Драйв Астарты

Малые субмарины приняли на борт свои экипажи, отцепились и тихо ушли в глубину Тирренского моря. А тримараны, не вызывавшие теперь никаких подозрений, легко (в прямом и переносном смысле) проскользнули в Ионическое море, пересекли его и после захода солнца причалили к пирсам только что достроенного японского плавучего отеля «Tamagochi» в северо-восточной бухте островка Антикитера. Там сочетание японской пунктуальности и греческого гостеприимства обеспечило «студентам – яхтсменам из Гаити» искренне-теплый прием. Каллиник Вангелис и Анатолис Вангелис, узнавшие о планируемых первых гостях всего за час, переживали, что ничего толком не готово, а уроженцы жаркого карибского острова наверняка устали и замерзли… Но гаитянцы оказались здоровые, крепкие ребята. Примерно как камерунские строители.

…

«Sea Shade» дрейфовал в сотне метров от южной стены затонувшего атолла Упаикиро. Погода стояла тихая и солнечная, море было спокойное, и с палубы катамарана чётко просматривались линии, где плотная синева глубокого моря переходила в зеленовато-бурый цвет над остатками кораллового барьера, и далее – в зеленоватую лазурь над лагуной. Далеко на севере угадывался переход обратно к плотной синеве по другую сторону от вытянутого рифового кольца, подводная часть которого 5 лет назад сумела выдержать и сейсмическое сотрясение, и удар цунами. Над ближней стороной барьера медленно перемещалась бамбуковая пирога с экипажем из четырех тинэйджеров…

Жизнь на «Sea Shade» шла своим чередом. В 8:00 Аркадио Минго сдал вахту капитану Дземе Гэнки и отправился спать в свою каюту. Через полтора часа после этого Дземе вывел судно в заданную точку и положил в дрейф. Четверо «людей Упаики» (включая, разумеется, Штос) уже успели к этому моменту позавтракать и подготовить пирогу, на которой сразу вышли в море. Берилл Коллинз, половину ночной вахты общавшаяся с суперкарго Аркадио, проспала эти события, поскольку проснулась лишь после 10 утра. Приняв душ и выйдя на палубу, она застала ту картину, что была описана выше: «Sea Shade», дрейфующий южнее атолла Упаикиро и пирога, двигающаяся над подводным барьером. Капитан находился на топ-мостике, суперкарго спал, так что единственным доступным собеседником оказалась Кияма Хотару.

Японка расположилась на циновке на том краю вертолетной площадки, который был закрыт от солнца маскировочным тентом. На маленьком деревянном столике (или на подносе с ножками) стоял чайник, несколько кружек и несколько ярких тарелочек с разными видами печенья.

– Доброе утро, Берилл. Если ты хочешь позавтракать, то есть сэндвичи.

– Привет, Хотару, – ответила австралийка, – спасибо, но я бы лучше выпила чаю. Мне кажется, что обед уже так близко, что в завтраке нет особого смысла.

– Тогда я наливаю тебе чай. Это оолонг, его традиционно пьют по утрам.

– Спасибо! – Улыбнувшись, Берилл приземлилась на циновку. – Я попробую следовать традиции. А печенье тоже специальное утреннее?

– Да, – подтвердила Хотару, – зачем утром кушать дневное или вечернее печенье.

– Ну, наверное… – С некоторой растерянностью отозвалась Берилл, которая, вообще-то пошутила, полагая, что сорт печенья никак не может корреспондировать с временем суток. А оказалось, что может. Надо же… И японка заметила эту растерянность.

– Наши друзья креолы и утафоа, – сообщила она, – удивляются тому, что мы следуем определенному распорядку. Им это кажется обременительным. Но на самом деле это наоборот, очень легко и удобно.

Берилл глотнула чая и сделала неопределенный жест рукой.

– Ну, я не знаю. Мне иногда хочется устроить в жизни хоть какой-то распорядок, но из этого ничего не выходит. То ли у меня такой характер, то ли такая судьба. Кстати, чай вкусный… Слушай, а как твоему парню удается быть капитаном у канаков?

– Гэнки хороший моряк, – ответила Хотару, – так все говорят. А среди канаков это очень ценится. У нас по пути с Филиппин были проблемы, с которыми Гэнки сам не смог бы справиться, но это не связано с навигацией и управлением кораблем.

