Венец Бога Справедливости. часть 3. Война двух начал (СИ)

- Что-то изменилось в нем, - сказал он подошедшему Артамону, когда юношу проносили мимо него.

- Что именно?

- Лицо у него не такое. Не глупое, нет, но очень умное и еще жестокое...

- Полно, ваше величество. Как можно увидеть такое на лице спящего?

- Можно, Артамон, можно, тем более, когда догадки могут иметь прочную опору.

- О какой опоре вы говорите? - осторожно спросил Артамон, на что король ответил резко, только что не грубо.

- Ни о какой! Ты стал задавать слишком много вопросов, Артамон! Не забывай о том, где твое место!

Артамон не ожидал такого резкого оборота, потому смотрел на короля непонимающе и даже изумленно. Но, впрочем, он довольно быстро справился с собой: в конце концов, такое поведение Александра могло диктоваться уверенной раздражительностью последних нескольких лет, и, конечно же, теперешней тревогой за принца. Артамон склонил голову в знак признания своей неправоты и попросил короля отпустить его.

- Иди!

- Слушаюсь, - Артамон поспешно развернулся и отправился к выходу, но на пороге вынужден был остановиться: его окликнул король.

- Подожди! Артамон, проверьте там все, откуда он шел. Может, что найдете.

- Будет исполнено, - кланяясь, говорил Артамон. Взяв с собой несколько эльфов он отправился в те самые ивовые заросли, где теперь о содеянном напоминал только небольшой куст роз, столь не естественно расположенный в таком месте.

3 глава. Чудесная болезнь Иеронимуса.

Новоявленный принц Западной страны эльфов проспал до следующего утра. Его пробуждения с равно противоположными чувствами ожидали король и лекари, если первому хотелось поскорее увидеть сына в полном здравии, то вторым как можно дольше оттянуть время до принятия какого-то конкретного решения, для чего они собрали совет Что же все-таки сказать королю? Продолжить лгать о некоей болезни Иеронимуса? - но как тогда лечить юношу, ведь, очевидно, ему плохо, а они не знают: как ему помочь.

- Надо подробно расспросить его, - говорил старший из лекарей, Тихон, - а уж потом, если он ничего не вспомнит, будем составлять диагноз нашей чудо-болезни.

- Да... - протянул Игнат, его первый помощник, - и как он только поверил нам!

- И как вы только додумались до такого, господин Людвиг! Это просто...

- Возмутительно, Тихон.

- Возмутительно? Почему? Вы спасли нас!

- Но спас ли я тем самым юношу? Ведь мы так и не знаем: что с ним, чем его лечить, и чем это, в конце концов, может обернуться. Что если, мы с каждой минутой нашего бездействия упускаем возможность помочь ему!..

- Все это, конечно так, - отозвался Игнат, - но у меня, если честно, сложилось впечатление, что он абсолютно здоров и все это просто выдумал. Что если он хотел так поиграть с нами?

- Поиграть! Что вы, Игнат, это при его-то уме-разуме! Нет, я в это не верю.

- Но у вас есть какие-то другие объяснения столь странному поведению?

- А я думаю, - настаивал Людвиг, - он болен некоей болезнью, о которой мы ничего не знаем, а сейчас еще и боимся это признать.

Он вопросительно посмотрел сначала на одного коллегу, потом на другого, но оба потупили взгляд и промолчали, расценив это молчание как согласие с его утверждением, Людвиг продолжал в том же русле.

- Итак, мы все-таки должны, как мне кажется признать свое бездействие, вызванное нашим незнанием.

- И вы скажете об этом королю? - возмутился Игнат. - Если так, то вам вконец не дорога ваша служба и...

- А вам недорога жизнь бедного юноши, с которым Природа и так обошлась, как с самым последним негодяем! Бедный мальчик! Если бы он только понимал весь ужас своего положения!.. Он бы, верно, впал в отчаяние.

- Его счастье - он ничего не понимает, - вторил ему Тихон. Игнат же не унимался, для него одна мысль о признании во всем королю являлась возмутительной и недопустимой.

- И все-таки, господа, вы не можете не признавать, что последствия нашего заявления будут ужасны.

