария. По карте был проложен изломанный маршрут: Стамбул, на север, потом излом и не слишком глубокий заход на болгарскую территорию. Поворотные пункты маршрута отмечались кружками, но тот, что был в Болгарии, обозначался красивым перевернутым треугольником. Цель.

За столом, рядом с проектором, сидели Рэйзорбэк, Скайларк и Санберн.

— Я повторюсь. Мы такие контракты называем «короткими», — говорил Рэйзорбэк. — Обычно для работы приходится летать по всяким Африкам и Америкам, застревать там на недели, всякое такое. Но этот вылет всего один, прямо отсюда. Небольшой такой. Теперь, мисс, вы знаете, как ставятся такие задания. Вопросы?

— Я просто повторю, если можно, — сказала Скайларк.

— Конечно.

— Наш нынешний заказчик — болгарская армия. Она продает IRS партию из пятнадцати БМП-3, хочет получить деньги, но по каким-то своим причинам не желает, чтобы IRS получила товар...

Санберн следил за ней — но когда она произносила «IRS», в ее голосе решительно ничего не менялось. То ли Скайларк очень хорошо контролировала себя, то ли ей действительно было все равно. А может быть (и Санберн все больше склонялся именно к такому мнению) она с самого начала, от природы, была слишком хорошим профессионалом. Все, что не относилось к технической стороне дела, отбрасывалось само. О морали, судьбах человечества и прочих важных вещах можно подумать и потом.

— ...Поэтому мы получили время и место: вот здесь колонна БМП-3 останавливается и меняет хозяев. Стоять она будет, ориентировочно, двадцать-тридцать минут, точнее сказать невозможно. БМП должны быть проверены и дозаправлены для дальнейшего марша. Кроме того, возможно, некоторые из них получат боекомплект. Как минимум три БМП должны передаваться уже в полностью вооруженном виде. Именно поэтому необходим удар с воздуха. Атаки диверсионных групп будут слишком рискованны.

— Не только, — сказал Рэйзорбэк. — Дело еще и в том, что нарушить воздушное пространство гораздо проще, чем протащить через границу отряд мужиков, вооруженных до зубов.

— Да, — ответила Скайларк. — Кроме того, это еще и гораздо быстрее.

— Мисс, вы все понимаете совершенно правильно. Продолжайте, пожалуйста.

Своей он ее пока что явно не считал — только «мисс». А сам Санберн? Санберн задумался и понял, что определенно ответить не может. Что и неудивительно: с человеком, которого считаешь совсем уж чужим, отправляться в боевой вылет нереально.

— Далее колонна движется вот так, до порта... предположительно, Бургас, где переместится на сухогруз. Судно, вероятнее всего, двинется на юг, через Босфор, но атака на море исключена полностью: морское движение в районе Босфора слишком плотное, ошибиться очень легко. Итак, мы взлетаем с нашей полосы. Поскольку крейсерская скорость А-10 значительно меньше, чем у F/A-18, я вылетаю первой. Маршрут идет на север, сразу к морю, чтобы те, кто увидит нас из Стамбула, не догадались сразу, что мы летим в Болгарию. Вот здесь мы меняем курс и движемся на запад, к болгарскому побережью...

Рэйзорбэк кивал.

— ...Здесь точка встречи. Санберн нагоняет меня и находит, дальше идем вместе. И приходим в зону ожидания.

Рэйзорбэк вновь кивнул. Санберн смотрел на них молча, не говоря ни слова.

— Зона ожидания находится за пределами болгарского воздушного пространства. Мы барражируем в ней до 1130, ожидая сигнала «Лавина». Сигнал должен поступить от контакта с позывным «Зебра». На этой частоте. Если мы не получаем сигнала «Лавина» до 1130, то возвращаемся, операция отменена. Я так понимаю, что какие-то расходы нам даже в этом случае возместят.

— Возместят. Скажу больше: наш заказчик поручился, что вы не подвергнетесь атакам по пути — никаких неожиданностей не будет. А если будут, то, опять же, компенсация.

— Не верю я им, — сказал Санберн.

— Да?

— Ну. Нет, возместить, может, и возместят. Но гарантировать они ничего не могут. Даже если захотят. Как они будут знать, что нас никто не ждет по дороге? Никак.