Морской закон, рыбья правда (СИ)

Эта мысль у нее в голове не задержалась: Майя прибавила ходу, вырвавшись ближе к поверхности, но на нее не поднимаясь. Встречный поток ударил Зуре в лицо, норовя снести воздушный пузырь; тут же дышать стало тяжело по-настоящему, а не только в воображении. Руки заболели еще сильнее, и чтобы снять с них часть нагрузки, Зура обхватила волшебницу еще и ногами — вот и хорошо, по крайней мере, в сопла не попадут.

Морская гладь заскользила у них над головами, такая же серо-белая, не солнечная. Наверное, Майя была права, и в их части океана собирался шторм.

И тут до Зуры наконец-то дошло: тервириенские маги. Выступают в поход. Они, должно быть, и тучи нагнали, и ветер подняли. Втроем-вчетвером, может, и не справились бы, но их там целая толпа.

Ох, блин, а вдруг Лин не успеет?

И, если уж на то пошло, вдруг не успеет Майя? Они-то на кораблях плыли два дня…

Видимо, кузнецом Майя была еще более толковым, чем магом: их путешествие к месту нападения заняло никак не два дня. Зура сама не знала, сколько: уж очень быстро все неслось мимо, а неприятная дрожь, сотрясавшая тело волшебницы, путала мысли.

В какой-то момент с ней, кажется, мысленно связался Лин, но ошарашенная и потерявшая всякие представления о чем бы то ни было Зура не смогла толком ничему его ответить.

А потом все разом кончилось.

Они выскочили на поверхность, словно пробка из бутылки, и закачались на волнах перед наступающей армадой. Воздушный пузырь Зуры лопнул сам собой, и Майя прекрасно услышала ее, когда она произнесла:

— Блядь.

Рейд против морского народа выглядит так: несколько кораблей, обычно от трех до пяти, самого разного размера — поскольку не приходится уходить далеко в море, то и припас вести не надо. На каждом корабле несколько магов, от одного до двух-трех, и куда больше воинов с браслетами — неважно, наемников или на службе. Но среди простых армейских лучников люди с браслетами попадаются редко, чаще среди офицеров — во-первых, их стараются продвигать, а во-вторых, на вольных хлебах с таким талантом все-таки лучше.

Корабли расходятся веером, но держатся в виду друг друга. Маги создают шторм, а потом начинают вымораживать воду и лупить по ней молниями, чтобы разбить крупные формации морского народа. Морской народ в свою очередь начинает нападать на корабли, и тут в дело вступают воины с браслетами: даже простецкая магия дальнобойнее топоров и абордажных сабель, а учиться ей проще, чем стрельбе из лука (если, конечно, у тебя есть талант). На такой дистанции особенно не поборешься.

Впрочем, даже выбросившись на палубу корабля, морские жители отнюдь не беспомощны; у Зуры от одной такой палубной схватки остался шрам на боку.

На поселения обычно не нападали: в самом начале войны их еще старались разыскать, но потом выяснили, что морской народ своими городами дорожит мало. Другое дело, например, посевы или загоны с рыбой на развод — такие потери для них действительно ощутимы.

«Поганые рыбы» поднимаются из глубины, напускают на магов огненные смерчи, пытаются растопить лед, вызывают собственные бури — в общем, стараются как могут.

Если первым атакует морской народ, все происходит примерно так же, за тем исключением, что они нападают на рыбацкие суда людей. В последнее время догадались нападать на прибрежные деревушки. Но после начала атак почти все основные поселения на берегу были защищены магами или магическими щитами.

Лин рассказывал Зуре, что многие из этих щитов создала Лерая. А некоторые принадлежали еще Кровавой Бесс, их просто требовалось немного обновить.

В общем, военные действия текли настойчиво, но вяло, и Зура оценивала верно, когда говорила, что война продлится еще года три без какого-либо перевеса той или другой стороне; а там либо у морского, либо у наземного народа должны были кончиться ресурсы.

Но такого поворота, как сейчас, она не могла представить.

