Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) (СИ)

  - Сколько? - не переменившись в лице, спросил мужик. Забавно - неужели попался богатенький? В то же время те, кто развлекаются на обочине, обычно знают все расценки. Накинуть, что ли, цену - вдруг удастся срубить бабла сверх обычного? Совсем немного, потому что мужик симпатичный, с ним можно даже выпить на брудершафт.

  - За полштуки поласкаю ротиком, за штуку - секс, хочешь что-то особое или целоваться - давай полторы.

  "Всего-то?" - мимолетно удивился Михалыч. Почему-то казалось, баба потребует штук двадцать, или тысячу, но долларов. А ведь мог бы раз в месяц так... Можно, впрочем, и не раз, на хрен копить, если наследников даже в проекте нет?

  Потянулся к бумажнику, вытянул новенькие, еще хрустящие бумажки. Красивой девушке - красивые деньги. Хотел дать в руки, но не удержался - просто засунул под блузку, ощутив соблазнительное тепло бархатистой кожи. Аж охнул, почувствовав, как, впервые за много месяцев, беспокойно зашевелилось между ног. Не, что ни говори, нельзя мужику без бабы. Как и бабе без мужика. Бог знал, что делал.

  - Поехали, я знаю местечко, - обдав запахом курева, шепнула девица. Профессионально проницательным взглядом ощупала его ширинку. "Точно кончу" - наверное, удивленно подумала она. Даже жаль, что она его больше не встретит. Хотя место он теперь знает, наверняка наведается еще не раз. Если жена не заподозрит. А если холостяк, тут и сомневаться не приходится - повторит всенепременннейше.

  Лизхен залезла в машину, и мотор взревел белугой, унося "Волгу" прочь от оживленного движения. В нескольких километрах дальше по шоссе, у самой развязки, в сторону отходила двойная тропинка - наверняка проторенная тачками ловеласов.

  - Сюда, - произнесла девчонка, указав на тропу.

  - Ты так и не представилась, - посетовал "папаша".

  - А на фиг? - удивилась девица. - Ну, Лизхен. Можешь звать Лизой. Или Машей, или Леной - да плевать, как. А тебя как зовут? Можно на "ты"?

  - Вполне, - вертя баранку, буркнул Михалыч. Видел бы его сейчас парторг, мужик на удивление принципиальный... - Зови тоже по простому - Михалыч.

  - Михалыч, а чего тебя сюда понесло?

  - Ну, а тебе не все ли равно?

  - Да, в общем-то, у каждого свои проблемы. Наверное, достала жена?

  - А может, я вдовец, или вообще закоренелый холостяк? - прищурился Михалыч. "Отвык уже от болтовни бабской" - подумалось ему. Не, в пятьдесят пять холостяком жить не стоит, если уж так вышло, способ тут один - вот так на дорогу... Но хоть она и едет с ним за деньги, и никакая это не любовь, а просто грязная, опасная и презираемая работа, но с ней было хорошо. Даже безо всякого секса.

  - Может. Но эти тут или не появляются, или знают расценки. Да и не видела я тебя раньше. Значит, все-таки жена.

  - Все бывает в первый раз, - хмыкнул он. - И ты когда-то была девственницей. Мы сейчас притормозим, сделаем дело и расстанемся...

  - В общем-то, так и есть, - облизнула крашенные губки Лизхен. - Но ты мне нравишься. Нет в тебе большого ... Ладно, вот полянка. Так как тебя, как обычно, или... по-другому?

  Михалыч покраснел. Нет, "по-другому" не стоит, он не извращенец. Но и отказываться не будет. Еще подумает ночная бабочка, что он струсил, боясь осечки. Все-таки не мальчик двадцати лет. Почему-то показаться в ее глазах трусом не хотелось.

  Машина проползла еще метров сто вглубь леска и замерла. Двери открылись, Лизка и Михалыч вышли на свежий воздух. В легкие ворвался прохладный и чистый ночной воздух - шоссейный смог сюда не долетал. С дороги доносился приглушенный гул, звенел ручеек, полная луна пробивалась между листвой и искрилась на поверхности текущей воды. Благодать, такой ночью веришь, что с тобой вот-вот случится нечто сказочное, неожиданное и невероятное. Вот сейчас окажется, что она - та единственная, ради которой он родился в далеком пятидесятом (подумать только, еще Сталин был жив). И дешевая путанка, как по волшебству, обернется сказочной принцессой - или, что совсем уж сказочно, верной, любимой и любящей женой. Или еще какая-нибудь хрень приключится. Правда, за полвека жизнь уже отучила от чудес - по крайней мере, от хороших. Вот плохие - те да, те по поводу и без повода...

