Кузница Тьмы (ЛП)

Орфанталь подождал, пока спутники не проедут, и ударил пятками лошадь, заставив идти по левой стороне. Позади зашагали подхлестнутые возчиком волы.

Три бродячих пса отбежали, словно боясь стрел или камней.

Вренек задержался на склоне и обернулся поглядеть на отъезжающих. Слезы струились по щекам, притягивая мух.

Теперь снова к злой карге, и не будет Орфанталя, чтобы делать жизнь легче, лучше. Она и так запрещала играть с ребенком, и это было подло. Она сказала, что если увидит его хотя бы разговаривающим с Орфанталем - лишит даже этой жалкой работы, и тогда ма и па помрут с голода, и сестры тоже.

А он любил играть с мальчиком. Игры помогали вспомнить прошлые времена, когда окончились войны и казалось - дела идут лучше у всех. Но потом сгорели конюшни, и все узнали, что Сендалат будет отослана, и Орфанталь тоже. На кухне уже не кормили как раньше, половину слуг уволили.

Какой жалкий день... каким потерянным выглядел Орфанталь...

Нужно было бросить ей вызов. Нужно было крепко обнять мальца. Они могли бы играть вместе все утро, вместо пустого ожидания. Но он боялся. Ее. Того, что она может сделать. Возможно, так лучше - покажи он участие, и отъезд стал бы для Орфанталя еще тоскливее. Что-то внутри запротестовало при этой мысли, но он сдержался. Так легче.

Собаки вернулись и, опустив головы, бежали за ним до имения.

Только к закату караван добрался до крепости Торас, разбил лагерь на поляне напротив ворот. Орфанталь слез с лошади. У него были волдыри и потертости. Старик со шрамами, который помог погрузить сундук, принял из рук поводья.

- Верно, последнее ее путешествие, - сказал он, уводя кобылу.

Орфанталь уставился ему в спину. Он так долго скакал на спине лошади, что успел позабыть - она живая тварь. Теперь он начал думать об ее жизни, о том, что смогла она увидеть за долгие годы. Глаза грустные... Вренек даже не назвал клички. Ясное дело, кличка у нее есть. У всех живых существ есть имя, по крайней мере у тех, что служат хозяевам.

Он придумал, что лошадь служила солдатам в войнах, много раз спасая жизни Тисте, но лишь смотрела беспомощно, когда храбрый воин пал жертвой измены. Вот отчего у нее столь грустные глаза, и все, чего она теперь желает - умереть, воссоединившись с хозяином, чтобы стать призраком на полях брани и скакать безлунными ночами. Селяне услышат топот тяжелых копыт, но никого не увидят, и не будет следов в грязи поутру. Но селяне поймут, что дух смельчака проскакал мимо в темноте, и станут убирать камешки с дороги, облегчая путь. Он уже заметил целые груды таких камней по обочинам: все знают, что смерть не дает передышки.

Глава отряда подошел к Орфанталю. - Я Харал. Не надо называть меня сиром, ведь я незнатен. Охранять торговцев - все, что я умею.

- Тут есть бандиты? - удивился Орфанталь.

- В холмах вокруг Оплота Тулас иногда бывают. Отрицатели. Ну, ты будешь в палатке Грипа - того, кто заботится о твоей лошади. Ему можешь доверять, а вот некоторым здесь погоди. Негоже им спать с мальчиком по ночам, пусть ты благородных кровей. Некоторые не любят тайн, на них нельзя положиться. Понял?

Орфанталь не понял, но кивнул.

- Но работа им нужна, так что со мной схлестнуться не захотят. Вот почти всех своих солдат я потерял. Ушли дом-клинками к Драконсам. Я сам пошел бы, - добавил он, устремив усталый взгляд на высокие черные стены крепости. Одинокий стражник сидел на скамье у ворот и вроде бы следил за ними. - Моя последняя поездка.

- Ты был солдатом, Харал?

Мужчина глянул на него. - В моем поколении мало кто не был.

- Меня зовут Орфанталь.

Гримаса исказила грубое лицо. - Зачем она так?

- Кто, как?

- Твоя мать. Это диалект йедан - священный язык монахов. Его еще называют трясским.

Орфанталь пожал плечами.

Один солдат, что склонился, раздувая костер - он явно слышал их разговор - фыркнул. - Это значит "нежеланный", паренек. Теперь понятно, почему тебя сплавили в Харкенас.

