Всадник Мёртвой Луны 003 ("Бойня") (СИ)

Но Тайновед продолжал стоять у стены, медленно по ней сползая, и глаза его, в которых застыло совершенно дикое недоумение, быстро мутнели. Наконец он осел на колени, запрокинувшись назад, и, медленно наклоняясь, лёг на левый бок, после чего лицо его уткнулось в пол, и он перестал двигаться.

Совершенно окаменевший, застывший в ступоре Владислав всё смотрел и смотрел в одну-единственную точку - небольшую, чёрно-красную дырочку над ухом, в повёрнутой к нему голове Тайноведа, из которой медленной, еле заметой струйкой потихоньку сочилась чёрная кровь.

В комнате стояла совершенно нестерпимая, аж звенящая тишина, и лишь чуть слышное журчание реки - далеко внизу, там, под стенами, её немного разбавляло своей непрерывной равномерностью. Наконец Владислав смог оторвать свой взгляд от раны на голове у мертвеца, и сдавленно шипя, и покряхтывая, встал на колени. Он попытался было подхватить с пола кинжал, но боль в ушибленном локте правой руки совершенно не давала согнуться пальцам. Тут он заметил, что тонкий, похожий на шило кончик кинжала надломлен, и, видимо, так и остался там - в ране.

Он попытался, всё ещё не веря в то, что Тайновед полностью обезврежен, вытащить из ножен на поясе свой форменный кинжал, но и тут правая рука его совершенно не послушалась. Тогда, помогая себе левой рукой, и опираясь, при этом, на толстую ножку опрокинутого столика, он, всё так же кряхтя, и кривясь от боли в правой ноге, которая подломилась под ним при падении, всё же умудрился как-то встать. По крайней мере - нога была не сломана, чего он было начал уже опасаться. Хотя и здорово растянута.

Весь дрожа и трясясь, на плохо слушающихся ногах, он проковылял к одному из устоявших при падении стола стульев, и буквально упал на него, уложив руки на колени. Сидя, он весь трясся совершенно мелкой дрожью, и в голе у него полностью пересохло, а изо рта вырывалось сиплое, громкое дыхание.

Он не помнил, сколько просидел так, на стуле, приходя постепенно в себя. Потихоньку мысли у него в голове успокоились, дыхание пришло в норму, и правую руку начало отпускать от острой боли. Наконец он нашёл в себе достаточно сил для того, чтобы встать, и подойти к лежащему у стены скрюченному телу. Он смотрел на него долго, не отрываясь, и всё никак не мог поверить в то, что вот именно он, сейчас, убил этого человека, с которым он многие дни, рука об руку, путешествовал, преодолевал трудности, воевал, наконец, плечом к плечу.

Потом он резко отвернулся, и - заплакал беззвучно. Вернулся к стулу, сел на него, опустил голову в сложенные ладони, и продолжал рыдать, уже громко всхлипывая, совершенно по детски, и слёзы катились у него по ладоням, попадая в прижатый к ним рот, и наполняя его резким, солоноватым привкусом.

Позже он так никогда и не смог вспомнить, сколько же времени он просидел там так, спрятав лицо в ладонях, ничего вокруг не видя, и ничего не чувствуя кроме тупой и резкой боли в ноге и в руке, повреждённых им при падении.

Затем его, внезапно, словно бы толкнуло что-то изнутри - он поднял уже совершенно сухие глаза, и оглядел комнату. В голове у него как то разом полностью прояснилось. Он отметил, с холодным отстранением, что на дворе уже начало смеркаться. Что-то буквально выворачивало его изнутри, что-то побуждало его к немедленному действию. Он встал, и нагнулся было, чтобы поднять лежащий на полу кинжал, и тут, к своему ужасу и удивлению увидел, что на полу от того осталась лишь рукоять - клинок же куда-то исчез - словно бы испарился. Махнув рукой, он даже не стал поднимать её, а повернулся, и подошёл к лежащему у стены телу того, кто ещё недавно был его руководителем и начальником.

Первое, что пришло ему в голову, так это то, что нужно бы поскорее спуститься вниз, и - завершить начатое. Потом его буквально пронзила мысль о том, что - а вдруг зелье не подействовало? Вдруг там все сидят, ждут их с Тайноведом к ужину, и что же он им тогда сейчас скажет?! На него навалилась одномоментная паника. А если кто-нибудь таки поднимется вдобавок сюда, и увидит его рядом с телом?! Вообще-то - они сюда предпочитают не соваться. Но - после всего произошедшего - кто знает? Вдруг они всё же засыпали, но уже проснулись, и сейчас, вспомнив его поведение, поднимутся сюда, полные худших подозрений?! И что будет, когда они поймут, что он убил командира?!