- Вы правы, коллега, - согласился Тихон, - но давайте пока не будем нагонять панику и попробуем для начала расспросить юношу. Я думаю: может, он просто сорвал какой-нибудь цветок с резким запахом, испугался, что у него закружилась голова и вот, таким образом...

- Все-таки придумал? - Людвиг в упор посмотрел на главного лекаря, тот вынужден был лишь пожать плечами и согласиться.

- Во всяком случае, пока я склонен думать именно так.

Все трое терпеливо ждали, когда Яромир проснется, после своего небольшого совета они даже начинали терять терпение. Поскольку слова юноши, и только они могли решить их дальнейшую судьбу, им оставалось ждать и тешить себя мыслями о радужном итоге всей этой истории, гоня прочь дурные предчувствия.

- Он проснулся! - такую весть им принес слуга, которому вместе с одной нянек вверили охранять покой принца.

Трое лекарей тут же встали и направились в соседнюю комнату, войдя в которую вынуждены были замереть. Последним шел Игнат, он едва не налетел на застывших в дверях Тихона и Людвига. Будучи ниже их ростом, он приподнялся на носках и попытался в просвете между плечами увидеть то, что их так поразило. Едва он увидел нечто сам, как тоже вынужден был открыть рот от изумления. В какой-то момент его даже шатнуло в сторону- он невольно оперся руками на Тихона и Людвига.

На кровати сидел принц, он несколько удивленно смотрел на вытянутые лица слуги и лекарей. Но его удивление не шло ни в какое сравнение с удивлением присутствующих: они еще никогда не видели столь осмысленного взгляда принца, казалось, эти умные пронзительные глаза, не могут сочетаться с привычным им глуповатым лицом. Впрочем, с лицом тоже были проблемы: на нем не осталось и капли той детской наивности, что была присуща юному принцу. Так, что же произошло с ним?

- Как себя чувствует наш господин? - спросила, наконец, нянюшка Роза, которая также сидела подле принца.

- Прекрасно, но я... не помню, как вас зовут.

Такое заявление вновь ввергло всех присутствующих в молчание, на этот раз более продолжительное, чем только что. Слуги, лекари переглядывались между собой, беспомощно, с ужасом и непониманием.

- Господин, - сказал на этот раз Людвиг, - а меня вы помните?

- Кажется, да. Вы были подле меня, когда меня принес какой-то мужчина? Но имени... тоже не помню!..

По всему видно было, что принц ужасно сокрушается тем, что не может вспомнить имен эльфов, которые были с ним чуть ли не с рождения. Не менее сокрушались по этому поводу и сами эльфы. В душе Яромир холодно отметил: клюнули.

- Ваше высочество, а ваше имя вы помните?

- Мое? - Яромир изобразил глубокую задумчивость на лице. - Да, наверно, да, или... Напомните, пожалуйста!

- Александр, вас зовут Александр, - говорила ему Роза, - вы - наследный принц Западной страны эльфов.

- Правда? - Яромир удивился почти искренне: слышать такое ему приходилось, действительно, впервые.

- Да, конечно, ваш отец - король нашей страны, Александр VI.

- Здорово! А отец - этот тот эльф с большим медальоном, который тоже подходил ко мне? Он еще называл меня "Алек".

- Да, да, - закивали все чуть ли не в один голос.

- Значит, это мой отец, а вы, кто вы?

- Я - Тихон - главный лекарь при королевской семье. Это мои коллеги: Игнат и Людвиг, - все трое по очереди поклонились.

- Я - Роза - ваша няня.

- Няня? - резко оборвал ее принц. - Разве я маленький?

- Нет, но...

- Что но? Что вы скрываете от меня?

- Ничего, поверьте, - попытался заверить его Тихон, с ужасом отметив про себя, что смотрел сейчас на него юноша точно так же, как днем раньше король: очень недобро. Но откуда такой взгляд у незадачливого принца Алека? Если только... на него не снизошла какая-нибудь божественная благодать, исцелившая его от недуга. Тогда вполне могла сойти за правду и их ложь о болезни Иеронимуса.

- Господин, - продолжал Тихон. - Вы, конечно же, не нуждаетесь в услугах няни, просто, она растила вас, вот поэтому и пришла сейчас сюда, ведь она волнуется за вас.