Повелитель гномов

— А иначе мы будем смотреть, как ты истекаешь кровью, — с угрозой прошипел Бешеный.

— Во имя Паландиэль, перевяжите рану! — взмолился охотник за головами, зажимая края разошедшейся плоти.

Кровотечение было настолько сильным, что Тунгдил понял — им его не спасти. Лот-Ионан, конечно, справился бы с такой задачей, но только перевязка раненому не поможет.

— Отвечай! — заорал на него Боиндил. — Или я покончу с тем, что в муках породила твоя мать!

Но раненый умер до того, как гном успел привести в исполнение свою угрозу.

Близнецы подошли к последнему выжившему из банды убийц, которому шип молота Боендала пробил руку.

Наемник лежал, стиснув от боли зубы. Мука, причиняемая раздробленными коленями, оказалась чрезмерным испытанием для его гордости.

— Помилуйте, я почти ничего не знаю, — пробормотал он. — В Гаурагаре мы услышали о том, что за голову гнома дают награду. Это было вскоре после того, как мы впервые встретили его. — Он мотнул головой в сторону Тунгдила.

— Кто вам это сказал? — прорычал Бешеный, приставляя окровавленный топор к горлу наемника.

— Глава гильдии! — испуганно выдохнул тот. — Это он отправил нас сюда. Мы охотимся, а раз в тридцать восходов приезжает посланник, который забирает горшки. За это мы получаем от гильдии плату. За голову платят тридцать монет.

— Что за гильдия? — спросил Тунгдил.

— Гильдия охотников за головами, — объяснил воин, застонав. Его муки становились все ужаснее. — Отпустите. Я сказал все что знаю.

Тунгдил верил ему, но понимал, что близнецы не оставят его в живых. За его преступления должна последовать расплата.

— Никуда ты не пойдешь. — Лезвие Боиндила пронзило его горло до того, как гномы успели что-либо предпринять, и последний из наемников умер.

— Пойдемте отсюда, — ровным голосом сказал Боендал. — Нам нужно убраться подальше, прежде чем сюда явится городская стража.

Собрав вещи, они двинулись дальше. Покинув Пористу, троица продолжила свой путь в Ионандар. Сперва они опасались, что стражники будут их преследовать, но, по-видимому, никто не заподозрил их в преступлении.

Тунгдил чувствовал угрызения совести.

— Это было неправильно. Нужно было передать их страже вместе с горшками, — сказал он спутникам, перебираясь через лужи.

Глаза Боиндила сузились.

— Ты что, упрекаешь меня в том, что я ни одного из долговязых не оставил в живых? — Он стряхнул капли дождя с черной бороды. — Что бы это изменило в их судьбе? Их бы все равно приговорили к смерти и казнили.

— Да, они заслужили смерть, вот только… — Тунгдил не знал, как ему объяснить Бешеному то, что терзало его совесть.

Боендал стал на сторону брата.

— Нет, книгочей. Нет никакого «вот только», никакого «но», и никакого «а если». Они убивали за деньги и умерли за деньги. Какая разница, кто их убил — мы или долговязые? Мы сумели отомстить за убитых гномов. Так лучше. — В знак того, что он не собирается менять свою точку зрения, Боендал резко забросил косу за плечо.

Тунгдилу нечего было возразить. Он все-таки знал мир в основном по книгам и не мог до конца понять логики своих спутников.

— Пойдемте. Совет гномов ждет нас, — примирительно сказал Боиндил.

Бой на конюшне стравил пар накопившегося в нем гнева, с близнецом снова можно было нормально разговаривать.

— Я больше не могу, — тихо шепнула Рантя.

— Ты должна держаться. Прошу тебя, — ответил ей Йолосин. — Если хоть один из нас покинет круг, ритуал прервется. Я должен сделать это во имя моего наставника, мы же все — во имя Потаенной Страны.

Голос Нудина изменился. С хрипа он перешел на высокие завывания, совсем не напоминавшие человеческую речь. В следующее мгновение с высоких тонов он перешел на бас, от которого у учеников закрутило в животе. Даже самые опытные из них не помнили, чтобы когда-либо им доводилось слышать нечто подобное.

Но все же заклинание подействовало.