– Я не очень поняла, – призналась австралийка, покрутив в пальцах кусочек печенья.

– Проблемы с разными людьми, – пояснила японка. – Мы шли через пограничные воды. Слева – Каролины, Меганезия, а потом Западное Папуа, Хитивао. Справа – Северные Молуккские острова, Индонезия. Индонезийский катер береговой охраны очень грубо потребовал, чтобы мы легли в дрейф для обыска. Это было незаконно, ведь мы шли по нейтральной акватории, и Гэнки решил, что мы потеряем лицо, если подчинимся.

– В смысле, – уточнила Берилл, – он решил, что надо оказать сопротивление?

– Да. У нас есть ружья-полуавтоматы. Но, конечно, силы были неравны.

– Ещё бы! Черт! Твой Гэнки, оказывается, рисковый парень.

Кияма Хотару отрицательно покачала головой из стороны в сторону.

– Это не вопрос риска. Это вопрос чести. И Аркадио согласился, что по смыслу Гэнки действует верно, но технически не лучшим образом. Нужно было другое оружие.

– А у вас было другое оружие?

– Оказывается, было. Просто видеокамера. Командир катера береговой охраны очень испугался, когда Аркадио навел на них видеокамеру и сказал в мегафон про вакуум.

– Про вакуум? – Австралийка удивленно подняла брови.

– Да. И это решило проблему. Индонезийцы сразу ушли к своему острову Халмаэра.

– Чёрт! Ну и команда у вас! И капитан отчаянный, и суперкарго тоже.

– Аркадио очень хороший суперкарго, – сказала Хотару, – у него поровну храбрости и хладнокровия, и он умеет правильно строить отношения с людьми. Когда мы после пограничных вод пришли на Южные Молуккские острова, там иногда было сложно договориться, потому что в этих местах шли непрерывные войны, и последняя война закончилась только в мае этого года. Те острова, где жизнь уже наладилась, выглядят прекрасно. Есть несколько городков, похожих на Сингапур из рекламы для туристов. Настоящих живых городков, не рекламных, хотя, они, конечно, в сто раз меньше чем Сингапур или Токио. А встречаются островки, сожженные почти полностью и ещё не восстановленные. Мы были на двух таких островках. Рядом на дне лежат интересные объекты, нам требовалось нанять десяток рабочих, а туземцы очень недоверчивы. Но Аркадио быстро договорился с ними и даже, кажется, подружился.

– Говорят, – заметила Берилл, – что канаки рождаются или полными раздолбаями, или морскими бизнесменами. Аркадио точно из второй категории.

– Сплетничаете про меня? – Сонно проворчал молодой суперкарго, выходя из дверного проема надстройки и потягиваясь на ходу.

Берилл Коллинз решительно тряхнула головой.

– Конечно, сплетничаем! А что, по-твоему, должны делать две девушки за чаем?

– Ну, не знаю… Например, придумывать что-нибудь креативное на обед.

– Тебе, – заявила японка, – надо найти женщину, которая знает много рецептов и очень любит готовить. Остальное не важно. Вот секрет твоего будущего счастья.

– Интересная мысль, – сказал он. – Я напряженно подумаю над этим.

– А знаешь, – сказала Берилл, – я сейчас услышала загадочную историю про то, как ты напугал индонезийскую береговую охрану видеокамерой и словом «вакуум».

– Ага, – подтвердил Аркадио, – а что в этом загадочного? Ясно было, что видеокамера работает в режиме web-stream. И ясно было, куда она качает видеоряд.

– Э… Я не поняла.

– Ну, – пояснил он, – в том регионе есть каролинские и папуасские патрули, а морские волонтёры сбрасывают им на обработку info про всяких naval-bandidos, шляющихся в акватории. Называется «vacuum cleaning». Ну, это…

Аркадио сделал несколько движений, как будто обрабатывал ковер пылесосом.

– Так, – произнесла Берилл. – Я опять не поняла. Индонезийская береговая охрана, это, видимо, не пираты, не naval-bandidos.

– Ну, – ответил он. – Если они в своих водах, то нет, а если вылезли в нейтрал и начали хотеть чего-то от моряков, то да. И последствия соответствующие. Каролинский авиа-патруль ещё может поступить с ними относительно гуманно, но папуасы сжигают без разговоров. Пуф – и все. Одна строчка в сводке о «vacuum cleaning» за день.