  Лизхен критически осмотрела клиента. Щедрый, хороший мужик. Именно мужик. Ой, и правда! Папаша-то уже того... Нет, конечно, любви тут нет и в помине - обыкновенная похоть, зато какая! Класс...

  Лизка обвила руками шею Михалыча и подарила ему первый, знойный и влажный, как амазонская сельва, поцелуй. Бедро, будто невзначай, прижалось к Михалычу между ног. Ого! Что ж его жена-то сглупила? Или вот как раз поэтому?

  Лизка торопливо расстегнула ширинку, надела презерватив и погрузила орган чувств - всех сразу! - в рот. Дело привычное, он не первый, даже, наверное, не сто первый - почему же так сладостно замирает сердце в предвкушении?

  - Готов?

  - Давай!

  Лизхен улеглась грудью на капот "Волги", приспустила джинсы и черные кружевные трусики, ощущая на бедрах и груди сильные, жадные и бесстыдные руки, горячее дыхание над ухом. Ни пива, ни курева - не то что у этих наглых хачиков... Миг - и напряженный член "директора", нацеленный со снайперской точностью, скользнул внутрь и яростно задвигался. Лизка совсем неподдельно застонала - ощущения были ничего себе, парни из мужской общаги и даже курсанты из училища так не умели. Может, научатся - когда доживут до его лет...

  Все, кончил. Полный спермы выброшенный презерватив повис на кустах, лениво покачиваясь под ветерком - таких тут немало, одни после нее, другие после Нюрки и Лерки. Полез в багажник, извлекает дешевую водку. Не коньяк, конечно, но после сладенького самое то. Интересно, как он дальше ехать собирается? Или решил заночевать, думая, что и она прервет "работу"? Придется разочаровать. Но для начала, в самом деле, почему не "вздрогнуть"? Может, следующий будет таким, что без водки тошнить станет. А в ее работе водка - не враг, а друг.

  - Будешь? - поинтересовался Михалыч.

  - Давай! - "на халяву пьют и язвенники, и трезвенники". - В такую ночь просто обязано случиться что-то невероятное, сказочно прекрасное. За то, чтобы это прекрасное с тобой случилось, и чтобы ты вспоминал меня с удовольствием.

  "Блин, что я плету?"

  Выдохнув и зажмурившись, Лизка плеснула водку в рот. А руки уже тянулись, разливая новую порцию. Сейчас в голове приятно зашумит, и можно будет, кое-как забравшись в машину, откинуться на заднем сидении. И наслаждаться, ловя каждую минуту покоя, потому что потом придется снова стоять на шоссе, дышать бензиновой гарью и ждать очередного искателя приключений. А потом вновь становиться раком, подставляясь, по сути, за несколько бутылок дешевой водки. Таких, как этот щедрый "директор", ведь днем с огнем не найдешь... Да и вообще работенка та еще, если б жизнь повернулась чуть иначе...

  - Еще хочешь?

  - Чего?

  - Еще. Я - хочу!

  Водка оказалась что надо. Михалыч почувствовал, как шумит в голове, а руки двигаются, будто сквозь вату. Ну, и плевать. Он работает сам на себя, сколько сам решит, столько на море и проведет. Парторг, хе-хе, на вид не поставит. Все так же сидя на капоте, Михалыч снова обнял женщину. Совсем еще юная, может, ей нет и двадцати. Но как случилось, что вместо нормального, любящего мужика у нее одни козлы-клиенты? Эх, судьба-судьбина, у козла-козлина... Так, может быть, она и не случайно свела их на этой уютной полянке, давая шанс начать жизнь сначала? И сейчас, целуя пахнущие водкой и смазкой презерватива губы, лаская рукой высокую, мягкую и теплую грудь, Михалыч был неподдельно счастлив. Благодаря бухлу можно ненадолго поверить, что любишь и любим. Мысли текли лениво и неспешно, как патока. Может, и правда предложить ей руку и сердце? Что скажут люди, если узнают? А не наплевать ли? В конце-то концов, свою жизнь пусть устраивают сами!