Кочевница

Огромная шлёпающая и шепчущая на неведомом языке толпа пробегает мимо. Можно перевести дух. Она устала. Так хочется лечь или хотя бы присесть. Но места очень мало. Он разворачивает её к себе спиной и крепко прижимает к груди. Она может расслабить тело, повиснуть на его руках и отдохнуть.

Прошло немного времени, и тишина снова нарушилась мерзким шёпотом. Только теперь шептали несколько голосов, и шлёпало по камням немного мокрых гадких лап. Они шли медленно, но уверенно приближались к её укрытию. Совсем рядом звуки стихли, и она ощутила, как через пальцы рук и ног, через живот, грудь, уши, глаза, через рот в её тело стала проникать мокрая мерзкая прохлада. Она обволакивала, растворяла в себе, вытаскивала её через щели в каменной стене. Ещё немного и она растает, вытечет из его объятий.

― Про-о-о-оч, твари! — заорал он, и всё их укрытие наполнилось шёпотом, всплесками и шлепками, как огромные капли дождя ударяются о крыльцо. — Они боятся громких звуков и света, — сказал он.

Её тело вмиг приобрело привычную форму и упругость. Они выскочили из укрытия, и он снова сильной рукой увлёк её за собой. А она всё оглядывалась назад, всматривалась в мерцающую непонятным светом темноту, пытаясь различить дверь в стене или щель. Не было ни того, ни другого. Была просто стена, сквозь которую она вот уже второй раз прошла, даже не ощутив никакого сопротивления.

Похоже, он знал дорогу. Он вёл её за собой, ускоряя шаг. Вдруг перед ними открылось огромное пространство. Они оказались на улице тёмного города, все дома которого — высоченные коробки из серого камня с прямоугольными дырами вместо окон. На улице нет деревьев и людей, нет лавочек и фонарных столбов. Только какой-то тусклый свет, не имеющий источника, сверху и отовсюду. Нет неба: чёрное слегка подсвеченное пространство над головой. И гробовая тишина.

Она проснулась и так и не смогла вспомнить, каким он был, её спаситель. Но долго ощущала на своём теле его крепкие объятия, помнила его глубокое спокойное дыхание, воздух вокруг него, пахнущий свежим ветром. Когда жизнь становилась невыносимой, и в погоне за земными благами она снова оказывалась в хвосте, память возвращала в тёмные коридоры сновидения, из которых она была выхвачена его сильной рукой и спасена. Это придавало силы. Ей казалось, что она не одна, что он всегда рядом. Можно заснуть и снова встретиться с ним.

В такие дни она была на грани сумасшествия. Реальность перемешивалась со сном, она теряла связь с миром и больше всего боялась обнаружить перед окружающими эту путаницу. Она была довольно общительным человеком и даже вполне благополучным, по мнению других. Явить перед всеми свою ненормальность — было бы ужасно. Люди сочли бы её чудачкой. Клеймо чудачества она бы не снесла.

Когда-то во времена студенчества она всего однажды призналась своей подруге в том, что чувствует не так, как другие. Молодость, добродушие и порядочность той девушки спасли её. А может, и она сама была не такой как все? Может, поэтому рассказать о себе захотелось именно ей?

― Я очень люблю слушать ветер, — сказала она своей подруге, спускаясь по тропинке в овраг.

― Как это?

― Вот сейчас: остановись, не двигайся. Что ты слышишь?

― Птицы, сверчки, пчёлы, шелест травы. Что ещё?

― Нет. Я слышу ветер. Это особый язык. Его нельзя описать по-человечески. Это не шелест, не свист, не шорох, даже не дуновение… Я, вроде как, не совсем слышу, а просто… знаю, о чём он говорит. О странствиях. Он прекрасный рассказчик. Я могу слушать его часами.

― А ты прекрасный фантазёр. Я тебя готова слушать часами.

Милая девушка. Где она сейчас? Как сложилась её жизнь? Сельская школа, муж-пьяница, пара детишек, которых надо пристроить в этом мире. А может всё не так уж и плохо? Может сельская школа, муж-пьяница и пара детишек — плохо не для всех?

