Кочевница

Глава 4. Новая помощница

Наступило утро и переменило все планы, что были столь явственными накануне. Похолодало, лужи подмёрзли, и выпал первый снежок. Зима словно ветхую изодранную белую тряпку бросила на обнажённую землю. И теперь сквозь неё проглядывала беззащитная нагота. У Марии тёплой одежды не было, а отправляться на север, в горы, что даже летом красовались в белоснежных шапках, было просто глупо. Да и вообще срываться куда-либо в столь неприветливое время года слишком рискованно. Придется сделать привал и осмотреться в Хайхилле. Это может быть вполне резонно: Хайхилл — место, куда сходились многие пути. Здесь встречается самый разношерстный народ, что позволит узнать о стране, в которой она оказалась столь необычным способом, как можно больше.

Проведение благоволило ей. В незамысловатом хозяйстве Питера и Нэнси нужна была помощница. Оливия — старательная и трудоспособная девушка, но хозяйке давно хотелось сбросить бремя тяжёлой работы и почувствовать себя настоящей управительницей: помыкать прислугой, командовать и только спрашивать с исполнителей. Это оказалось на руку Марии. Её поселили вместе с Оливией в хлеву, дали кое-какую тёплую одежду и даже обувь, кормили два раза в день и гарантировали сносное существование, по меньшей мере, до весны.

― Правда, что в Оттеле много домов пустует, а северная часть сгорела дотла? — спросил Питер Марию, когда в заведении остался один только местный пьяница Томас Уховёрт, который получил своё прозвище оттого, что в свою бытность нормальным человеком держал сапожную мастерскую и всякому провинившемуся подмастерью умел ловко надирать уши.

― Да. Это правда, — встрепенулась Мария.

― Говорят, это слуги Берингрифа испепелили половину Оттела. Ты видела их?

― Всадников на вороных конях?

― Да.

― Видела.

― Говорят, человек не в силах выдержать их взгляд. Воспламеняется, что хворост.

― Да, это правда, — соврала Мария. Она ведь смотрела в глаза всаднику в лесу, и с ней ничего не случилось. Да, огонь застилал взор, но не сжёг, не испепелил, как считали многие. Видно, людям нравится придумывать небылицы и смаковать их всякий раз в разговоре.

― Странно, что ты со своим спутником направилась к нам на север. Все добрые люди бегут из наших мест, подальше от Тёмного Лорда. Остаются те, кому некуда идти или жаль расставаться с нажитым, как нам с Нэнси. С тех пор, как Лорд Берингриф решил начать новую войну с южанами, мир перевернулся. Люди живут одним днём и потому много грешат, не думают о том, что за всё придётся держать ответ…

Синие глаза Питера задумчиво смотрели в огонь, а волосы переливались золотом в языках пламени. Он был хорошим человеком и думал о грехопадении других, как о собственных неприятностях.

― Сэр Питер, Сэм просил меня прийти и рассказать ему сказку на ночь. Можно?

― Ступай. И если Нэнси будет сердиться на тебя, скажи, это я велел рассказывать ему истории перед сном.

Сэм был действительно милым ребёнком. Он казался не на своём месте в этом сером Хайхилле. Его улыбка была способна расцветить самую унылую комнату. Он не был обузой своим родным: почти со всем научился управляться сам. Поэтому на него мало обращали внимание. И когда кто-нибудь заговаривал с ним, то мальчишка проявлял необыкновенную словоохотливость. Только с ним Мария чувствовала себя свободно, только от него не ждала подвоха или каверзного вопроса. Сэм многое разъяснил Марии, даже ни разу не спросив, почему ей не известно то, что знает весь Север и Юг.

Мария рассказывала Сэмюелю самые разнообразные истории и сказки, которых знала несчётное множество, начиная от сказки о Маленьком Муке и заканчивая историями о Дневном и Ночном Дозоре. Конечно, всё приходилось адаптировать к мировосприятию слушателя, но Марии доставляло истинное удовольствие, как процесс сочинительства, так и то, какими ангельскими глазами смотрел Сэм на свою рассказчицу и искренне ронял слезу, тронутый бедами, обидами и неудачами героев. Нэнси ревновала сына к Марии, убеждала Питера, что «эти бредни плохо влияют на мальчишку. Он итак не от мира сего, а теперь и вовсе свихнулся». Но Питеру нравились истории Марии. Он и сам бы с превеликим удовольствием слушал новую служанку, но положение хозяина и отца семейства не позволяли ему делать этого.

― Это тебе. — Сэм протянул Марии соломенную куклу с длинными «волосами» и угольками-глазами. — Похожа не тебя, правда?

