Колдовской камень

Люсьен насмешливо улыбнулся. Он никогда не упускал случая поддразнить.

— Я велел тебе не упоминать о Камне.

Фейдир недовольно посмотрел на юношу и увидел, что тот лениво поглаживает уродливую статую толстого Эмиса — ксенарского бога-покровителя посланников.

— Так чего ты хочешь, Люсьен?

— Чтобы Дэрин уехал. — Руки замерли на мраморе.

— Это я слышал. Все это мы слышали.

— Что вы предлагаете делать?

— Ничего. Я очень сомневаюсь, что он останется. Придворная жизнь мало привлекает его.

— Но король приказал ему остаться. — Люсьен получал удовольствие, сообщая плохие новости.

Фейдир упрямо не реагировал. Вместо этого он перебирал бумаги на своем столе.

— Возможно, ему прикажут уехать, — задумчиво ответил посланник. Его темные глаза на мгновение затуманились.

— Каким образом? Могу ли я что-нибудь сделать? Я хочу что-нибудь сделать!

— Нет, — решительно сказал Фейдир. — А теперь уходи.

Люсьен раздраженно рванул дверь.

— Ну и скучный же вы, дядя, человек! — Дверь с треском захлопнулась.

Посол наклонился, чтобы достать книгу из тайника.

— А ты, дорогой племянник, — пробормотал он, — в один прекрасный день сам себя перехитришь.

— Джесс, как ты могла! — недовольно воскликнул Гэйлон.

— Но ты же злишься на него, ты сам говорил, — повторила все еще чумазая принцесса. Вместо того чтобы вернуться к нянюшке, она прямиком направилась к Гэйлону. Сейчас она восседала на тумбочке, колотя пятками по дверце.

— Но ты не должна была говорить ему.

— Да ладно, больше тебе не надо будет на него сердиться. Он остается.

— Кто сказал?

— Король.

Гэйлон откинул со лба рыжеватую челку, падающую на светло-карие глаза, и сморщил веснушчатый нос: он внимательно разглядывал в зеркале свое отражение.

— Ты пропустил ужин, — заявила Джессмин.

— Я сегодня ужинаю со взрослыми.

— Ого! — беззлобно сказала девочка. — Вот почему ты так вырядился.

Она слезла с тумбочки и, подойдя к зеркалу, встала позади Гэйлона:

— Ты становишься ужасно высоким, — заметила она и была вознаграждена довольным взглядом мальчика.

В десять лет Гэйлон начал волноваться, вырастет ли он когда-нибудь. Правда, для Джессмин высоким был почти каждый. Гэйлон поцеловал ее куда-то в макушку, избегая липких щек.

Удовлетворенный своим отражением, принц взял губку и намочил ее в тазу с водой. Джесс подчинилась мытью с покорностью, которой в жизни не могла добиться ни одна из ее фрейлин. Принцесса была неординарным ребенком: своенравным и избалованным, но способным на огромную любовь, большая часть которой была направлена на Гэйлона.

Пожалуй, именно он и баловал ее больше всех. Сам Гэйлон никогда не был избалован. О мальчике можно было сказать, что он довольно гордый и немного заносчивый, но это было неудивительно для ребенка королевской крови.

Элегантный, в камзоле и бриджах синего бархата Гэйлон вышел из комнаты, ведя за собой свою принцессу. В коридоре, поджидая, стоял Люсьен. Племянник посла быстро схватил Джессмин и начал ее подбрасывать в воздух.

— Люсьен! — закричала она. — Пусти сейчас же!

— Малышка, вы меня больше не любите?

На этот раз светлые глаза смотрели простодушно, и улыбка была искренней. Опустив девочку на пол, белокурый лорд взял ее маленькие ручки в свои. Гэйлон наблюдал за этим, снисходительно улыбаясь.

— Не глупи, — ответила раздосадованная принцесса, — я уже слишком большая для таких вещей.

— А слишком ли вы большая для этого? — И Люсьен принялся ее щекотать, пока она не завизжала от восторга.

Услышав ее смех, в коридоре появилась толстая леди Герра.

— Я могла бы и догадаться, что вы здесь, принцесса. Вам уже давно пора вымыться и в постель, — сердито проворчала она.

— Я чистая, я мылась, — Джессмин увернулась от протянутых рук толстухи.

— Когда это?

— Меня вымыл Гэйлон.

— Что?

— Я только умыл ее, — объяснил принц.