По-настоящему плохого в её жизни было не очень много. Рано ушли из жизни родители, не встретила спутника жизни, слабое здоровье… И всё. В остальном был порядок. Есть работа, крыша над головой, есть, с кем поболтать, когда надоест молчать. Есть даже уважение коллег и положительная оценка некоторых профессиональных достижений. И всё же, жизнь…

Жизнь всё туже затягивала петлю на шее. Она уже несколько лет не слушала ветер, никогда больше не пробовала играть мячом, не прикасаясь к нему руками. И только сны, подобно наркотикам, уносили её в мир грёз и фантазий. И всё чаще не хотелось просыпаться.

Глава 3. Мария из Оттела

«Теперь я точно умру от воспаления лёгких», — была первая мысль, когда морозное осеннее утро пробудило её ото сна под развесистым уже почти облетевшим дубом в живописном, сказочном лесу. Все её члены могли чувствовать лишь холод, а кончики пальцев ног и рук — даже боль от холода. Выбравшись из-под вороха листвы, она принялась приседать и подпрыгивать. Тут же упала. Ноги и руки не слушались. «Наверное, отморозила». Повторяя попытку за попыткой, она вернула себе способность ходить и пошла. Очень быстро. Медленно не получалось, холод пробирал до костей, от холода дрожали даже внутренности…

Но скоро походка стала увереннее, дыхание свободнее, удалось унять внутреннее дрожание, на лбу появилась испарина. «Когда вчера я убегала, закатное солнце светило мне в глаза. Всадник ускакал на север, мне — туда же».

Солнце всё выше поднималось над горизонтом, светило сквозь оголившиеся ветви, наполняя необъяснимой радостью её душу. Холод, уже вполне ощутимый голод, абсолютная неизвестность — нет причин для веселья. Но незнакомый вкус приключений вызывал небывалый аппетит, и, чтобы утолить этот голод, следовало идти, не взирая на неизвестность и очевидную опасность происходящего.

На дорогу она больше не выходила: вполне достаточно было трёх вчерашних встреч… Пробираясь сквозь заросли кустарника и подлеска и совсем не чувствуя боли от царапин, не могла не констатировать тот факт, что каким-то чудом стала гораздо выносливее и неприхотливее. Ни ночь в осеннем лесу, ни отсутствие пищи, ни второй день на ногах, в холоде и дискомфорте — ничто почти не беспокоило её. Хотелось лишь побыстрее определённости и ответов на вопросы: почему и зачем я здесь? Ответы можно получить только среди людей.

Скорее, скорее туда, где люди!.. Не те чудовища, которые вчера навели ужас на её и без того помутившийся разум, а обычные люди. Должны же быть здесь какие-нибудь смертные существа? На каком бы языке они ни говорили, какой бы образ жизни ни вели, она сможет притвориться такой же. Выбирать не приходится. Что-то подсказывало, что вернуться назад, в тепло и привычный уют её дома, доведётся ещё не скоро.

Солнце стояло уже высоко над головой, и усталость давала о себе знать, когда она почувствовала запах дыма и чего-то съестного. Остановившись и прислушавшись, она пыталась различить голоса сидящих вокруг костра людей. Ведь что ещё, кроме расположившихся на привал путников, могло стать причиной расползающегося по лесу аромата? Голосов слышно не было. Только тишина и лёгкое потрескивание сухой древесины — вот то, что можно услышать в засыпающем предзимнем лесу. Неужели пожар?

И снова страх охватил её. Только теперь это не был животный страх смерти. Стоит ли бояться смерти? Да и есть ли она — смерть? Преодолевая все законы естества, она изменила свой облик и одежду, оказалась здесь — в этом лесу, через который запросто скачут на своих гигантских вороных мистические чудовища… Время ли заботить себя бренностью жизни? Главное — узнать, почему это случилось с ней, и зачем судьба забросила её в этот таинственный мир. Никогда не удовлетворить любопытства — вот чего она боялась теперь больше всего.

Она ускорила шаг в надежде на то, что конец этому лесу всё же будет. Главное не сбиваться с курса — идти строго на север. Солнце уже клонилось к горизонту, когда ноги вынесли её к источнику вкусного аромата с дымком. Это был не костёр и не пылающий лес. Это было селение: большое и бесформенное, раскинувшееся перед нею, вышедшей из леса и остановившейся на высоком холме. Подножие холма и всё пространство, до самого горизонта было усыпано каменными и деревянными строениями, серыми и унылыми. Дорожки между ними бежали беспорядочно и извилисто, как струйки воды неглубокого ручья пробираются между валунами, омывая каждый камень.