Осколки малахита вспыхнули темно-зеленым светом и, поднявшись на три шага от пола, проплыли по залу. Даже те осколки, что застряли в теле Майры-Заступницы, пробурили дыры в ее разложившейся плоти и выскользнули наружу с отвратительным звуком.

— Гляди! — Йолосин сжал руку Ранти. — Сейчас все закончится!

Нудин Любознательный продолжал руководить ритуалом. Ученики повторяли его заклинание, но вдруг в какой-то момент речь мага стала непонятна. Нудин бормотал что-то совершенно бессмысленное, и его помощники уже не могли воспроизвести слоги и слова. Ритуал мог сорваться.

Осколки собрались в диск диаметром в десять шагов, который начал вращаться вокруг собственной оси.

— Так и должно быть? — спросил Йолосин у Ранти. — Я еще никогда не принимал участия в проведении такого ритуала.

Девушка ничего не ответила. Вращение диска ускорилось, и чем быстрее двигались малахитовые осколки, тем плотнее прилегали они друг к другу, в конце концов образовав одну большую плоскость.

— Любознательный точно знает что делает, — вздохнула Рантя и замолчала, как и остальные.

В зале повисла торжественная тишина. Сто восемьдесят магов стояли вокруг сияющего камня, который, повинуясь воле Нудина, приобрел новую форму. Некоторые из учеников с облегчением вздохнули, радуясь величественному зрелищу, открывшемуся перед их взором.

— Мы это сделали, — выдохнул Йолосин, и хотел отнять у Нудина руку, чтобы обнять Рантю, но маг по-прежнему сжимал его ладонь.

Нудин Любознательный открыл рот и произнес одно-единственное никому не известное слово.

От камня отделился один осколок и, незамеченный всеми остальными, будто стрела, впился в грудь Йолосина.

— Что… — охнул юноша, пытаясь стряхнуть руку мага, чтобы коснуться того места, куда впился осколок малахита.

Острый камешек глубоко вошел в плоть, и ученик чувствовал, как из раны заструилась кровь, но холодные липкие пальцы его не отпускали.

— Почтенный маг, — простонал от боли Йолосин. — Я… ранен. Камень атаковал меня.

Нудин повернул к Йолосину мучнистое опухшее лицо.

Зрачки у него расширились до края радужки, и вдруг чернота зрачков помутнела, став серебристой. Маг глядел на него бельмами глаз.

— Я знаю, мальчик мой. Иначе ничего не выйдет, мне нужна твоя магическая сила. — Он ободряюще сжал ему ладонь. — Уже через мгновение твоя боль прекратится.

Нудин открыл глаза, и следующий крошечный осколок малахита, пролетев через зал, впился в тело Ранти. Осколки отделялись от камня все быстрее. Прежде чем половина учеников стали жертвами странного нападения, остальные заметили: что-то происходит. Они стали кричать Нудину, что он должен что-то предпринять.

— Оставайтесь на месте! Или вы хотите все испортить? — Он по-прежнему стоял с закрытыми глазами.

Те, кто еще не был ранен, не стали обращать внимания на слова мага. Они попытались покинуть круг прежде, чем их постигнет участь товарищей, но им это не удалось. С ужасом они обнаружили, что не могут оторвать ладонь от руки соседа, и уже в следующее мгновение осколки поразили и их.

Из малахита ударили темно-зеленые лучи. Они коснулись тел учеников, скользнув по ранам, оставленным осколками.

Нудин поднял веки, и в его глазах блеснуло безумие. Распахнув мантию, он прокричал второе слово.

Осколок камня длиной с палец, вспыхнув, вонзился в его тело. К осколку протянулся зеленый луч, становившийся все больше. Луч пульсировал и подрагивал, в то время как зеленые нити силы, соединявшие учеников с малахитом, становились все тоньше. Вскоре они погасли.

— Свершилось! — С уст Нудина сорвался нечеловеческий возглас, а затем маг зашелся жутким хохотом. — Наконец-то все свершилось! Наконец-то можно прекратить весь этот маскарад и стать самим собой, Нод'онном Двуликим.

Ученики попадали на пол. Йолосин и Рантя, как и все остальные, не могли говорить: камень лишил их тела не только магии, но и силы.