Лин пытался ей объяснить, что именно создают маги Ассоциации в уединенной бухте, но то ли она невнимательно слушала, то ли толком представить не могла. Он говорил: «железный корабль» — и она кивала. Он говорил — «научились использовать энергию молний» — и она глубокомысленно спрашивала, как это: Майя, мол, не так давно ей доказывала, что это совершенно невозможно. А Лин пускался в разъяснения, которые сводились к тому, что он сам толком не понимает, поэтому так важно их остановить до того, как…

Как выяснилось, до сих пор она не имела ни малейшего представления о том, что их ожидало.

Думая о гигантском железном корабле, она представляла себе обычную лодку — неважно, шлюп, фрегат или галеру, — обшитую листовым железом. Она еще удивлялась, как ему удалось бы держаться на плаву: всем известно, что доспехи тонут. Разве что магией… Ну, тогда этот корабль и в самом деле должен быть невелик, вроде галеры: большой-то вода не удержит, хоть десять магов колдуй.

Теперь оказалось, что корабль этот был куда громаднее, чем ей воображалось. Настолько, что она сперва не признала в нем плавучее судно. Ей показалось, что это скала, внезапно выросшая среди моря — словно тервириенские маги каким-то чудом научились повелевать землей. Потом — что это замок, который вытолкнули на воду.

Корабль закрывал полнеба: будь живым существом, и Зура и Майя могли бы стать разве что букашками на его шкуре. Он пер прямо на них острым носом, и хотя Зура понимала умом, что в крайнем случае они могут просто нырнуть или уплыть в сторону, ее охватило оцепенение и страх перед этой огромностью, хуже, чем в детстве перед табуном бегущих на нее коней. Тогда брат подоспел, выхватил из-под копыт.

Хорошо, что корабль был еще далеко… а, блин, нет. Ближе, чем ей бы хотелось. Потому что с небес по кораблю ударило ослепительное белое сияние, прокатилось по корпусу и перетекло в воду. И тут же вода сжала тело Зуры, скрутила до боли, чуть не остановив сердце. Рядом жалко, по-кошачьи закричала Майя.

Нет, это не был удар молнии… во всяком случае, она так не думала. Говорят, если молния попадает в воду рядом с тобой, выжить просто невозможно. Может быть, врут?

В любом случае, Зура видела прежде, как молния бьет в океан, но никогда после этого вода не становилась мраморно-белой, колючей и жгучей, не стискивала тебя, словно переставая быть водой вообще.

Вот хрень, не было даже сил кричать.

В голове остро и ярко вспыхнуло беспокойство Лина:

«Зура! Зура?! Что с тобой?! Что там у вас?! Что творит Майя?!»

Зура понятия не имела, что делает Майя и может ли она что-то сделать. Что вообще сделаешь с такой громадой? Понятное дело, Майя рассчитывала воспользоваться Зурой, как проводником, чтобы поднять волны или сотворить еще какое волшебство, но какого размера должна быть волна, способная опрокинуть эту хреновину?! Не бывает таких волн.

Белая жидкость, больше не бывшая водой, отказывалась держать ее, проседала, и Зура чувствовала, что погружается в нее, как в мелкую прозрачную крупу; чувствовала, что та обжигает лицо и кожу.

Угу, Лин. Вода, которая меняет свои свойства на обратное.

Неужели все? Неужели — конец? Да ни в жизнь — без единого ответного удара!

Сцепив зубы, Зура потянулась мыслью к своему браслету. Призвать воду… настоящую живую воду… пусть смоет эту белесую дрянь, пусть…

И вода пришла: еще прежде, чем Зура успела ее призвать, и в гораздо большем количестве, чем можно было надеяться.

Огромная волна ниоткуда вынесла ее из белой отравы и подняла высоко-высоко. Зура не могла толком проморгаться, глаза все еще щипало, но ощущение неизмеримой высоты и силы прошло сквозь все тело. Разлепив ресницы, она увидела какие-то горы и бугры, и плотик, который крутит водоворотом.

С ужасом Зура поняла, что оказалась на гребне волны, выше, чем любая гора, на которую ей доводилось подниматься. Внизу же в огромный водоворот затягивал тот самый железный корабль, который недавно казался ей огромным, будто скала или замок; затягивает в самую глубь, и белую жидкость вокруг него тоже.