— Я достаточно чистая! — вопила девочка всю дорогу, пока ее вели в детскую.

Гэйлон смотрел им вслед. Они скрылись за поворотом, и мальчик взглянул на Люсьена. Лорд был на десять лет старше его и гораздо выше.

— Мы идем?

— Если вы поведете, мой принц, — изящно поклонился молодой аристократ.

Они молча шли по коридору. Люсьен, одетый на этот раз в великолепный шелк цвета ржавчины, старательно держался левее и на шаг позади. Они редко придерживались таких формальностей, и в конце концов Гэйлон остановился.

— Что случилось, Люсьен? — спросил он.

— Ваше высочество? — начал было молодой человек, но замолчал.

— Если вы боитесь, что возвращение лорда Госни помешает нашей дружбе, то не волнуйтесь.

Люсьен казался смущенным:

— Ваше высочество, новый герцог получил королевский приказ остаться при дворе.

— Джессмин мне так и сказала. Но это ничего не изменит между нами. Я не так легкомысленно отношусь к дружбе, чтобы бросать друзей.

И как бы желая подчеркнуть свои слова, Гэйлон отбросил назад полу своего короткого, как полагалось по этикету, плаща. Ярко-синий атлас блеснул в свете свечей.

Люсьен благодарно улыбнулся, и они пошли дальше, теперь уже рядом, как и положено друзьям.

Сидя за длинным столом, Дэрин украдкой разглядывал трапезную.

За время его отсутствия многое изменилось: что-то слегка, а что-то больше. Двор почти удвоился. Блюда и приборы были теперь серебряные, и сервировка больше соответствовала этикету. Обедающие были одеты более модно и красиво, но по-прежнему выплевывали кости на камышовый пол, и немало шелковых рукавов использовалось в качестве салфеток. Было много прежних, легко узнаваемых лиц, но гораздо больше новых.

Дэрин с любопытством разглядывал все, что его окружало, и заметил, что многие с не меньшим интересом разглядывают его самого. Что ж, нынче вечером всем демонстрируют молодого герцога Госнийского, он должен это вытерпеть. Дэрин взглянул на сидящую слева леди Марсел. Описывая молодую леди, король не погрешил против истины. Девушка, которую он, по-видимому, так стремился выдать за Дэрина, держалась очень скромно. Леди Марсел была хороша собой, не старше пятнадцати лет. И хотя это был ее первый сезон при дворе, похоже, она воспринимала все со сдержанным спокойствием.

Дэрин обнаружил, что время от времени украдкой поглядывает на нее. Девушка была настолько же белокура, насколько он темноволос. В ее глазах, голубых, как незабудки, искрилась загадка, без которой не бывает истинной красоты. Дэрин, обычно сдержанный, как мог старался быть предупредительным, и она, со своей стороны, любезно поддерживала вежливый разговор в течение всего ужина.

Рейс, сидящий во главе стола, довольно посматривал на них, но старался не радоваться раньше времени. Да, да, между ними определенно что-то происходило. Король был не до конца откровенен с молодым герцогом: он чувствовал, что имея дело с Дэрином, не надо форсировать события.

Благодаря своим музыкальным талантам, Дэрин не был обделен женским вниманием, но Рейсу казалось, что он достаточно хорошо понимает вкусы юноши. Леди Марсел была именно тем, что нужно для осуществления замыслов короля.

Рейс предложил молча выпить за старого герцога. «Эмил, мой старый суровый друг, было время, я думал, что все пропало, но теперь я вновь осмеливаюсь надеяться. Я обещаю, что он будет мне родным сыном». И король отпил вина, снова почувствовав на языке все ароматы лета.

За ужином Гэйлон не обращал на Дэрина внимания. Делал он это не демонстративно: существовали установленные правила поведения, которым принц и наследник должен был подчиняться, кроме того, он слишком любил отца и не хотел его расстраивать. Но он мало разговаривал, мало ел, стараясь, чтоб это не было заметно, и был очень благодарен Дэрину за то, что тот не пытался вовлечь его в бессодержательный разговор.

Все свое внимание принц сосредоточил на Люсьене, который был, как всегда, оживлен, от души веселился и наслаждался деликатесами. Гэйлон невольно смеялся его шуткам, все сидящие поблизости дамы тоже хихикали. Фейдир, занимавший место по левую руку от леди Марсел, неодобрительно хмурился. Но, подумал Гэйлон, разве посланник хоть когда-нибудь одобрял своего племянника?