― Спасибо. Это уже третья «я» в моей коллекции.

― Когда у тебя будут дети, то им будет, с чем играть.

― Я уже слишком стара, чтобы рожать детей.

― Да, мама родила меня слишком поздно, поэтому я такой слабый.

― Если человек лишён чего-либо, то имеет что-то другое в избытке. Вот ты талантлив и добр. Это неоспоримые достоинства. Ты не рад этому?

― Когда я чувствую и знаю то, чего не чувствуют и не знают другие, я почти счастлив. Другим не дано любить птичку на ветке или кошку, свернувшуюся на коленях. Они даже не осознают свою ущербность. Но, когда я вижу, как бегут к реке мальчишки и девчонки, сверкая пятками, мне хочется повернуть время вспять, чтобы не родиться на вечную муку быть прикованным к этому креслу, комнате и проклятому окну.

Марии часто бывало не по себе с этим маленьким старичком, который действительно чувствовал и знал то, чего не чувствуют и не знают другие.

Когда Мария закончила историю о Ромео и Джульетте, Сэмюель спросил:

― А твоё сердце свободно? Или в нём живёт любовь?

― Спокойной ночи, Сэм, — ответила Мэри. Потом добавила:

― В моём сердце теперь поселился голубоглазый мальчик. И, похоже, довольно основательно.

Сэм был очень доволен, когда Мария признавалась ему в любви. И не потому, что любви мальчику не хватало: его боготворил отец, нежно и почему-то тайно любила мать, за него готов был пойти на что угодно брат. Просто у Марии и Сэма была тайна, секрет, которые так нравятся детям. И этот секрет — почти взрослая любовь.

Глава 5. Случай у реки

Так много, как этой зимой, она не работала никогда. Это был физический труд. Всегда невероятно ленивая, когда дело касалось наведения порядка, стирки, готовки, уборки, теперь она день ото дня выносила мусор, чистила посуду, мела и мыла, даже ухаживала за скотиной. Доить корову в прошлой жизни — так она определила для себя своё прошлое — было дело нереальное, просто фантастическое. Теперь она делала это лучше всех остальных. Коровы отдавали ей молоко гораздо охотнее, чем другим. Нэнси даже назвала её ведьмой. «Только ведьма может высосать из животного всё его содержимое», — говорила хозяйка. Хорошо ещё, что коровы не чахли, а наоборот — были здоровы и крепки. Дурная слава ведьмы ей сослужила бы плохую службу.

Ещё три раза этой зимой ей довелось встретить слуг Тёмного Лорда. Они не останавливались в Хайхилле, но Мария видела их на холме у леса, из которого пришла в тот осенний день после чудесного путешествия в Страну Северных и Южных Народов. Всадник обычно сидел на своём коне и не двигался, будто изваяние. Только грива и хвост его лошади развевались на ветру. Марии казалось, что он поджидает её, следит. Когда она выходила на улицу по делам или просто, чтобы глотнуть свежего воздуха, всадник ещё мгновение-другое оставался на месте, потом начинал движение в объезд Хайхилла, в горы, где, по словам людей, был вырублен прямо в камнях неприступный замок Лорда Берингрифа.

Его нельзя было отличить от окружающих унылых, безжизненно голых скал. Никто не сумел бы найти вход в него. Только вблизи замка человек переставал чувствовать себя живым, казалось, что душа покидает тело и смерть поглощает вечным оцепенением. Верно, люди и это выдумали. Ведь на самом деле никто этого замка не видел, в горы не поднимался и не возвращался оттуда. И почему люди так любят страшные сказки?

Долгими тёмными зимними вечерами Мария тоже поддавалась унынию, которое поглотило многих в Хайхилле. Люди страшились будущего. Над Северными горами всю зиму стояло кроваво-красное зарево. Старики говорили, что много столетий назад их прадеды видели такое зарево. Тогда, как и теперь, силы зла вознамерились нарушить равновесие в Стране Северных и Южных Народов. И тогда люди стали умирать от неизвестных болезней, в лесу появились разбойники и ещё какие-то существа, всадники на вороных конях сжигали целые деревни вместе с жителями. Всё это истребляло род человеческий. Казалось, что два шахматных игрока решили разыграть последнюю партию. И не важно, что с шахматного поля уносят фигуру за фигурой. Пусть останется только одна, но это будет фигура победителя. В прошлый раз никто не победил, проиграли люди — сотни тысяч жителей Севера и Юга. Достаточно сказать, что Хайхилл был когда-то большим городом-крепостью — чуть ли не столицей Севера. Теперь — это не очень большое селение, в котором живут угрюмые, много пьющие люди.