Нет - тело надо спрятать, и как можно скорее! Но куда?! И тут он вспомнил, что тело всё равно предстоит доставить на третий этаж, а туда ведь никто кроме него подняться всё равно не сможет. Так что - если затащить сейчас туда тело, то потом уж что-нибудь и можно будет наплести такое - эдакое, проверить-то они всё равно не сумеют!

Он подошёл к столу, непослушными руками приподнял голову бронзовой птицы, повернул её - и сбоку отскочила крышка, открывая доступ в тайник. Он извлёк жезл, подошёл к телу, и попробовал взвалить его себе на плечо, прилагая, при этом, все возможные усилия, чтобы даже случайно не взглянуть тому в лицо. Кровь из раны уже не текла, а вытекшая успела высохнуть на коже. Но поднять это тяжёлое тело ему удалось лишь с третьей попытки. Взвалив его на левое плечо, он выпрямился, и тут же почувствовал резкий запах пота, исходящий от мертвеца - запах, остро пропитанный предсмертным ужасом. Тяжко кряхтя и мысленно постанывая, он доволок его до лестницы, ведущей наверх, и начал медленно по ней подыматься. Когда ощущение опасности стало нестерпимым, он высоко поднял жезл в руке, и буквально физически почувствовал, как нечто, ранее препятствовавшее ему, неохотно отступило с дороги.

Поднимаясь по довольно просторной, прямой лестнице он как-то мимоходом, совершенно отстранённо думал, при этом, что башня, внутри, как-то уж совсем не приспособлена к нуждам обороны. На такой лестнице пытаться сдержать атакующих - дело ведь совсем безнадёжное. Уж скорее дворцовое, а вовсе не оборонное сооружение!

Лестница была построена в три пролёта, ограждаемых перилами, и на поворотах выходящих на небольшие площадки. Когда он поднялся до площадки, завершающей последний из них, проходящий над первым, то по праву руку у него показалась изящная, позолоченная решётка, выполненная в том же растительно-виноградном стиле, что и многое другое здесь, которой лестничный пролёт и ограждался на этом этаже. Впрочем - тут решётка ограждала пролёт с обоих сторон, и с площадки, которой завершалась лестница, были сделаны в ней выходы на обе стороны.

В решётке открывался широкий проём, через который Владислав и вынес тело Тайноведа наверх. Слева - во всю длину башни, угадывался длинный, прямой коридор, в котором царствовала абсолютная темнота. Справа же - у внешней стены башни, было оставлено строителями совсем небольшой пространство перед тёмной, высокой дверью, которая явно выводила куда-то за пределы башни. Именно туда, через открытый проём в ограждающей решётке Владислав и вынес тело Тайноведа наверх. Входя в комнату с лестницей Владислав оставил дверь в неё распахнутой, и проникающий туда свет сначала таки заметно подсвечивал ему. Но чем выше он поднимался - тем темнее становилось. Поэтому он опустил тело командира на пол сразу же за еле видимой, чуть отблёскивающей палево, в проникающем снизу освещении, решётки, и тут же поспешил назад.

Зайдя в рабочую комнату он окинул глазами царящий в ней разгром - опрокинутый стол, разлитую и разбросанную по полу из перевёрнутых мисок еду, и кинулся наводить порядок. Подняв и расставив мебель, он собрал на поднос миски, сгрёб руками с пола туда всё, что можно было с него подобрать таким образом, поднял шкатулку, и сунул её, вместе с жезлом, в схрон, открываемый птичьей головой. Затем, на всякий случай всё же взяв с собой поднос, направился в трапезную.

В трапезной же господствовало совершенно сонное царство. Колдовской сон одолел парней, видимо, хоть быстро и необоримо, но они, всё же, смогли, при этом, аккуратно пристроиться там по лавкам, и теперь - кто скрючившись, кто развалившись вольготно, вовсю на них похрапывали и посапывали совершенно безмятежно. Владислав, из осторожности, попробовал растормошить Ладненького - да где там! Его, правда, не предупредили, как долго будет действовать зелье, но пока что ни о чём можно было не беспокоится. Хотя и тянуть особо явно не стоило.