Красный дьявол и Каменная чаша

   Куда попадают души плохих людей после смерти? Старуха определенно знала куда и выбиралась оттуда не раз. Как же хорошо Алан понимал Клода, когда тот отказался с ними идти. Вначале он недоумевал, почему Клод отпустил Ингрид одну, но потом понял. Ингрид спросила, как поживает некая Метхен, на что ведьма, резко переменившись в лице, залепетала, что бедняжка давно умерла и она, бедная Тильда, живет тихой спокойной жизнью честной травницы. Лишь изредка, для прокорма своих малюток, она помогает людям, когда другие уже не в силах им помочь. Старуха сказала бы еще много всего, но Ингрид оборвала ее на полуслове. Так, отметил для себя Алан, она поступает со всеми, а не только с ним. На лице ведьмы застыла жалобная гримаса, будто она вот-вот разрыдается. Однако, когда Ингрид заговорила о цели своей, как она это назвала, маленькой прогулки на улицу убогих и хромых, ведьма почувствовала себя уверенней. За микстуру Цвета старуха потребовала десять крон и была непреклонна. Зелье дорогое, покупатели на него всегда есть, а готовить его очень тяжело. Она начала перечислять, загибая свои ужасные пальцы, сколько обходиться ей корень такой-то и листья такие-то. Пока они торговались, Алан пребывал, словно в зачарованном сне. Названия неведомых ему трав, непонятные выражения, намеки, возможно даже ругательства, и, как результат, все же, кажется, пять шиллингов. Вопреки ожиданиям Алана, ведьма дала не склянку средних размеров, на которую все время указывала рукой во время торга, а вынесла откуда-то из глубин лавки совсем маленькую, из темно-зеленого стекла бутылочку.

   Потом Ингрид направилась в торговый квартал, где посреди улицы поймала рыжую кошку. Животное, приманенное изящной протянутой рукой, начало рычать и вырваться, едва девушка, держа кошку в руках, завернула в подворотню. На гневные протесты Алана Ингрид не обращала никакого внимания. Ловко обхватив животное, девушка достала пузырек и уронила одну каплю микстуры на язык кошки. Дальнейшее заставило Алана притихнуть. Шерсть животного стремительно меняла окрас. Через мгновение она была абсолютно черной. Отпустив кошку, Ингрид, шумно выдохнув, выпила содержимое бутылочки. Затем она сняла шляпу и взяла в руку прядь волос. Они так и остались рыжими. Чтобы удостовериться, девушка выдернула один волос и начала его рассматривать. "Вот ведь ведьма" -- зло произнесла она. От корня ровно на половину волос был черным, а дальше, как и ранее, огненно-рыжим.

   Но самое ужасное случилось после, когда Ингрид добралась до реки, разделяющей город надвое. Она внимательно смотрела на свое дрожащее отражение в воде. Алан хотел подбодрить Ингрид, предложить вновь сходить к ведьме и взять еще порцию микстуры, но почему-то не мог подобрать нужных слов. Он боялся обидеть девушку. Ему только и оставалось, что смотреть в воду, на отражение Ингрид. Он видел, как она спокойно достала кинжал, как хладнокровно, четкими движениями отсекала рыжие пряди. Ингрид срезала волосы явно с запасом и через десять минут ее было не узнать. "Ингрид" -- только и мог вымолвить Алан. К слову сказать, пока они шли по городу, тут и там слышали о поисках рыжей девицы и ее спутника. Алан считал, что Ингрид слишком осторожничает, ведь о том, что они в городе никто не знает и, вдобавок, в своем наряде девушка никак не походила на сбежавшую дочку богача. Но в трактире Алан понял, что Ингрид все же оказалась права.

   Дверь без стука открылась. В комнату вошел раскрасневшийся Клод. Не говоря ни слова, он прошел к сумке на столе, обычно болтающейся на поясе у Ингрид.

   -- Что ты задумал? -- спросила она.

   -- Потом, -- буркнул Клод, -- все потом.

   Двигался он как-то боком, что навело Алана на мысль, что Клод старается не смотреть на девушку. Послышался звон монет. Набив карман, Клод вышел. Дверь на этот раз закрылась мягко, почти не слышно.

   -- Что это он? -- спросил Алан.

   -- Есть два варианта. Либо старина Клод решил утопить горе в вине, чем он занимается довольно часто, либо немного помучить удачу и сыграть с каким-нибудь заезжим шулером.

