Зачем нам враги

, рассудительно сказала. Эллен подумала, что до этого дня она, наверное, никогда не слышала это слово и наверняка не понимает, что оно значит.

— Я весь чернолистник высыпала, — горько сказала Рослин и снова провела ладонью по земле. — Хватило бы щепотки, а я весь высыпала. Что же делать теперь?

Она подняла голову и просительно посмотрела на Эллен, словно надеясь, что та ей поможет.

— Без чернолистника никак нельзя, — с нажимом проговорила Рослин, и Эллен кивнула, сама не зная зачем. Все так же глядя на нее, Рослин опять провела рукой по земле, словно погладила. Потом вдруг всхлипнула. Потом еще раз. И задрожала, забилась в рыданиях, размазывая слезы по опухшему от синяков лицу.

Эллен поднялась, превозмогая режущую боль в теле, подошла к девочке, встала перед ней на колени. Рослин кинулась ей в объятия, вжалась лицом в ее грудь с той же силой, как вжималась, когда Эллен и теперь уже мертвый насильник в первый раз смотрели друг на друга. Рослин плакала, содрогаясь от рыданий, а Эллен гладила ее по голове, вспоминая, как эта девочка смотрела на нее, пока над ней совершали надругательство.

— Это... — глухо всхлипнула Рослин.

— Что?

— Это... так... гадко!

— Да... я знаю...

— Это гадко! — крикнула она и вдруг вырвалась из рук Эллен. Ее волосы растрепались, глаза горели диким, ведьминским огнем. «Она ненавидит меня, — подумала Эллен. — Она меня сейчас почему-то ненавидит».

Ей вдруг стало стыдно, и она неловко свела края разорванного лифа.

— Перестань! — закричала Рослин, вскакивая; ненависть в ее голосе звучала уже в полную силу. — Перестань притворяться... сука! Тебе нравилось! Это тебе нравилось!

— Миледи...

— Нравилось! Ты то же самое делала и с моим братом! Значит, тебе нравилось! А это гадко! Я не хочу так!

Истерика прошла, и потому эти крики были еще более страшными — от их полной осознанности. Эллен судорожно покачала головой:

— Миледи, вы неверно...

— Я не хочу так! — крикнула Рослин и топнула ногой — совсем по-детски. — Не хочу! Не хочу! Не хочу!

Она отвернулась и какое-то время стояла, опустив голову и яростно стискивая кулаки. Эллен смотрела в землю, стягивая обеими руками на груди разорванную ткань.

— От тебя больше мороки, чем толку, — наконец сказала Рослин — не оборачиваясь, очень спокойно.

— Я знаю, маленькая госпожа, — отозвалась Эллен. — Я же просто слабая женщина, не воин и не колдунья. Я не говорила, что смогу быть вам полезна. Я умею только расчесывать ваши волосы.

Рослин не ответила. Эллен подождала немного и сказала:

— Мы должны вернуться.

— Нет.

— Должны, — повторила Эллен. — Вы не понимаете, миледи. То, что сегодня случилось... это... повторится. И в другой раз... такой человек может не быть столь... снисходителен... к вашему возрасту.

Язык у нее заплетался, будто отказываясь говорить такие веши одиннадцатилетней девочке и будто упрямо противясь разуму, не желавшему помнить, как смотрела Рослин на происходящее, и понимать, почему она так смотрела.

— Я думала...