Харал обернулся к подчиненному: - Буду рад списать тебя из отряда, Нарад. А пока сиди и не раскрывай рта.

- Отлично. Пока я терплю твои приказы, Харал, но ты сам сказал - недолго еще.

- Он неправильно толкует, - пояснил Харал Орфанталю. - Смысл более темен. Скорее "нежданный".

Нарад снова фыркнул.

Тяжелый носок сапога врезался Нараду в висок, брызнула кровь. Потемнев лицом, Харал молча встал над извивавшимся мужчиной. Схватил за длинные грязные волосы и поднял голову, чтобы поглядеть Нараду в лицо. Ударил кулаком, разбив нос. Второй выпад был так силен, что Орфанталь даже сквозь кровь разглядел белые зубы, показавшиеся через рассеченную губу. Харал бросил потерявшего чувства мужчину наземь и отошел, не удостоив и взгляда.

Остальные замерли. Через шесть ударов сердца один встал и оттащил тело от дымящего костра.

Орфанталь едва мог дышать. В груди словно стучал кулак. Он заметил, что дрожит, как охваченный лихорадкой.

Грип оказался рядом. - Тише, - шепнул он. - Дисциплина, вот и всё. Нарад давно нарывался. Мы все знали, что будет и, видит Бездна, не раз предупреждали дурака. Но у этого пса слишком мало мозгов, чтобы знать свое место. Рано или поздно таких нужно пинать, и посильнее.

- Он умер?

- Вряд ли. Если не очнется до утра, тут и бросим. Выживет или помрет - его забота. Он словно всем в лицо плюнул... будь по мне, поджарил бы его на чертовом костре. Ну-ка, давай покажу, как ставить палатку. Такие умения однажды могут пригодиться.

В уме Орфанталя безликий воин-предатель теперь нашел имя и лицо. Нарад, никому не нужный, живущий со шрамами под губой - словно жестокая улыбка, которую не скроешь.

Мастер оружия Айвис и его отряд выехали из холмов и увидели перед собой Оплот Драконс, тяжелую, подобную упершемуся в твердую землю кулаку громаду. Командир поглядел на скачущую рядом женщину. - Мы прибыли, миледи. Но, как вы можете видеть, лорда Драконуса в резиденции нет. Подозреваю, путешествие на запад займет еще несколько недель.

Заложница кивнула. Она ездила отлично, и все же со дня обморока выглядела хрупкой и слабой.

Айвис убедил ее снять все слои ткани, кроме необходимых для приличия; она оказалась изящнее и стройнее, чем он поначалу думал. Опытный взгляд определил, что она познала материнство - эти тяжелые груди и вся манера двигаться; разумеется, такое бывает, нежеланные дети быстро пропадают, отданные навек или растимые в отдаленных домах дальних родственников. И, по правде, не его это дело. Она отныне заложница Дома Драконс, отчаявшаяся мать семейства Друкорлас использовала ее дважды; Айвис решил, что должен хорошенько о ней заботиться.

- Комнаты вас уже ждут, - сказал он, когда они подъехали к воротам. - Если они не придутся по вкусу, только скажите, и мы всё исправим.

- Спасибо, капитан. Весьма любезно. А дом очень впечатляет. Он даже выше холмов.

- Лорд привез богатство в свою резиденцию.

- Откуда же он появился?

Айвис покачал головой. - Даже мы, слуги имения, не знаем точно. Леди Драконс выбрала его наследником. Сказала, он кузен. Так или иначе, - добавил он, - лорд отличился в войнах, тут никто не посмеет отрицать. Так, что удостоился взгляда Матери Тьмы.

- Весьма влюбленного взгляда, как я слышала.

- Насчет этого ничего не могу сказать, миледи. Но разве не уместно так думать?

Она бросила на него короткий взгляд, словно не понимая смысла сказанного, и улыбнулась.

Впереди открылись ворота; они въехали в тень под тяжелыми сводами. Айвис заметил, что Сендалат наморщила лоб, видя неведомые слова на камне, но расспрашивать не стала. Они проехали внутрь, во двор, где уже толпились слуги и конюхи. Выстроившиеся дом-клинки, все шестеро, громко выкрикнули приветствия. Айвис поморщился - в его отсутствие дисциплина ослабла. Он напомнил себе дать по ушам бездарным крикунам, когда заложница скроется в доме.