   -- Он хорошо играет?

   -- Прескверно.

   -- Тогда, может, стоит вразумить его? Я имею ввиду, побеседовать с ним. Как говорит брат Олаф, все азартные игры были придуманы из-за одиночества, иными словами, от скуки, вот и Клод решил развеяться. А ведь ему, всего-то, нужен собеседник, способный выслушать и понять.

   -- Парень, ты сейчас о чем толкуешь?

   -- Я говорю, что азартные игры -- это плохо.

   -- Так бы сразу и сказал, -- усмехнулась Ингрид, -- пошли что ли, вразумим непутевого.

   В зале было шумно. Люди окружили один из столов и что-то оживленно обсуждали. Даже сам трактирщик Хью, нависнув над собравшимися, внимательно смотрел в самую гущу толпы.

   -- Вот тебе! -- раздался довольный крик, -- не ожидал, да?

   -- Куда катится этот мир? -- ответил другой голос, -- тебе, должно быть, не понравится такой расклад.

   -- Ах, ты! -- сокрушался первый, -- опять тоже самое. Хотя, может еще разок?

   К облегчению Алана, Клод в разговоре участия не принимал. Но все же, один из голосов показался ему смутно знакомым. Ингрид подошла ближе.

   -- Что там, Хью? -- спросила она.

   -- Да так, -- туманно ответил трактирщик, отступая.

   Ингрид проводила его взглядом до стойки, а затем попыталась протиснуться к столу.

   -- Лучше наблюдать с лестницы, -- заметил Алан.

   -- Заткнись, -- шикнула на него Ингрид, стараясь пробраться сквозь толпу.

   В этот момент одна из спин повернулась и перед взором Ингрид, а заодно и Алана, предстал медведеподобный здоровяк.

   -- Что ты сказал, малыш? -- спросил он, прожигая насквозь гневным взглядом Ингрид.

   Вопреки здравому и любому другому смыслу, Ингрид ответила:

   -- Что слышал, дубина.

   "Быть драке", -- решил Алан, впрочем, так подумали и все остальные. Всегда, когда где-то намечается драка, или как сейчас, побоище, зеваки, словно мухи, собираются посмотреть. Они дружно отошли от стола, занимая удобные позиции для наблюдения. За столом остались сидеть только трое.

   -- Сморчок! -- проревел верзила, но крепкая рука опустилась на его плечо. Из-за его спины вырос Клод, хотя, стоит отметить, что он несколько уступал здоровяку в размерах.

   -- Тебе чего? -- громила повернулся к нему.

   -- А тебе? -- спросил Клод, -- чего мальчишку задираешь?

   -- Да я! -- взревел тот, занося кулак. Клод ловко перехватил его руку и, словно в танце, крутанул его. Вертясь на одной ноге верзила отчаянно разевал рот и выпучивал глаза. Сделав ровный круг, его нос встретился с кулаком Клода. Отступив на два шага, здоровяк схватился за нос рукой.

   -- Ты еще пожалеешь! -- прошипел он, доставая нож.

   -- Только не в моем трактире, господа! -- зарычал Хью. -- Некуда девать силу? Идите в солдаты, там для вас самое место!

   -- Чего орешь? -- огрызнулся верзила.

   -- Браин! -- певуче позвал Хью. Дверь, ведущая на кухню, отворилась. В зал вышел поваренок. Он был примерно одного роста с верзилой, только раза в два шире его в плечах. В кулаке, с голову Ингрид, Браин сжимал округлую палку. Алан не сразу сообразил, что это была скалка, только исполинских размеров, под стать повару.

   -- Браин, дружище, -- хищно улыбнулся Хью, -- у нас опять стало душно. Будь добр, проветри помещение.

   Молча, как сама неизбежность, повар направился к смутьяну.

   -- Эй, ты чего? -- проговорил тот, пряча нож.

   Не оказывая никакого сопротивления, верзила дал могучей руке поднять себя за шиворот. Под благоговейный шепот, повар закончил возложенную на него миссию, высунув руку за дверь трактира. Он аккуратно поставил присмиревшего здоровяка, потом, легонько толкнув в спину, что тот поскакал, выставляя вперед руки. Проводив его взглядом, Браин закрыл дверь.

   -- Ты опять начинаешь? -- спросил Хью Ингрид.